возненавидел Гарри.
- Остановка сердца, - ответил Дамблдор.
- Когда? – Ремус странным взглядом обвел всех.
- Ремус..., - начал директор.
- КОГДА? – рявкнул оборотень.
- На прощальном пире, - ответ пришел от Люциуса Малфоя.
- Где его похоронили? – Ремуса начало трясти. Как только ему сказали, где могила, он
молча развернулся и покинул кабинет. Джереми, бывший тут же, скривился. Остальных
детей в Хогвартсе не было, всех отправили в гостиницы или по домам, чтобы они приехали
на Хогвартс-экспрессе, только для него и его сестры было сделано исключение. Люпин
вернулся в кабинет двадцать минут спустя.
- Мерлин всемогущий, - вырвалось у Минервы МакГонагалл, когда она его увидела.
Оборотень был совершенно седой. Лили сделал к нему шаг, но мужчина отпрянул, словно
перед ним была змея. Женщина остановилась, на лице появилась обида.
- Ремус, - начал Джеймс.
- Я ничего не хочу слышать, - прохрипел тот. Казалось, у него совсем пропал голос, словно
он долго кричал. – Вам показалось мало того, что вы с ним сделали? Вы решили его добить?
- Ремус, - поднялся директор.
- Не надо, я ничего не хочу слышать. Я только знаю, что этот мальчик теперь лежит под
двумя метрами земли, - Ремус развернулся и ушел, унося свою боль и скорбь.
Конец ретроспективы".
Утро наступило быстро, даже, наверное, быстрее, чем можно было предположить. Джереми
открыл глаза и взглянул на свои магические часы, подаренные ему отцом на
пятнадцатилетие. Десять часов. Он проспал всего чуть меньше трех часов. В пять
закончился приветственный пир, затем пока добрались до гостиной, пока устроились, прошел еще час. Потом он за закрытым пологом "мечтал" о слизеринской красавице. План
был составлен, и осталось только приступить к его реализации. Он вылез из своей кровати.
Его соседи все еще спали. Напротив была кровать Рона Уизли, который держался от него
подальше, следующей – Невилла Лонгботтома. В общем его поселили к тем, кто раньше жил
с его братом. "Везде и всюду его тень", - скривился Джереми, направляясь в ванную. Он не
видел, как приоткрылись голубые глаза и просверлили его спину неприятным взглядом.
- Рон, - Невилл посмотрел на рыжего парня. Кроме Джереми все спали с не задвинутыми
пологами.
- Что? – отозвался тот.
- Зачем ты так? Он же не виноват в том, что сделали его родители, - Невилл сел на кровати, подтянул к груди колени и обнял их.
- Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – Рон скептически посмотрел на однокурсника. – Ты
же видишь, как он реагирует на любое упоминание о Гарри.
Невилл только кивнул и устремил взгляд в стену.
- А мне его не хватает, - тихо произнес Дин. – Все время кажется, что сейчас поверну
голову и увижу его лохматую голову и эти древние очки на его носу.
- Худо, - вяло откликнулся Симус. Рон закрыл глаза и сделал несколько глубоких вздохов. В
сердце, словно, кол вставили и теперь с садистским удовольствием проворачивали раз за
разом.
- Рон, почему все так? – Невилл сейчас был похож на маленького мальчика, который не
понимает, за что его наказали, за что отобрали все.
- А как ты думаешь? – вздохнул Рон. Ему совершенно не хотелось начинать заново еще
один разговор все о том же. Он убрался из спальни "второгодников", к которым непонятным
образом затесался Джереми Поттер, раньше, чем этот самый Джереми вернулся из ванной.
****
В слизеринской части Хогвартса тоже потихоньку все просыпались и приводили себя в
порядок. Единственным человеком, который так и не ложился, был Драко Малфой. Ему
было, о чем подумать, это раз, а два, надо было решить, как себя вести. Он все время
просидел в общей гостиной перед камином, где его и обнаружил Блейз вместе с Гермионой, которая, как, оказалось, ночевала у него. Оба старшекурсника с интересом уставились на
задумчивого блондина. Тот же не реагировал на окружающих, пребывая в мире
собственных мыслей.
- Потерян для мира, - насмешливо прокомментировал Блейз, усаживаясь в кресло и
притягивая к себе на колени возлюбленную.
В это же время в общей спальне девушек старшекласниц-второгодниц, к которым подселили
Саломею разворачивались совершенно другие события. Мисс Снейп проснулась от того, что
кто-то всхлипывал, явно давясь собственным слезами, пытаясь не дать им вырваться
наружу, но безуспешно. Саломея села на кровати и отыскала взглядом причину всхлипов.
На полу в углу, около наколдованного окна сидела Панси Паркинсон, уткнувшись лицом
колени и закусив ладонь в попытке заглушить всхлипы. Саломея несколько секунд
наблюдала за ней, потом встала и подошла к слизеринке, которая мешала ей жить очень
долго, когда она пребывала в другой ипостаси.
- Панси, - Саломея осторожно дотронулась до девушки.
- Уходи, - всхлипнула та в ответ, не поднимая головы.
- Панси, надо просто жить, - тихо произнесла Саломея.
- С этим? – Панси резко дернула за рукав рубашки на своей левой руке, обнажая метку, которая так и не исчезла с кожи даже со смертью того, кто ее поставил. Такая же
красовалась на руке отца самой Саломеи. Нет, она померкла, магия в ней умерла, но
клеймо осталось на всю жизнь.
- Каждый имеет право на ошибку, даже такую, - Саломея посмотрела прямо в глаза Панси и
улыбнулась. Та была в шоке, она не ожидала, что кто-то может ей сказать такое. От нее
отвернулись почти все, с кем она раньше общалась, а тут совершенно незнакомая девушка
пытается убедить ее, что это не конец света, более того эта девушка оказалась дочерью
шпиона Светлой стороны и дочерью ее декана.
- Ты, правда, в это веришь? – тихо спросила Панси.
- Панси, мы все делаем ошибки, некоторые ломают нам жизнь, заставляют опустить на
самое дно, переворачивают все внутри, но на то мы и люди, чтобы попытаться
выкарабкаться, подняться наверх и доказать самому себе и другим, что ты достоин жизни и
более того, достоин счастья, - Саломея смотрела прямо в глаза слизеринке.
- Ты такая чистая, - еле слышно произнесла Панси. – У тебя светлая, чистая душа, не
запятнанная.
- Спасибо, - улыбнулась Саломея.
- Скажи, ты действительно не считаешь меня..., - голос у Панси прервался.
- Панси, у каждого из нас есть идеалы. Они могут быть разными. Одним нравиться одно, другим другое, и не обязательно, чтобы этим двум сторонам нравились идеалы друг друга, -
серьезно сказала Саломея, присаживаясь рядом с девушкой. – Вот смотри, тебя воспитали в
идеалах чистой крови. Что-то в этом есть, хотя кое-что и упущено. Да, в магическом мире
очень много проблем. А знаешь, почему? – Саломея вдруг улыбнулась.
- Почему? – Панси не смогла сдержаться, заразившись настроением этой удивительной
однокурсницы, которая словно бы светилась изнутри, и хотелось находиться рядом с ней, чтобы все время чувствовать этот огонек, а главное, беречь его. Слизеринка даже не могла
понять, откуда появилось такое желание.
- Потому что не существует только белого и черного, Тьмы и Света. Нельзя забывать о
сером цвете, который может иметь огромное множество оттенков, также как и белый, и
черный. А между Светом и Тьмой лежит Тень. Не бывает резких переходов, всегда есть что-то между ними, надо просто это что-то увидеть, - сказала Саломея.
- Я беременна, - вдруг выпалила Панси.
- Кто отец? – тихо спросила Саломея. Слизеринка услышала в голосе девушки только
участие и сочувствие, никакого пренебрежение или ненависти.
- Тео, - прошептала Панси. – Теодор Нотт.
- Мне так жаль, - Саломея сжала в своих ладошках руки Панси. – Жаль, что вы не вместе. А
ребенок, это же прекрасно, Панси.
- Мерлин, откуда ты такая? – Панси со слезами на глазах смотрели на девушку, которая за