– Это оскорбление, Давид, – он бледнеет.

Явно от бешенства и ярости, не от страха.

– Ты не вправе распоряжаться и решать….

– Я что? Распоряжаюсь? Я делаю хорошее предложение, Шамиль. Ты же годы живешь в Европе и здесь не показываешься. Чего ж тебе не живется, а? Обязательно нужно влезть, куда тебя не просят!

– Ты оскорбляешь и меня и мою… Постой! Ты ведь не из-за того, что на Азуре и его семье сейчас может появиться черная метка, да? Ты… Ты и Саиду хочешь себе присвоить?

Ого!

Его руки натурально сжимаются в кулаки!

Скоро я прослыву драчуном. Что-то часто приходится разминаться в последнее время. И совсем не в зале!

Что ж. Дай. Дай мне повод начистить тебе морду! Напади первым!

– Почему присвоить?

Запрокидываю голову, смеряя его оценивающим взглядом с ног до головы.

– Я собираюсь на ней жениться. А с долгом как-нибудь разберемся. По-семейному. Тебе лучше уйти с дороги, Шамиль.

– Бред.

Его голос дрожит. Звенит от ярости.

Даже так? Похоже, Сабуров всерьез собрался бросить мне вызов! Тоже мне! Храбрый оловянный солдатик! Кишку надорвешь!

– Всем известно, что скоро ты породнишься с одной влиятельной семьей. Женишься на той, что принесет в империю Багировых капиталы и новые возможности. Ты просто хочешь ее унизить. Использовать. И вышвырнуть, да, Багиров? Так решил наказать старика? Мало, что старшая дочь попала в клинику?

– Я сказал свое слово, Шамиль. А теперь извини. У меня куча встреч. Минуты свободной нет.

– Я не дам тебе растоптать Саиду!

Рычит.

Впрочем, это его и спасает.

То, как он бросается ее защищать.

Признаю. Против воли начинаю чувствовать уважение. Он заслуживает откровенности, а не просто быть вышвырнутым из моего кабинета!

– Нет, Шамиль, – вздыхаю, снова потирая лицо.

– Я не собираюсь причинять вред Саиде. Наоборот. Я ее люблю. И собираюсь сделать ее счастливой. Твоя информация устарела, Шамиль. Я отменил договорной брак.

Кажется, его челюсть сейчас и сама грохнется на пол.

Ну, или таки бросится попытаться выбить мою.

– Это все бред, Багиров.

Его черты лица заостряются.

Походу, он реально ее любит.

– Любовь! Ты, может, сейчас так и думаешь! Но интересы семьи и бизнеса никогда не отойдут на второй план. Тем более, для Багирова! Вы же… По трупам готовы идти ради своей империи! Ты же не сапожник, Давид. Не бизнесмен средней руки. Любовь… Это только пока ты не возьмешь, что хочешь. Не наиграешься. А после… После основные интересы снова выйдут на первый план! И кем станет Саида? Вышвырнутой женой? Запрешь ее в доме? Или планируешь стать вдовцом, м? Лилит и ее семья вряд ли смирятся в ролью второй жены. И наследники… Их ребенок должен будет быть первым. И единственным. Не твой от Саиды!

– Шамиль. Я всерьез. Уезжай. Мы тихо замнем всю эту историю! Даже, пожалуй, я тебе помогу. Ты давно пытался получить землю в Европе под масштабное строительство. Можешь выбирать самый шикарный кусок. Я решу. Это будет для тебя приятным бонусом.

– Ты пытаешься ее купить? У меня?

Уже ревет.

– Нет, Шамиль, – качаю головой. – Я тебе уже сказал. Я люблю Саиду. И женюсь на ней. Хочешь ты того или нет. Просто я ищу мирное решение вопроса!

– Я не позволю! Не позволю тебе ее уничтожить! Даже и не думай, Багиров!

– И тебя даже не смущает, что чувства взаимны? Твоя невеста любит другого, Сабуров. Имей гордость. И честь. Разве можно насиловать чужую душу? Если ты ее так любишь и так о ней заботишься?

– Ничего. Полюбит. Любовь, она разная бывает, Багиров. Уважение и тепло, доверие, – вот где любовь. Это то, что выше. И больше страсти! А страсть. Она как спичка. Пройдет. Сгорит.

– Время подумать есть, – пожимаю плечами.

Вот только философии мне сейчас не хватает!

– Я. Не отдам. Саиду! Это мое последнее слово!

Хлопает дверью, с яростью вылетая из кабинета.

Не успеваю у строиться в кресле и заняться, наконец, важными бумагами, как дверь снова хлопает.

Ну конечно.

Кто бы так врывался, если не они?

– Давид, – Арман по привычке не ждет приглашения.

Нагло разваливается на стуле, забрасывая на стол ноги.

– Мы в курсе махинаций Алиева. Азур и его семья приговорены. И, если ты слишком слаб, чтобы исполнить приговор, то этим займусь я. Лично. Своими белыми ручками!

– Собственными ручками наконец оботру молоко с твоих губ, братец!

Хохочет Арман, смакуя свой, хотя нет. Почему свой? Мой виски прямо с горла.

– А ты посмотришь. Поучишься. Правда? Хм! Зачем еще нужны братья, а? Для начала, думаю, сравняем на хрен дом Алиевых и все имущество. Девок его и жену охране отдадим. На глазах у него. Пусть смотрит! Пока связанный будет сидеть. Как думаешь, Бадрид? Ему пальцы по кусочку во время этого зрелища отрезать будет или после, мммм? После, наверное. Иначе зрелище его так захватит, что и боли не почувствует! Не осознает, так сказать, всю гамму прекрасных ощущений! Не распробует! А надо. Чтоб распробовал! Каждую грань! И чтобы все видели! Чтобы вопли его девок и самого Алиева раздавались на всю страну! И даже дальше!

– Это мое дело, – рявкаю, сжимая кулаки.

– Мое. И ничье больше! Это не вопрос империи Багировых. Затронут только мой, личный бизнес. Вы же сами говорили, что он для меня, как игрушка. Вот я и буду. Сам. Разбираться. Так, как решу!

– Нет, Давид, – Бадрид, наш старший брат, качает головой. – Это не твой личный бизнес. И не твой личный вопрос. Все, что касается фамилии Багировых, дело семейное. Каждый, кто посягнул на нашу репутацию, бизнес или имя, должен знать. Должен хорошо. На максимум прочувствовать. Что наше это табу!

– Разберусь сам!

– Нет. Я вижу, как ты сам. Сам ты ни хрена не сделал, Давид. Ни хрена! Жалость в тебе сыграла. К старику, который долго на тебя работал. Ничего. Это пройдет. Ты должен научиться быть жестким. Должен набить руку. Отключать эмоции и жалость. Даже хорошо, что это твой личный бизнес затронуло. Твою, как ты сам говоришь, игрушку. Вот на ней учиться и будешь.

– Я решаю. Вы не вмешиваетесь!

Задолбали они мне указывать. Вечно, как к младшему, несмышленому относиться! Какого хрена вообще в это дело влезли? Контролируют, чем я занимаюсь? Мой бизнес? Мои дела?

Ноздри начинают раздуваться бешено. Стакан лопает в руке, оставляя на столе грязные горячие разводы крови!

– Мы должны вмешаться, брат, – Бадрид как-то устало зажимает переносицу пальцами.

– Знаю. Это непросто. В первые разы карать всегда непросто. Но ты пойми. Если раз попустишь, крысы решат, что им все можно! Налетят так, что за ними и не угонишься! Растащат все. Все, на хрен, по кусочку. Нельзя. Даже в самом малом деле нельзя давать слабинку. Прощать. Оправдывать. Закрывать глаза. И неважно. Ошибка это. Глупость. Или сознательный нож в спину! Поверь. Если хоть раз простишь, ты не в нищете. Не в лачуге какой-нибудь проснешься! Мы все окажемся прямиком на кладбище!

– Ты не сварщик. Не уборщик, – подхватывает Арман. – Даже не бизнесмен средней руки! Ты. Багиров! У нас империя! Знаешь, сколько только и облизывается на наши богатства и власть? Клацают зубами, пытаясь кусок отхватить. И нас на хрен свалить. На тот свет отправить! Каждый должен видеть, как мы расправляемся с предателями. С теми, кто на наше посмел позариться! Иначе нельзя. Нельзя брат! Не твое это личное дело! Не твое. Семейное! И казнь должна быть серьезной. Показательной. Преданные, верные люди, это хорошо. Но страх должен быть. Страх. Что если перейдешь черту, и нам в кашу плюнешь, тебе смерть сладкой сказкой покажется! О ней молить еще будешь!

– Вот именно, Бадрид, – сжимаю челюсть до хруста.

Не так я собирался об этом сказать.

По-хорошему, говорить вообще не собирался.

Не то время. Не та ситуация.

Но выхода нет. Иначе реально! Они все разнесут к чертям собачьим! А мне воевать сейчас с братьями, ох, не резон! Да и время такое. Сейчас нужно держаться как можно ближе. Сильнее!