Пантера опустил взгляд на свою рубашку, а затем поднял обратно на меня, и недавнее раздражение исчезло, его голубые глаза теперь наполнились более лёгкой эмоцией.

— Просто расстегнуть, да?

Я откинулся на спинку диванчика и пожал плечами.

— Или, знаешь, я мог бы их оторвать.

Губы Пантеры изогнулись, когда я опустил глаза на пуговицы на его рубашке.

— Тебе нравится эта мысль? Что я сорву с тебя рубашку?

Пантера поднял к губам своё пиво.

— Она мне не противна.

Я потянулся за чипсой и набрал немного сальсы.

— Я это запомню, знаешь, на потом.

— На потом?

Я проглотил еду, а затем наклонился вперёд, встречаясь взглядом с Пантерой, чтобы он не упустил смысл моих слов:

— Если только, конечно же, ты больше не голоден…

Глаза Пантеры сузились, и напряжение этого взгляда было таким мощным, что мне пришлось опустить руку между ног, чтобы поправиться.

Он не сказал ни слова, а у меня было ощущение, будто он только что обвил пальцами мой член и хорошенько его сжал.

— О, я голоден.

Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Когда Пантера становился таким, как в первый вечер нашего знакомства, меня можно было считать везунчиком, если получится произнести связное предложение. Будто рубильник переключился, и все его комплексы, все его переживания исчезли, и он принял это наглое поведение, которое так чертовски хорошо ему шло.

— Правда? — выдавил я, но понятия не имел как, ведь вся кровь в моей голове сейчас отправилась на юг.

— Да. Но я не хочу ничего, что есть в этом меню.

Я облизнул свои внезапно пересохшие губы, и когда Пантера проследил за этим действием взглядом, я простонал.

— Ты сейчас серьёзно?

Выражение на его лице не оставило сомнений, что он имеет в виду то, что сказал. Его губы были сжаты, щёки слегка покраснели, и челюсть слегка дёргалась. Все признаки того, что он был на грани, на которой внезапно оказался и я.

— Тебе не кажется, что я серьёзен?

— Ты говоришь так, будто предлагаешь съесть меня, так что если ты не об этом, сейчас же прекрати меня дразнить.

Грешная улыбка, которая изогнула губы Пантеры, было чем-то прямо из каждой чёртовой фантазии, которая у меня когда-либо была. Она была чертовски дерзкой, и когда я еле слышно выругался, он хохотнул.

— Хмм, а мне казалось, ты говорил, что тебе не нравится лёгкость.

Так и было. Я вышел из-за столика, и когда поднялся на ноги, не потрудился спрятать то, что он со мной сделал — и я был счастлив заметить, что Пантера не потрудился притворяться, что не смотрит.

Я бросил на столик пару купюр, а затем наклонился, чтобы мои губы зависли в паре дюймов от его.

— Не нравится. Мне нравится делать всё приятно и жёстко. Именно это желание ты вызываешь у меня прямо сейчас.

Глаза Пантеры пылали, и я опустил взгляд на его колени.

— На северном конце Баундари есть отель. Когда посчитаешь, что сможешь выйти отсюда, заканчивай и встреться со мной там. А хотя, не заканчивай — сделаешь это, когда встретишься там со мной.

Я выпрямился, собираясь выйти, но Пантера схватил меня за руку.

— С чего ты взял, что я туда приду?

Я усмехнулся, оттягивая руку.

— Потому что, как и я, ты не можешь держаться в стороне.

Глава 32

Пантера

Я делал это.

Я отбрасывал прочь все опасения и сдавался тому, чего хотел, а не тому, чего от меня хотели другие.

Возможно ли, что то, что произойдёт, вернётся и укусит меня за зад? Может быть. Возможно. Но я намного больше ждал того, как кое-кто определённый укусит меня за зад...

Заехав на парковку отеля, я сразу же заметил мотоцикл Соло. Я выбрал место подальше, вдали от проезжающих машин, на всякий случай. Было маловероятно, что кто-то из наших знакомых окажется так далеко, но лишняя осторожность не помешает.

Заглушив двигатель, я проверил сообщение с номером комнаты, которое прислал Соло.

Соло: 323.

Я прошёл по фойе в сторону лифтов, будто чувствуя на себе яркий прожектор, будто все знали, зачем я здесь, когда на самом деле никто не обращал на меня никакого внимания.

«Паранойя?»

Сделав глубокий вдох, я зашёл в лифт и нажал на кнопку третьего этажа. Двери закрылись, и я снял куртку, в последний раз спрашивая себя, хорошая ли это идея. Но думать времени не было, потому что, когда лифт достиг третьего этажа и двери открылись, всё окончательно решил вид Соло, небрежно прислонившегося к дверному косяку, с таким видом, что его хотелось съесть.

Решение было принято.

Со шлемом в руке, я прошёл вперёд, пока взгляд Соло медленно опускался вниз по моему телу. Это было так действенно, что я чувствовал его обжигающий взгляд, задержавшийся чуть ниже моих бёдер, вызывая бессознательную реакцию, которую я надеялся скрыть.

Моё сердце колотилось в такт пульсации члена, кровь качала похоть по венам, желание брало верх. Я хотел его с первого вечера, как увидел, но сдерживался. Каждый день с тех пор, всегда сдерживался, никогда не позволяя себе удовольствия, которое моё тело жаждало украсть у него.

В тот момент, когда разгорячённый взгляд Соло поднялся и встретился с моим, и он облизнул кубы, дикое животное внутри меня приготовилось вырываться наружу.

Я просунул пальцы под пояс его брюк и толкнул Соло обратно в номер, бросая на пол свой шлем и куртку, а затем захлопнул дверь ногой.

Впервые Соло ни черта не сказал, решив вместо этого действовать, потому что как только дверь закрылась, он бросился вперёд, сталкиваясь губами с моими с такой силой, что я пошатнулся. Он продолжал наступать, пока я не наткнулся спиной на дверь, а затем Соло опустил руку между нами и погладил мой твердеющий член через джинсы, доводя его до полной готовности. Член стал твёрдым до боли, и всё же, я наслаждался этим, вспоминая, что Соло говорил раньше о смешении удовольствия и боли. Приближалось облегчение, ещё как приближалось, и пока я жадно посасывал язык Соло, мои мысли возвращались к тому, как я хотел всего этого первоначально.

Я вспомнил день на скалах, когда впервые его попробовал. Это было в спешке, руки и губы орудовали повсюду, практически, как происходило и сейчас. Мы накинулись друг на друга так, будто участвовали в гонке; я держался за его задницу, прижимая его к себе так, что его ноги переплелись с моими, с каждым движением обеспечивая моему члену такое приятное трение.

Я не мог им насытиться, его горячими, талантливыми губами или тем, как его эрекция тёрлась о мою ногу, с таким же желанием освобождения, какое испытывал я.

— Чёрт, — произнёс он, его губы по-прежнему прижимались к моим, но он опустил руки к пуговице своих брюк, и это было всё. Стало плевать на все правила.

Я оттолкнулся от стены, разрывая нашу связь, встал позади Соло и подтолкнул его вперёд, чтобы он прижался передом к двери, и его сексуальная задница оказалась в идеальной позиции для моего члена.

— Хороший манёвр, — сказал он, задыхаясь и усмехаясь, в то время как я потянулся и отодвинул его руки, а затем сам расстегнул пуговицу и молнию на его брюках. Пока мои руки были заняты, Соло воспользовался возможностью завести руки себе за спину и потянулся к моим джинсами, за пару секунд расстёгивая пуговицу и молнию.

«Жадность, жадность...»

Но прежде чем он успел убрать руки, я обхватил пальцами его запястье, удерживая на месте, за спиной Соло. Осознав свою ошибку, Соло бросил взгляд через плечо, и блеск в его глазах сказал мне, что он точно кайфует от этого нового ограничения.

— Что теперь, лейтенант?

«Дерзкий мерзавец». Я крепче сжал хватку и толкнул его вперёд, пока ему не пришлось повернуть голову, чтобы не сломать нос. И когда его щека прижалась к двери, я сам приблизился у нему так, чтобы его задница почувствовала мой ноющий член.

— Я избавлюсь от этих брюк и наконец-то дам тебе то, на что ты напрашивался с тех пор, как впервые сел рядом со мной.