— Ну уж нет! — резко оборвал его Вирджил. — Пусть каждый несет свой груз: ты с друзьями делал тостеры, а я, канцелярская крыса, сидел и потел, читая одни бумажки и составляя другие.

— А какая разница? — равнодушно спросил Питер. — Да ведь я, собственно, и не об этом.

— О турках? — Вирджил, не отрываясь, смотрел начальнику службы безопасности в глаза.

— Вот именно. Мне кажется, не будь «нашего Вьетнама», не было бы сегодня и этих турок в аэропорту. Раньше все-таки мы молчали о «законе Кольта». А во Вьетнаме написали его на знаменах, породив вседозволенность. Кто вооружен — тот сильнее, кто сильнее — тот и прав.

— Что, разве не так? — Вирджил вытащил носовой платок и вытер со лба капли пота, как это недавно делал парень из «мерседеса». — У тебя здесь душно…

— Скоро будет совсем невмоготу. Если ты хочешь отмолчаться — молчи. У меня сегодня короткое выступление. Значит, вооруженные турки из какой-то там «освободительной армии», а короче — просто фашисты, правы? Ты скажешь: нет. Разумеется, нет, скажу и я. «Закон Кольта» — это великий закон Америки, и только Америки… Хорошо, но почему тогда эти подонки выбрали Вашингтон, чтобы посадить самолет и вести переговоры? Потому что они уверены, что мы их и пальцем не тронем, если все будет «тихо и спокойно»! Сейчас они начнут выкрикивать в микрофон свои требования, а мы будем соглашаться. Ты-то хоть догадываешься, чего они хотят?

Вирджил, вновь развалившийся в кресле, молча кивнул.

— Я тоже догадываюсь. Кто-то и где-то должен будет освободить таких же подонков, их лучших друзей.

— В Западной Германии, — тут же ответил Вирджил.

— Ну конечно же! Только при чем здесь мы?.. Начальник службы безопасности вновь включил громкоговорящую связь.

— Капитан, может быть, у вас будет какое-нибудь иное предложение? Вы понимаете, что мы не имеем полномочий и возможностей что-либо предпринять, но мы можем стать своего рода посредниками между вами и Федеративной Республикой Германии. Пожалуйста, подумайте о том, что я вам сказал, и дайте ответ.

— Хорошо, но отодвинуть конечный срок невозможно. Это решение принималось не мной одним, к нему пришли все мои товарищи. Но мы дали правительству ФРГ достаточно времени, чтобы прийти к решению освободить наших товарищей, поэтому мы собираемся взорвать самолет через тридцать пять минут. Мы ценим ваше участие.

— Так как назначенный вами срок истекает через тридцать две минуты, мы просим вас дать нам еще тридцать минут, чтобы убрать все самолеты с аэродрома.

— Если вы не сможете очистить аэродром за тридцать минут, я попробую обсудить со своей группой вопрос о предоставлении вам еще тридцати минут. Но я делаю это только из симпатии к народу и правительству США.

Питер щелкнул выключателем.

— Из симпатии к нам с тобой, к нашему правительству… Вот так, приятель. Вся надежда на Вашингтон, что там потребуют освобождения каких-то головорезов… Упаси нас бог от такой любви…

— Пит, ты умница! — Вирджил старался смеяться как можно естественней, но глаза у него, как выражались друзья и сослуживцы Чипа, «не смеялись никогда». — Между прочим, как другу могу сказать, что скоро мы начнем новую кампанию против русских. Наш тезис простой как хлеб: они, русские, своей политикой поощряют, поддерживают и даже усиливают деятельность террористов… — Вирджил полез во внутренний карман пиджака, достал пластинку жевательной резинки, быстро снял с нее обертку и сунул в рот.

— Ух ты! — Начальник службы безопасности прищурился, отчего у него шевельнулись уши. — А я думал, ты полез за своим любимым пистолетом «Токарев тридцать три». Ты так и не расстаешься с ним после Вьетнама, правда? Сейчас самый случай показать ТТ и сообщить, что он был вложен в ящик со «столичной» водкой, которую ты приобрел, скажем, в ближайшем продуктовом магазине «Сейфуэй». Не волнуйся: найдется кто-нибудь, кто скажет, что таким образом русские снабжают террористов в округе Колумбия. Чип, я готов поверить, что русские поощряют и, как там, усиливают деятельность террористов. Но пусть мне кто-нибудь докажет это. Ты можешь?

Чип молча выдул из жевательной резинки большой пузырь и втянул его в рот.

— Скоро смогу, Пит, очень скоро, но когда — не имею права распространяться.

— Да, сэр. Не имеете права, сэр. Сэр, скажите…

— Остановись, Пит! Хватит топтаться на мне. Мне действительно нечего сказать тебе, даже как другу.

— Я уже притормаживаю. Только, прежде чем остановлюсь, скажу тебе то, чего не хотел сказать мне ты. Вы ведь сейчас совершенно не готовы к подобному заявлению. Не так ли? Когда вас попросили привести в доказательство факты, вы начали подбирать старые бумажки. Подобрали, отпечатали, понесли, а Уильям Кейси, как суровый главный редактор, решил материал не печатать… Потом вы схватили за горло ребят из военной разведки, они что-то принесли в клюве, но тоже не пошло. Ну, с третьего раза у вас, может, что-то и получится, родите заморыша и будете трястись над ним, чтобы он сразу не издох. Что еще, что вы можете сделать? Пришить русским терроризм, совершаемый этими кретинами в самолете, прилетевшими в «прибежище демократии и свободы»?

— А почему бы и нет? Хорошая идея, дружище.

Вирджил в эти минуты больше всего был похож на тренера бейсбольной команды, выигрывающей с крупным счетом, на человека, абсолютно уверенного в себе и своих друзьях-игроках. Но в голове у него теперь вертелась тревожная мысль: откуда Пит знает так много? О неудачах с докладами пока было известно лишь узкому кругу сотрудников, хотя, разумеется, эта не самая секретная информация вскоре расползется шире. Все думали, что вскоре — когда третий доклад неопровержимо докажет финансирование и политическую поддержку Москвой международного терроризма. Только никто не мог предположить, что информация уже поплыла.

Пит прекрасно знал, о чем сейчас думает его приятель. И тогда он решил по случаю подставить одного несимпатичного ему человека.

— Да, Чип, — медленно произнес Пит, — я понимаю, что ты никогда не будешь пришивать факты белыми нитками. Это могут молодые, вроде твоего Уолтера Тромма: я пару дней назад познакомился с ним на вечеринке у друга. Хороший парень, компанейский, да и пить умеет — куда уж нам, старикам, тягаться!

— Уолтер — светлая голова, — моментально среагировал Вирджил и сразу все понял. — Нам бы побольше таких, как он.

— Нам бы тоже, — вздохнул Пит. — У нас в аэропорту со следующей недели бармен уходит — золотые руки. А Уолтер понимает толк в коктейлях. — И он посмотрел на Чипа.

Тот снял длинный женский волос с пиджака и проговорил:

— Включи, пожалуйста, «музыку».

— Вы очистили территорию аэродрома?

— Нет, сэр, еще нет.

— Пожалуйста, сделайте это как можно скорее, потому что, повторяю, я не хочу наносить ущерба Соединенным Штатам Америки.

— Мы очень просим вас дать нам еще тридцать минут для этого.

Пит выключил связь, и теперь в кабинете раздавался лишь тихий гул кондиционера.

— Подождем.

— А что нам еще остается делать? — откликнулся Вирджил. — Нас не позовут на поле — мы с тобой сегодня запасные игроки. Долго нам еще ждать?

— Я не могу сказать, Чип. Это, как говорят, не мое. Но почты ты дождешься, если не очень спешишь в город.

— Ты спутал, Пит. Я должен убедиться, что ее вынесут. А получу я ее сегодня к вечеру.

— Срочное письмо?

— Поэтому-то я и здесь. Между прочим, есть повод повидать друга.

— А может, повстречать капитана Джакыра?..

Вирджил сверкнул глазами. Не слишком ли информирован Уэбб для его должности?

Питер, не дожидаясь ответа, полез в стол и вытащил из ящика бутылку «смирновской» и два пластиковых стакана. Так же, стоя спиной, наполнил каждый стакан до половины, повернулся и протянул один Чипу. Лоб у Питера был покрыт испариной, которой еще две минуты назад не было.

— Пожевать нечего. Твое здоровье!

Не глядя на Чипа, он в три глотка выпил и полез за сигаретами. Последняя сигарета в пачке, которую он вытащил, оказалась сломанной.