– Красавчик, – неслабо хлопает по спине Макс, незаметно подкравшись.
– Пошел ты! – резко выбрасываю руку, но Филатов успевает блокировать удар. – Изящно, твою мать.
– А то, – ухмыляется друг. – У меня дочь каратистка. Больше всех огребаю в семье.
Это факт. Юля Филатова – мелкая бандитка, уже имеет какой-то там пояс по карате.
Мы ржем и ударяемся кулаками.
Идем в бассейн. Макс тоже сегодня не по форме, поэтому всё гуд.
– Пряхин в строю? – интересуется Филатов, толкая дверь в помещение.
– А черт его знает. На прошлом занятии отсутствовал. С отитом свалился, – усмехаюсь я.
– Скоро он с позором свалится, – рычит Филатов. – Отчислю, нахрен.
Злой батя. Он может. Не терпит прогулов и отмазок. А я?
А я даю шанс. Я добрый папка.
Входим в помещение бассейна. Парни, как обычно, кучкуются на бортике. Они знают, что без тренера в воде находиться нельзя.
Вылавливаю глазами Илью Пряхина, сидящего на стартовой тумбе. Нежданчик, однако.
– Какие люди, – Макс останавливается и наигранно весело разводит руки в стороны. Уф, сегодня кто-то отхватит. – Илюша, а ты чего вдруг? Решил почтить нас своим присутствием?
Пацаны ржут, пока Пряхин скалится и бросает в нас взгляды с дерьмом.
– Здравствуйте, – бубнит себе под нос прогульщик.
– ЗдорОва! Поправился? Точно ничего не болит? А то сходи в медпункт, может чего не углядел, – прикалывается Филатов.
Бесшумно угораю, прикрывая кулаком рот.
– Поправился, – фыркает пацан.
– Ну тогда упал-отжался. Пятьдесят раз с широкой постановкой рук и трубкой. Вперед, – кивает на маску со шноркелем. (1)
Пряхин неохотно волочится к стеллажу с плавательной атрибутикой.
Раздаем остальным парням план тренировки, когда грохает дверь в бассейн.
Оборачиваемся с Филатовым одновременно.
В проеме две женские фигуры.
Рыжая Саша, придерживая дверь, пропускает вперед Королевну.
Девушки осматривают друг друга: Филатова своим профессиональным заинтересованным прищуром, Коваль – высокомерно-заносчивым.
– Твоя пришла, – хохотнув, пихает меня локтем Филатов. Смотрю на него с угрозой. Дебил.
– И твоя, – возвращаю в ответ.
Александра плывет к нам размеренно, аккуратно ступая по мокрому кафелю. Как себя вести в стенах бассейна, она осведомлена. Стерва же прет напролом, скрипя резиновыми сланцами с огромными цветками.
Сегодня на ней спортивный купальник с коротким рукавом ультрамаринового оттенка «вырви глаз» с принтом надкусанного пончика на груди и такая же ядовитая шапочка. Но поражает не это. В руках у задиры красуется детский розовый плавательный круг с лисьими мордами. Оригинально, черт возьми.
Саша косится на диковинный объект и улыбается. Выдра же расчленяет меня на куски, и давит из себя улыбку, схожую с волчьим оскалом.
– Здравствуйте, – Коваль встаёт напротив. Улыбается так, что я залипаю на её верхней губе. Она аппетитно-яркая.
– Привет. Сегодня на пляж? – сложив руки на груди, указываю на круг.
– Ах, это? – лукаво щурится. – Я боюсь быть утопленной.
Слышу смешки, доносящиеся правее от нас. Смотрю на друзей, которые не пытаясь скрываться, вовсю палятся на нас.
– Привет, – машет мне Саша.
– Салют, – отвечаю я.
– Ну так что? Начнем? – забирает мой взгляд Коваль, переключая на себя. Высокомерная стерва. Не любишь быть вне центра внимания?
– Придется, – деланно обреченно вздыхаю я. – Идем.
Пропускаю стерво-даму вперед. Виляя бедрами, Коваль проплывает мимо четы Филатовых, задевая Макса плечом:
– Привет, красавчик, – мурлычет зараза. – Как дела?
Закатываю глаза. Вот дрянь.
Гляжу на Сашку, у которой губы превратились в тонкую полоску. Она смотрит на Филатова так, что даже я ощущаю, как мои яйца скулят.
Не завидую золотым Фаберже друга.
– Красавчик? – шипит Сашка. – Это кто, Филатов?
– Веснушка, я тебе всё объясню, – отмазывается придурок. Именно такими фразами обычно и палятся. Я-то знаю, что стерва это сделала специально из-за своей сучьей сущности, а вот за здоровье друга я начинаю опасаться.
Придется отбивать товарища и отбеливать его честь и достоинство.
– Пряхин! – слышу грозное Сашкино за спиной. – После тренировки сразу ко мне.
Оборачиваюсь и наблюдаю за Рыжей, стремительно несущейся к двери, а за ней в припрыжку Максима. Друг салютует, мол, прикрой, и мчится следом за супругой.
Семейным разборкам быть.
Облизанная шапочкой сова стоит у лестницы, ведущей в бассейн. Сбрасываю лонгслив на кушетку, оставаясь в одних плавательных шортах. Вскользь улавливаю на себе скошенный взгляд стервы.
Спускаюсь в воду, дожидаюсь заразу.
Ее глаза распахнуты удивлением. Что, подруга? Ждешь, что брошусь тебе подавать руку? Обойдешься! Это тебе за опороченного Филатова.
Коваль фыркает и совсем не грациозно вваливается в бассейн.
– Ай! Какая холодная! Ты издеваешься? – вопит сова.
– Двадцать три градуса. По регламенту.
– Я требую подогреть её, – ударяет ладонью по глади воды. Брызги попадаю мне в глаза, и я готов прямо сейчас её утопить.
– Обязательно. В следующий раз заранее брошу кипятильник, – обтираю лицо тыльной стороной кисти.
– Мне холодно.
– Мне наср… – вовремя затыкаюсь.
– Я не смогу так расслабиться, – обнимает себя руками, бросая свой детский круг. – Меня трясет от холода.
– Будешь двигаться и согреешься. Ложись.
– К-куда? – смотрит на меня, как на душевнобольного.
– На воду.
– Как на воду? Я же утону! – взвизгивает стерва.
На то и расчет.
– Я буду рядом, – выгибаю бровь, улыбаюсь.
– Это-то и пугает. Помогать тонуть?
Пожимаю плечами, молчу. Пусть понервничает, ей будет полезно.
Подхожу ближе, раскрываю ладонь на поверхности воды:
– Ложись, – киваю на руку.
– П-прямо сюда? – удивляется.
– Прямо.
– Но…
– Ложись. Спиной, – касаюсь одной рукой ее спины, второй прихватываю хрупкое плечо, заставляя откинуться корпусом назад.
– Что б тебя, Юдин, – с паникой в глазах послушно подчиняется, и я укладываю её себе на руку.
Беспомощно барахтается ногами и руками, пытаясь за меня зацепиться. Не поддаюсь. Увожу себя.
– Успокойся. Выпрямись и перестань паниковать. Постарайся почувствовать воду. Она будет тебя держать, когда ты не будешь её бояться.
– Господи! Юдин. Я тебя убью! Я сейчас утону, – орет истеричка, хлопая по воде руками.
Пацаны на соседних дорожках замирают и косятся на нас.
– Работаем. Сейчас Максим Иванович подойдет.
Стискиваю бултыхающуюся в своей панике девчонку и прижимаю к мокрой груди. Через тонкую ткань купальника чувствую, как тарахтит ее мотор. Что, засранка, скорости не боишься, а воду испугалась?
Смотрим друг другу глаза. В ее – лед и стужа. В моих – черт его знает.
Она дышит ртом рвано, надсадно, горячо…
Очень горячо.
Опаляя меня дыханием.
Её рот и эти губы…
– Расслабься…
Медленно укладываю ее на воду, не отпуская испуганного взгляда. Она держится за меня, как за спасательный круг, и я чувствую, что сейчас имею над ней власть. В эту секунду она зависима от меня. Это охренеть, как заводит. Обуздать этот шторм не по зубам никому. И мне она тоже не по зубам. Но сейчас я кайфую, когда Алиса отрывает от меня руки, выпрямляет ноги и звездой лежит на воде.
Мерно покачиваю её, ощущая под рукой худенькую зажатую спинку.
Чувствую, как потихоньку напряжение ослабевает, она расслабляется и прикрывает глаза.
Улыбаюсь, как придурок, скользя по тонкому аккуратному телу.
(1)
Шноркель – дыхательная трубка для плавания под водой.
Глава 9. Алиса
С шумом въезжаю на парковку Водного комплекса. Люблю ловить на себе взгляды.
Меня слышно, и это не остается незамеченным для посетителей спортивного центра.
Кроме него…
Щелкнув брелоком сигнализации, идет от машины к входу, опустив руки в карманы. Смотрю на развалюху, на которой он ездит – старый серебристый пикап Toyota Tundra с ржавыми крыльями. Но как бы смешно это не звучало, толстолобому Медведю этот гигант определенно подходит.