— Ну как же это?.. — Чип специально произнес эти слова, произнес спокойно, зная, что они подействуют на группу. — Разве так можно?

«Номер три» сунул руки в карманы.

— А что?.. Это братишка твой? — спросил.

— Братишка, — Чип начал игру, зная, чем она кончится. И тогда, когда он этого захочет. — Вот дал ему пятнадцать долларов и попросил принести виски и пива. Но ведь он у нас еще недотепа, хорошо, хоть вы помогли.

— Пятнадцать? — Тот, в черной коже, улыбнулся. — Твой брат — вор. Пятерку он пропил по дороге, а нам в кредит дал только десятку.

— Бывает, — тихо произнес Чип. — Теперь мне все понятно. Придется дать ему еще пятнадцать. Выпить-то надо. Душа горит.

— Лучше пятнадцать нам. — Крепыш засунул руки в карманы. — У нас сохраннее будет. Только вот чековой книжки мы не выдаем.

Чип быстро посмотрел влево: те двое стояли в метре от него «Они не в счет». Чип теперь видел, как крепыш вытащил руки из карманов — правую украшал блестящий кастет.

— Пора делать взносы.

— Пора, — произнес Чип, не двигаясь с места, пока крепыш не сделал два шага к нему.

Прозевав удар ниже пояса, крепыш, не выпуская кастета, свалился на четвереньки.

Чип сделал шаг вправо и повернулся к тем двоим. Сутулый бросился на него, а длинноволосый рванулся, чтобы зайти к Чипу за спину.

Вирджил Чип, дожив до тридцати четырех лет, давно научился в нужный момент сохранять холодный расчет.

Его руки уже «довернули» ногу, выброшенную сутулым ему в лицо, закрутили тело парня, нога нанесла удар — чересчур сильный, потому что противник молча рухнул плашмя на тротуар.

Уход в сторону — поворот. Полусогнутая рука Чипа отвела зажатый в кулаке длинноволосого нож. Это — левая. А правая пошла в живот парню. Он охнул, выронил нож и согнулся.

Всё.

— Вкладчики хотят получить наличными. — Голос Чипа был совершенно ровным. — Сюда!

Рыжий неуверенно подошел.

— Итак, у тебя были десять долларов. Где они?

— Эти отняли.

— Я знаю. Они возвратят. Только мы люди честные и не станем требовать процентов: они не успели нарасти.

Чип повернулся к крепышу, который прислонился к фонарному столбу и держался руками за живот.

— Что, деньги под рубахой?

— С-сейчас… — Парень полез в карман и вытащил несколько купюр.

— Остальные можешь раздать тем, у кого ты взял взаймы раньше. — Чип снял с его руки две пятерки и вручил рыжему. — Ваше состояние спасено, господин Вандербильт!

— Вы полицейский? — вместо благодарности вдруг спросил рыжий.

— «Коп», а кто же еще, скотина? — неожиданно забормотал длинноволосый.

— Не надо. Не надо. Хватит! — Рыжий заметил взгляд Чипа.

«Да, хватит. Все окончено, — подумал Чип. — Робин Гуда сегодня больше не будет».

— Пойдем, — сказал он рыжему. — Я на Рыбачью пристань, а ты?

— Собрался к приятелю, хотел купить пива.

— Теперь купишь. Нам по пути?

— Ага. Можно, я угощу вас пивом? — Так, очень неуклюже, он пытался отблагодарить Чипа за спасение десятки.

— Пивом — нет. Апельсиновым соком — да, и то в следующий раз.

— Вы что, не пьете пива? Боитесь растолстеть?

— Может быть. Я совсем не пью алкогольных напитков. Но призывов вступать в общество трезвости тоже не декларирую.

Рыжий помолчал, а затем без всякого перехода опять спросил:

— Так, значит, вы полицейский?

— Ну да, — не сопротивлялся Чип. — Офицер.

В глазах рыжего только полицейские могли защищать попранную справедливость. Пусть верит. Чип никогда не сумел бы объяснить, почему он, не «коп», вдруг вступился за рыжего. Сказать, что изредка такое накатывает, — подумает, что псих.

— Лихо вы их! — восхитился рыжий.

— Лихо — это ты, — отрезал Чип. — Взял и отдал десятку. Чего же сплоховал?

— Жить хочется, — безо всякой иронии произнес рыжий.

— Жить всем хочется, — подтвердил Чип. — Только им хочется жить за чужой счет. Смотри, вот магазин.

Рыжий протянул ему руку:

— Спасибо вам. Меня зовут Джерри. Может, и я вам когда-нибудь помогу.

— Меня зовут Вирджил Чип, и я впредь постараюсь обходить рыжих стороной. Так где искать тебя в трудную минуту?

— А на Рыбачьей пристани, я там после школы всегда крабов ловлю.

— Ну, привет. До встречи!

— До свидания! — Рыжий повернулся и вошел в ярко освещенный магазин, торгующий 24 часа в сутки, а Чип направился в ресторан «Фиш Гротто».

«Жить всем хочется, — вспомнил Чип, расплачиваясь за съеденных устриц и «краба с расколотым панцирем», как значилось в меню. — Крабы не способны мыслить философскими категориями, но все равно они пытаются ухватить рыбака за палец, когда их вытаскивают на берег. А рыжий, — значит, он устрица. Сомкнул створки и думает, что находится в полной безопасности».

В ГОСТИНИЦУ Чип возвратился через час десять минут — драка не была учтена в его маршруте.

— Вам звонили, мистер Чип. — Клерк подал ему листок. — Через полчаса после того, как вы ушли, ну а потом еще через полчаса — вы ведь немного задержались…

Чип кивнул, положил две долларовые бумажки на конторку, взял записку и поднялся в номер. В номере он снял сапоги, куртку и развернул записку: «Александр Ситон».

Он едва протянул руку к телефону, как тот зазвонил.

— Слушаю вас.

— Вирджил?

— Да.

— Это Александр, здравствуй!

Чип налил свободной рукой сока в стакан, сделал глоток и поставил стакан обратно на столик.

— Здравствуй, Ал. Чем могу? Я ведь с сегодняшнего утра в отпуске. Ты-то знаешь об этом.

— Знаю. Но меня просили… Я звонил тебе два раза…

— Да, мне передали. Что-нибудь срочное?

— Вирджил, понимаешь, меня просили… Извини. Меня просили, как твоего друга… Сегодня утром в Канзас-Сити убита твоя сестра Джудит…

Как-то неловко повернувшись, Чип смахнул со столика стакан и пепельницу с окурками.

— Ты говоришь…

«А руки не трясутся», — вдруг подумал он, когда вытаскивал сигарету и прикуривал от зажигалки.

— Ал!

— Ее нашли утром на обочине шоссе возле Оверленд-парка, это маленький пригород Канзас-Сити. Ножевое ранение.

— У тебя есть свой человек в Канзас-Сити?

— Записывай: Гарольд О’Брайен, телефон…

— Сейчас. — Чип коряво вывел номер телефона на коробке от сигарет. — Я буду тебе звонить. Потом.

— Я понимаю. Прими мои…

Чип повесил трубку, сжал виски и уставился в темно-зеленый ковер, на котором рядом с осколками стакана валялись окурки и пепел.

«И пепел, — подумал он. — Все, что остается от людей после того, как они уходят из жизни. Или после того, как их убивают. Пепел одинаков…»

Он снял трубку и позвонил клерку гостиницы.

— Мне нужно такси до аэропорта. И счет. Я уезжаю.

— Да, все будет готово через десять минут, мистер Чип.

Джудит работала в Сан-Франциско. Когда он собрался сюда в отпуск, позвонил ей, ему ответили, что она улетела на несколько дней в Канзас-Сити. И вот… Он уже не увидит ее больше живой. Никогда.

Он опять переоделся в костюм, побросал свои прогулочные принадлежности в чемодан и спустился вниз.

— Такси ждет. Счет, пожалуйста. — Клерк понимал: что-то произошло. Случилось что-то такое, о чем дисциплинированный служащий хорошей гостиницы не должен спрашивать своего гостя. — Мы будем рады видеть вас вновь, мистер Чип.

Чип взглянул на клерка, и тот увидел: у гостя дергается веко левого глаза.

Чип положил деньги на конторку:

— До свидания.

Через сорок минут он был в аэропорту. Еще через двадцать минут сидел в «Боинг-727», отлетавшем на Канзас-Сити. Билетов в отделение для курящих уже не было, и он согласился на место в салоне, где сидят люди, не выносящие запаха сигаретного дыма.

Он пристегнулся ремнем, как только занял свое место, не дожидаясь напоминания на световом табло, и отвернулся к иллюминатору. Бетонные плиты, аэродромные служащие, неспешно разгуливающие вокруг самолета…

— Ваше место вот здесь. — Стюардесса показала толстой женщине средних лет на кресло в ряду, где уже сидел Вирджил.