ИВАН. Везёт вам.
ЛЕНА. Скоро из райцентра аэропланы будут летать в разные города. Вы, к тому времени, на нашей Стене портрет Владимира Ильича нарисуете! Конечно, если разрешат.
ИВАН. Я думаю, разрешат. Представьте только, летят самолёты – привет Ильичу!
ЛЕНА. Плывут пароходы по реке – поклон Ильичу!
ИВАН. Грузовики из Кедрограда лес везут нашим товарищам в Китай – салют Ильичу!
ЛЕНА. Дух захватывает, как представишь! Иван, скажите, вы на Красной площади были?
ИВАН. Один раз. На демонстрации в колонне физкультурников с флагом шёл.
ЛЕНА. Вы же на историческом учились.
ИВАН. Просто я очень сильный. В колхозе мышцы лучше, чем от гимнастики развиваются. Вот меня и поставили знаменосцем. Спайка исторической науки и физической культуры получилась в моём лице.
ЛЕНА. А я в Москве проездом была, не успела на Красную площадь. Счастливый вы Иван!
ИВАН. Если бы не моё заболевание…
ЛЕНА. А вы мне совсем не кажетесь больным. Просто вы не такой, как все.
ИВАН. Да вы не волнуйтесь, у меня сейчас ремиссия. Сейчас я как обычный человек.
ЛЕНА. Знаете, я в этом году второй раз на артистку поступала, и опять по конкурсу не прошла. А сейчас поговорила с вами и решила: всё хватит. Я в медицинский пойду, врачом стану. Психиатром. Буду людям помогать, чтобы все граждане могли полноценно в общество влиться и пользу приносить. А вы, Иван, как в город поедете, заходите в обком. В приёмную к папе, я сейчас у него секретарём работаю.
ИВАН. Хорошо, я приду. Лена, хотите я вам свои рассказы дам почитать? О людях, которые эти рисунки на Стене сделали.
ЛЕНА. У вас с собой?
ИВАН. Вот берите, я вам доверяю. (Вынимает из-за пазухи красную тетрадь.)
ЛЕНА. Это всё вы написали?
ИВАН. Там не только рассказы. Ещё петроглифы, которые я со стены скопировал и выписки из исторических книг. Я вам закладку сделаю, где читать. (Кладёт букет между страниц, протягивает Лене.) Вот с это места. (Берёт Лену за руку.)
ЛЕНА. Светать скоро будет. (Пытается забрать тетрадь.) Степанов проснётся, а вы ему обещали.
Иван отпускает Лену.
ИВАН. Обещал… (Становится на верёвочную лестницу, ступенька обрывается, Иван падает.)
ЛЕНА. Как же вы теперь на Стену?
ИВАН (осматривает верёвку). Совсем ветхие. По тропе подниматься придётся.
ЛЕНА. Успеете?
ИВАН. А то! Я же самолёт вблизи ни разу не видел, а рассмотреть хочется. (Уходит.)
ЛЕНА (вдогонку Ивану). Иван, вы насчёт верёвок не волнуйтесь, я попробую вам помочь. А вода, Иван?
ИВАН. Сверху на шнуре подниму. Он выдюжит.
Сцена вторая
Квартира Вия, комната Лены. Всполохи уходящей грозы пробиваются сквозь окно в небольшую комнату с диваном и приоткрытой дверью в коридор. На стене портрет артистки Элины Быстрицкой в образе врача из фильма «Неоконченная повесть». На диване лежит задремавшая с книгой Лена. Рядом на полу и столе стопки учебников. Гремит гром. Лена просыпается, зажигает настольную лампу.
ЛЕНА. Опять задремала. (Читает учебник.) Империализм характеризуется всеми присущими империалистической системе чертами: усиленной концентрацией производства, образованием монополий… Господи, как же здесь душно. Эти учебники могут усыпить кого угодно. Мам, папа, вы дома? (Кладёт учебник, выходит из комнаты.) Мамочка! Папа! Всё ещё не вернулись с концерта. (Возвращается, открывает окно.) Как легко дышится, и дождь совсем перестал. (Поворачивается к портрету Быстрицкой, декламирует) Эта дождливая ночь стала для делёсов1 последней на земле Золотых гор. Чеби-хан был разбит, взят в плен, а его народу предстояло переселение в далёкий Восточный Хангай… Когда тучи рассеялись, и полная луна осветила долину, Молодой вождь приказал делёсам трогаться в путь, а сам поскакал вперёд. Добравшись до поляны, он спешился и пошёл к подножью Высокой скалы, туда, где его учитель и друг Каменотёс выбивал что-то на камнях. (Показывает портрету Быстрицкой язык, вынимает, спрятанную от посторонних глаз красную тетрадь. Читает про себя.)
Полная луна высвечивает картину из далёкого прошлого, которую рисует воображение Лены… Лунная ночь. Возле подножия Стены двое: Вождь и Каменотёс. Каменотёс выбивает рисунок на камне.
КАМЕНОТЁС. Зачем ты пришёл, Молодой вождь?
ВОЖДЬ. Сегодня мы уходим. Ты должен пойти с нами.
КАМЕНОТЁС. Я остаюсь.
ВОЖДЬ. Путь в Хангай будет долгим и опасным. Многие не дойдут, а нашим мёртвым нужен каменотёс, чтобы складывать погребальные оградки. Собирайся, последняя кибитка уйдёт на рассвете.
КАМЕНОТЁС. Я не оставлю северную сторону Золотых гор, пока не исполню предназначение.
ВОЖДЬ. В чём твоё предназначение, Каменотёс?
КАМЕНОТЁС. Я должен рассказать, как мы жили на этой земле пока не попали под власть табгачей. Вот мои пять пальцев, я вырежу ими истории нашего рода на камнях Высокой скалы.
ВОЖДЬ. Твои руки и пальцы должны резать скорбные эпитафии на могилах воинов, а ноги следовать дорогами делёсов.
КАМЕНОТЁС. Делёсы уже потеряли страну и вождей. Если потеряем историю нас ждёт безвестный и бесславный конец. Я остаюсь.
ВОЖДЬ. Кому ты будешь рассказывать свои истории, когда мы уйдём в Хангай? Этим поросшим лишайником скалам?
КАМЕНОТЁС. Сначала я расскажу о нас камням Высокой скалы. А когда на эти земли придут новые люди, мои рисунки научат их как избежать ошибок, которые совершили мы.
ВОЖДЬ. Чем твои истории лучше тех, что записывают в свитках манихейские монахи, или сказок, которыми пугают детей безумные старики?
КАМЕНОТЁС. Мои истории говорят на языке понятном всем людям. Это язык рисунка. Он сразу рождает в глазах живые картины и образы. Он убирает второстепенное и не даёт ускользнуть главному.
ВОЖДЬ. А как же слова? Разве они не нужны тебе?
КАМЕНОТЁС. Слова, слова… Слова, будто овцы без пастуха, бродят по человеческим языкам, пока не свалятся в яму лжи, подстерегающую рассказчика на каждом шагу. Недаром говорят: речённая истина превращается в ложь скорее, чем пьянящий чегень съедает человеческий разум.
ВОЖДЬ. Ты запутал меня, Каменотёс. Зачем ты каждый раз превращаешь простое в сложное? И кто позволил тебе решать, что главное под Солнцем?
КАМЕНОТЁС. Это решаю не я, а та сила, что говорит изнутри меня. Она открывает мне чего хочет Небо. Жители Эллады называют это озарением.
ВОЖДЬ (смеётся). Озарением? Теперь ты насмешил меня, Каменотёс. Пойди к реке или лучше посмотри на своё отражение в грязной луже, и ты вспомнишь, что ты не из рода шаманов. Ты и все твои предки – простые каменотёсы. Не тебе знать, что было в начале, и предсказывать чем всё закончится.
КАМЕНОТЁС. Я говорю: Небо велело мне остаться, а ты не веришь ни мне, ни Небу.
ВОЖДЬ. Зачем ты обрекаешь себя на одиночество? Пойдём с нами в Хангай, и станем седлать жеребцов и ночевать с красавицами.
КАМЕНОТЁС. Пусть кибитки и войско уходят. Я двинусь в путь, когда закончу историю.
ВОЖДЬ. Тогда тебе придётся идти в одиночестве и поверь, никто не поможет жалкому скитальцу, бредущему в неизвестность.
КАМЕНОТЁС. Благодарю за заботу, но, если уйду, кто расскажет историю вместо меня?
ВОЖДЬ. Всё равно твои рисунки останутся здесь. Ты не сможешь забрать эти камни. Они слишком тяжелы.
