Осознание было подобно панике, и Мона изо всех сил вцепилась в отвороты домашней куртки капитана. Она так заигралась в могущество, что начала перекраивать действительность в угоду своим сиюминутным потребностям, не думая о боли, которую причиняет близким людям…
– Прости меня, Джас! Я обещала все исправить, но только еще больше запутала. Сила Великой волшебницы оказалась куда больше, чем я себе представляла, и мне пока не хватает опыта, чтобы полностью ее контролировать. Я так глубоко погрузилась в магию, что позволила ей распоряжаться своей личной жизнью, – Джастин смотрел в ее взволнованное лицо и почему-то не торопился с утешениями. – Сегодня я открыла Дверь на Каменном острове, но не подумала о том, что связь между нами может прерваться.
– Ты вообще не подумала. Я сознаю, насколько ничтожен рядом с твоим величием, понимаю, какая власть дана тебе в этом мире, но жизненный опыт подсказывает, что в одиночку действовать опасно. Рано или поздно человек ошибется и попадет в ловушку. Чтобы уменьшить потери, мудрый полководец просчитывает все заранее, любой риск должен быть оправдан.
– Я не провидица, Джас, моя магия работает не так. Иногда мне приходится принимать решение быстро, буквально в последнюю секунду.
– Но не в этом случае. Нельзя было открывать Дверь на Каменном острове только потому, что у тебя выдалась свободная минута.
– Я ничего подобного не делала! Меня вызвали туда при помощи Ключа.
– И ты тут же отправилась на зов, ни с кем не посоветовавшись.
– Я не привыкла отчитываться в своих поступках, Джас.
– Не надо перед нами отчитываться, с нами необходимо считаться.
Хартли сказал это без пафоса, не повышая голоса, и между делом напомнил сиятельной госпоже, что у нее есть семья и двое маленьких детей, которые даже не знакомы друг с другом…
На Мону внезапно навалилась глубокая внутренняя усталость, которая копилась все это время, накладываясь на нерешенные проблемы. Она обессиленно прислонилась к Джастину, и он тут же подхватил ее на руки.
– Ты не только волшебница, ты – женщина, которую я люблю, и мать моего ребенка. Никому еще не повредили внимание и забота близкого человека.
Пока Джастин нес ее к дому, Мона покаянно молчала. Ей хотелось плакать, но слез по-прежнему не было. Кто-то отнял у нее способность изливать горе и неудачи в слезах. Она так и не оплакала своего мужа, и эта не отданная вовремя дань осталась лежать на сердце тяжким грузом вины. Словно его жизнь, его жертва ничего для нее не значили…
Исходящий от Джастина аромат чистого белья и мерное биение его сердца принесли Моне долгожданное успокоение.
– Джас, почему колыбель нашей дочери пуста?
Хартли устроил волшебницу в кресле-качалке и прошел за ширму, где стоял кувшин с холодной водой.
– Я был немного … расстроен, поэтому Марта забрала Нэн к себе в коттедж.
Не стоило спрашивать об этом, но Мона соскучилась по малышке и понимала, что так и не увидит ее перед уходом. Боги, надо, наконец, на что-то решиться и перестать мучить себя и Джастина… Откинувшись на спинку кресла, волшебница любовалась мужчиной, который всегда находился в удивительной гармонии с окружающим миром. Ей никогда не надоедало смотреть, как он собирается на службу, что-то мастерит или играет с ребенком.
Джастин не сюсюкал с малышкой, не корчил забавные рожицы, как это делал его брат, он говорил обычные слова, но дочка всегда завороженно слушала и улыбалась во весь рот. Матери она никогда так не радовалась. Нэн воспринимала маму скорее как магическое существо, а не близкого человека. Ее близкими были Марта, Адам и Робби, да еще дядя Джонатан, который души не чаял в племяннице. И, конечно, у малышки был отец, самый лучший человек на свете.
– Хочешь узнать, что я обнаружила за таинственной Дверью и кого я там встретила?
– А у меня есть выбор? – Хартли повесил на крючок полотенце и принялся расправлять закатанные рукава. Он выглядел расслабленным, домашним и очень, очень привлекательным.
– Неужели тебе совсем не интересно?
– Не особенно, но я всегда ставлю долг превыше собственных желаний.
Джастин нисколько не рисовался, просто сказал то, что думал, и Мона ощутила неловкость. Она так поторопилась ринуться в неизвестность, что совершенно забыла об осторожности.
– Джас, я больше не оставлю тебя в неведении и не исчезну, не предупредив, – Мона выбралась из кресла и вновь обняла капитана. – Но, если ты меня сейчас не поцелуешь, я умру…
Глава 7
Правящий дом Мэйнардов находился у власти уже более двухсот лет и удерживал ее только благодаря Эликсиру. Дед Тристана когда-то создал промышленную корпорацию, которая разрослась и приобрела влияние настолько большое, что ее руководство вскоре заменило собой государственную власть в самой могущественной стране мира. То, что их мир – не единственный, Тристан узнал лет тридцать назад и с тех пор прилагал немалые усилия, чтобы удержаться на вершине. До достижений деда ему было далеко, но он хотя бы пытался сохранить то, что досталось ему в наследство.
Его дед узнал об Эликсире случайно и, будучи человеком целеустремленным, сделал все возможное и невозможное, чтобы проникнуть в Священное место и получить первую порцию волшебного напитка. У него хватило мудрости не давать его своему сыну до тех пор, пока он не обзаведется наследником, а случилось это, когда тому уже перевалило за сорок. Но рождение ребенка не заставило отца Тристана остепениться. Он был гулякой и бабником с фирменным клеймом вечного наследного принца.
Деда не стало внезапно. Эликсир мог бесконечно продлевать жизнь человека, излечивать от отравлений и многих заболеваний, но защитить от пули в голову не смог. Когда отец Тристана получил в наследство гигантскую империю и тайну получения Эликсира, безмятежное существование семьи закончилось.
Все, что Тристан помнил из детства и юности, это постоянные переезды из одного убежища в другое. Пока семья Мэйнардов заметала следы, пытаясь скрыть свое местонахождение, корпорацией, да и государством в целом, управляли доверенные люди. Однако преданных сторонников деда оставалось все меньше, количество врагов росло, дело полным ходом шло к потере власти.
Вероятно, так и случилось бы, не вмешайся в ход событий само Провидение. Отец Тристана, который и в условиях вынужденного подполья не отказывал себе в радостях жизни, заразился смертельно опасным вирусом. Даже чудодейственная сила Эликсира оказалась неспособна полностью исцелить любителя экзотических удовольствий. Тело его восстановилось, а вот мозг пострадал, и с тех пор канцлер Мэйнард стал время от времени впадать в детство. Припадки слабоумия случались у него все чаще, а лекарства помогали ненадолго, потому что Эликсир стремился нейтрализовать любое химическое соединение в организме человека, которое не относилось непосредственно к обмену веществ.
Семья научилась успешно скрывать, что глава государства и Верховный главнокомандующий страдает приступами деменции, но в один злополучный день погибла и мать Тристана. Ее суперсовременный самолет потерпел крушение над океаном. Тристан прекрасно знал, что авария была подстроена, и не успокоился до тех пор, пока не уничтожил всех, кто имел к ней отношение. Причем, ему удалось так подобрать концы, что на правящий дом не упала даже тень подозрения.
Тристану пришлось пройти ускоренный курс цинизма, коварства и жестокости, и справился он с этим вполне успешно. Не имея всей полноты власти, Мэйнард-младший практически управлял государством. На момент смерти матери ему едва исполнилось тридцать, и следующие пять лет ушли на то, чтобы утвердить свой авторитет во всех государственных структурах, выйти из тени и стать публичным политиком.
Как-то в момент просветления отец признался, что уже какое-то время подмешивает ему в вино чудодейственное средство, способное побороть любой недуг, однако вскоре выяснилось, что волшебный Эликсир продлевал жизнь, но не способствовал продолжению рода. Вскоре Тристан занял кресло отца в Зале Совета, добился должности Председателя тайного альянса и начал получать Эликсир на предписанных Договором условиях.
