Литмир - Электронная Библиотека

Я распахиваю их тогда, когда мчусь по прямой абсолютно живая!

– Юху-у-у! – ору себе в шлеме, с трудом соображая.

Еще пару виражей прохожу на автомате под действием эйфории и концентрированного адреналина.

Финиширую первая, и когда полностью останавливаюсь, не сдерживаюсь и устраиваю феерический отжиг: включаю первую передачу, закусываю передний тормоз и отпускаю сцепление до загрузки передней подвески. Щедро добавляю газу и отпускаю сцепление. Задние колесо срывается и начинает буксовать на месте, орошая зевак дымом с песком. Сжигаю резину нахрен, но мне ни черта не жалко, потому что праздную ошеломительный триумф!

Знаю, что Малеев придушит меня из-за сожжённых покрышек, но блин, я это сделала! Я уделала долбанного Дориана!

Когда я снимаю шлем, мои перепонки разрывает свист! Ко мне подлетает дядя Юра и стаскивает с мота, чтобы зажать в своих громадных объятиях:

– Моя девочка! Как красиво ты их, а! – Юра кружит меня словно пушинку. Меня поздравляют лица, которые вращаются относительно меня.

– Поздравляем!

– Лисичка, молодец!

– Дай пять, сестра!

– Красотка, анриал!

И только одно лицо смотрит на меня с осуждением.

Прошу дядь Юру опустить меня на землю и бегу к Малееву, запрыгивая на жилистую спину. Обнимаю его бедра ногами, цепляюсь за шею. Друг пытается меня скинуть, как раздражающий рюкзак, но я цепляюсь мартышкой и не собираюсь никуда сползать.

– Ну как я? – шепчу на ухо Сане, не прекращающему движения. Он идет вперёд с болтающейся мною у себя за спиной.

– Как идиотка.

Рррр! До сих пор не остыл?

– Ну, Сань! Ты видел? Видел?

– Как ты чуть не отправилась на тот свет? Видел.

– Ну не будь таким душным, – целую друга в потную шею. – Скажи, я крутая?

– Ты крутая, – Сане удается меня скинуть. – И чертовски глупая. Иди сюда, – друг притягивает меня за рукав куртки и обнимает, утыкаю мою непутевую голову себе в грудь. Его сердце, точно оркестровые литавры, тарабанит аллегро. Волновался мой герой. – Я переживал за тебя, – его голос такой тихий и нежный, что я начинаю себя ненавидеть, за то, что постоянно приношу этому святому человеку беспокойства. Даже мой отец не волнуется с такой силой, как этот неродной по крови человек.

– Знаю. Но ты меня все равно любишь.

– Люблю, – вздыхает Малеев.

В обнимку шагаем к ребятам. У меня сейчас перевозбуждение. В груди кипят непередаваемые эмоции. Проходим мимо небольшой компании мужиков, и я замечаю знакомую физиономию. Тот мудак-новенький, между ног которого я проехалась с превеликим удовольствием, улыбается и, при виде меня, начинает лениво хлопать в ладоши.

Фыркаю и отворачиваюсь. Мне на хрен не сдалась его похвала.

– Сань, а этот что здесь делает? – незаметно киваю подбородком в сторону родственника Палыча.

– Кто?

– Вон тот смертник.

Сашка пожимает плечами, давая понять, что не владеет такой информацией.

До позднего вечера мы зависаем на пустыре, и я снимаю происходящее на камеру для своего субботнего влога. И только тогда, когда песок сыпется из всех щелей моего тела, а волосы превращаются в сухую солому, я неспешно возвращаюсь домой.

Еду без шлема, давая распущенным волосам свободу. Они развиваются, периодически ударяя по лицу.

Всю дорогу ощущаю напряжение. Будто за мной кто-то наблюдает. Я кручу головой по сторонам, но никого не вижу. Я не удивлюсь, если из-за чрезмерного выброса в кровь адреналина, у меня развивается паранойя.

Заезжаю на заправку и иду в кассу. Оплатив полный бак, заправляю железного монстра.

Возвращаю пистолет на место и резко оборачиваюсь.

На противоположной стороне дороги стоит Черный Всадник на Ямахе. Тот самый незнакомец, которого я уже встречала. И пусть его тонированный черный визор опущен, я чувствую, что он смотрит на меня. Это ощущение не покидало меня весь обратный путь.

Быстро забираюсь на мот, но Всадник неожиданно газует и устремляется вверх по дороге. Я хочу его догнать, но у меня не получается. Он такой шустрый и резкий, что я теряюсь в потоке машин. Выглядываю по сторонам и бью ладонью по бензобаку, когда его не нахожу.

Да кто ты, мать твою, такой?

(1) 

Катки – обод, внешний край колеса, удерживающий шину

(2) 

Черепаха – комбинированная защита тела мотогонщика

Глава 11. Андрей

Это крыло Комплекса практически пустое. В вечернее время у нас функционируют только групповые занятия и тренажёрный зал. До закрытия остаётся полтора часа, которые я планирую посвятить занятию с Коваль. Я освободился еще в два дня, но не поленился вернуться сюда обратно. Пусть стерва не считает, что я играю только по ее условиям.

Выходку с номером телефона я схавал. Но это не значит, что забыл.

Я отправил время занятия ей в мессенджере, которое было прочитано, но слишком упрямая Коваль не посчитала нужным что-либо ответить.

Не уверен, что она придет. В ее крови слишком много бунтарского яда, лишающего возможности предугадать ее действия.

За окном моего кабинета начинает смеркаться, погружая офис в полумрак. Стучу пальцами по столу и бросаю взгляд на часы. Семь минут от начала занятия должно хватить, чтобы стерва уяснила – я тоже умею быть принципиальным.

Ударяю ладонями о поверхность стола и резко поднимаюсь.

Иду по темному коридору, потому что охрана уже погасила освещение этой части спорткомплекса.

Я попросил оставить лишь второстепенный свет в бассейне, подсвечивающий воду и периметр помещения. И сделал я это не в качестве радеющего за экономию электричества.

Мой внутренний движок ускоряется с каждым приближающимся шагом. Это волнение мне нравится и пугает одновременно. Меня радует, что после Тони я еще могу чувствовать к кому-то влечение, но пугает, что это влечение направлено в сторону девушки, с которой в принципе у нас ничего не может случиться. Коваль – очевидно не мой формат. Я не потяну её. И ни сколько в материальном плане, сколько в моральном.

Мне за тридцать и, когда все твои друзья уже давно переженились и нарожали целый палисадник детей, то ты единственный в компании кажешься бракованным и ни к месту. Наши дружеские встречи сводятся к семейным вечерам, где в большинстве случаев обсуждаются зеленые какашки и прочая детская херотень.

Не скажу, что я страдаю от своей холостяцкой жизни. Но всё чаще я стал ловить себя на мысли, что не прочь с мужиками обсудить долбанные поделки в детский сад.

Мы расстались с Антониной чуть больше трех месяцев назад как раз из-за этого. Я хотел семью, а она – меня. Без обязательств, совместного проживания и общего бюджета. Карьера, деньги, путешествия, секс – это всё, что ей было необходимо.

Не понимаю, откуда в моей голове появилась раздражающая щепка в виде Алисы Коваль, мешающая другим мыслям и занявшая слишком много места собой.

Она еще хуже, чем Тоня. Коваль – тот тип женщин, с которыми находиться рядом сродни с пробежкой по минному полю: рванет так, что свою душу ты будешь собирать по частицам, разбросанным на сотни километров. Но дело в том, что телу и сердцу плевать, они выбрали её.

Толкаю дверь и вхожу в бассейн. Оглядываю помещение на присутствие одной заразы.

Аромат её духов подавляет резкий запах хлорки. И если это не помешательство, то она должна быть здесь.

Но на бортах никого нет и на тумбах тоже.

Тревожное ощущение сковывает мышцы. Тихие рваные всплески воды заставляют ускориться и рвануть к воде. Сохранившиеся на подкорке воспоминания пробиваются сквозь толщу пыльных пластинок, сложенных в нейронах мозга, и отправляют меня в детство, где шестилетним пацаном в деревне у родственников я в одночасье понял, кем стану в будущем.

Я бегал в трусах по берегу и выл от ужаса, когда на моих глазах тонул соседский мальчишка. Мне 31 год, но я до сих пор помню тот страх перед неизбежностью. Когда проклятая воронка затягивает беспомощное детское тельце и, все твои деревенские товарищи без оглядки бросаются на помощь к утопающему, а ты единственный городской стоишь по щиколотку в противном иле и винишь себя за то, что до сих пор не научился плавать. Ты, как трус, топчешься на берегу и ревёшь от того, что не можешь ничего сделать.

10
{"b":"839202","o":1}