Слоан прижался лбом к ее лбу.

— Я расскажу тебе все, что ты хочешь, после того как приму душ.

— Мне все равно.

Она крепче прижалась к нему, у нее перехватило дыхание от ужасного предчувствия. Если она отпустит его, то потеряет.

— Прикосновения к тебе все усложняют. — Из его глаз словно исчез свет. Слоан встал, а затем поставил ее на ноги. — Мы поговорим, чтобы ты поняла, почему тебя будут охранять, пока Фостер не умрет.

По коже Кэт пробежал холодок. Она протянула руку, чтобы прикоснуться к Слоану и восстановить связь, которая была у них всего несколько секунд назад.

— Ты не можешь. Это же убийство.

Неужели он не понял?

Слоан отступил подальше от ее прикосновения.

— Я долго и упорно тренировался, чтобы быть уверенным, что добьюсь цели. И я это сделаю.

Мужчина развернулся и вышел.

***

После душа Слоан вышел на террасу. Кэт сидела в кресле-качалке, ее здоровая нога упиралась в перила и раскачивала ее вперед-назад. Солнце опускалось в океан, окутывая Кэт нежным светом. Как в простых джинсах и футболке, в которых работала весь день, она казалась ему прекраснее изысканных женщин в вечерних платьях и драгоценностях?

Слоан знал ответ. Потому что Кэт была настоящей.

Все в нем жаждало взять ее на руки и отнести в свою комнату, где они могли бы закрыться от всего и просто быть вместе.

Ни умирающего друга. Ни освобожденных убийц. Ни суки-матери, преследующей его женщину. Ни воспоминаний об изнасилованной и убитой Саре. И ничего из того дерьма, с которым пришлось столкнуться Кэт.

— Слоан, как ты думал все будет? Ты должен был понимать, что рано или поздно я все узнаю, — мягкий голос вырвал его из раздумий.

Он должен это сделать. Придвинув к ней второе кресло, он сел рядом.

— Я не думал, что ты станешь важна для меня. Что я буду не безразличен тебе. — Не его деньги, а он сам. Слоан провел рукой по влажным волосам. — Этого не должно было случиться. Ты не должна была случиться.

— А теперь?

В этом вся Кэт. Она не позволила ему уклониться от ответа.

— После первой же ночи, которую ты провела в моей постели, я понял, что с тобой будут проблемы. Ты легко затронула ту часть моей души, которую никто никогда не видел. И тем утром в твоей квартире я сказал себе уйти и никогда не появляться в твоей жизни. Я знал, что причиню тебе боль. Понимаю, что у меня нет оправдания. Но я не мог отказаться от тебя. Хотя знал, что все пойдет к черту. Я же говорил, что все просру.

— Я доверяла тебе. Я рассказывала тебе то, чего не слышал никто другой. Я открыла тебе ту часть себя, которую никто не видел.

Боль сочилась в ее голосе и пинала его прямо в яйца.

— Я понимаю. — Именно это и делало его подонком. — Я тоже открылся тебе.

— Я верю тебе, но ты не рассказал мне правды. И я услышала ее от твоей матери.

Сожаление о том, что он подвел и позволил матери приблизиться к Кэт, смешалось с восхищением. Его испуганная маленькая пекарша превратилась в свирепую женщину, способную справиться с такой, как Оливия. Он сжал кулаки, чтобы справиться с желанием притянуть Кэт к себе. Он потерял право прикасаться, обнимать и удерживать ее.

— Я забрал Оливию из отеля и отправил обратно во Флориду. Она больше не потревожит тебя.

— Твоя мать действительно так боится Ли Фостера?

Слоан кивнул.

— Фостер добрался до Оливии до суда. Сказал отговорить меня от дачи показаний, иначе ее смерть будет очень долгой и мучительной.

Брови Кэт в замешательстве сдвинулись к переносице.

— Почему полиция ничего не сделала?

Как объяснить женщине, рожденной в богатстве, каково это — жить в сточной канаве? Слоан не хотел, чтобы она знала это, но он должен был сказать ей правду.

— Никого это не волновало. Мы были никем, просто мусором. Оливия отдала нас на попечение города, чтобы трахаться с мужиками. Меня арестовывали за участие в боях. А Сара была просто брошенным ребенком.

Бессильная ярость кипела глубоко в нем. Он больше никогда он не будет тем ребенком, которого никто не замечает. Он заставит их увидеть и скоро отомстит за Сару.

— Думаю, что они поверили словам Фостера, что Сара бродяжничала. Ей только-только исполнилось шестнадцать, и она умерла после изнасилования. Этот монстр задушил ее удавкой, а потом назвал бродягой.

Слоан никак не мог остановить поток слов. Кэт словно заставила его поделиться с ней своей болью и гневом.

— Сара не была бродягой. Она была ребенком, который заслуживал безопасного детства.

Кэт положила руку ему на плечо. Ее простое прикосновение словно облегчило боль, сжимавшую его грудь. Слоан накрыл ее руку своей. Только Кэт могла хотеть утешить его после того, как он причинил ей боль.

— Фостер задушил Сару, но он же был бойцом?

Слоан не удивился тому, как быстро она собрала все воедино.

— Боец-любитель в подпольных клубах. Я узнал об этом позже. Фостер верил, что добьется успеха.

Рука Кэт была спасательным кругом, который не давал утонуть в прошлом. Слоан хотел запереть эту боль, уберечь от нее Кэт.

Но не мог.

Надо заканчивать.

Он и так причинил ей достаточно боли.

— Вот что ты должна знать. У Фостера зуб на меня, потому что мои слова засадили его в тюрьму. Там он усердно тренировался, а теперь хочет отомстить мне, как и я ему.

Кэт нервно сжала губы.

— А как же твоя мать? Ты сказал, что он угрожал ей. Разве он не придет за ней?

— Нет. Она во Флориде, ее хорошо охраняют.

Слоан наблюдал за Фостером в тюрьме больше десяти лет. У него там были свои люди.

Откинувшись назад, Кэт смотрела на океан.

— Ты собираешься сделать это на турнире профи против любителей? — В ее голосе звучало принятие.

— Да. Фостер прошел отбор как любитель.

— Но ты дал понять, что не будешь драться. Как думаешь, что решат по этому поводу?

Слоан внимательно посмотрел на нее. Ему не нравилось, что она отдаляется от него, и сейчас эта пропасть увеличится еще больше, ведь он откровенно лгал ей.

— Я выйду на ринг. Попрошу Джона сняться с боев и заменю его.

— Тебе не обязательно убивать, — в голосе Кэт прозвучала мольба. — Оливия в безопасности. Ты сам сказал, что Фостер не доберется до нее. — Она сжала его руку. — Убийство не воскресит Сару. Насилие не всегда является ответом.

Слоан мог бы бросить свою сестру, забыть о ней, как это сделали остальные. Но тогда он будет таким же, как Оливия, а он этого не хотел. Он не сможет простить себя, если предпочтет Кэт Саре.

— Это единственное решение, которое у меня есть.

— Нет. — Вцепившись в его руку, Кэт подалась вперед. — Ты должен отпустить это.

Слоан прищурился и посмотрел на девушку:

— Как твоя семья? — Отчаянная злость на ее родителей душила его. — К этому я должен стремиться? Те парни били тебя бейсбольными битами, сделали калекой, подверженной паническим атакам, но твоя идеальная цивилизованная семья ни черта не сделала, чтобы найти тех ублюдков.

Кэт отдернула руку.

— А что они должны были делать? Что бы изменилось, если бы их нашли и убили? Я все равно буду калекой.

Слоана охватил гнев, но он заставил себя успокоиться. Наклонившись вперед, он встретился с Кэт взглядом.

— По крайней мере, ты бы знала, что им не все равно. Знала бы, что кто-то любит тебя и готов что-то сделать. А вместо этого они оттолкнули тебя, чтобы обнять твоего бывшего. Ублюдка, который причинял тебе боль. — Слоан покачал головой. Когда-нибудь они бы затронули эту тему. — Я — не они. Я не позволю тому, что принадлежит мне, пострадать, и не буду просто смотреть.

— Ты не убийца.

Отчаянная убежденность, скрывавшаяся в ее словах, заставила его подняться на ноги и нависнуть над ней.

— Я убиваю за то, что принадлежит мне. Каждый чертов раз.

— Даже если потеряешь меня?

Он едва слышал ее шепот из-за волн. Было бы лучше, если бы он не слышал ее вопроса, но теперь он должен был ответить.