Что она хотела сказать этим жестом, будущий некромант не понял, зато ясно увидел, что его собеседник не просто удивлён появлением призрака, он потрясён, выбит из равновесия. Даже совершенно неопытный в делах подобного рода виконт Шелдон понял, что сердце Огюста Стендриджа без боя отдано прекрасной незнакомке. Толстяк стоял и с выражением абсолютной растерянности смотрел на то место, где призрак девушки в розовом платье шагнул в пушистое облачко.
– Кто это?! – хрипло спросил Стендридж, не отрывая взгляда от медленно тающей в воздухе последней маленькой туманной завитушки. – Ты знаешь, кто эта девушка?
– Точно не знаю, – честно признался Бенджи, – но могу предположить, что это один из главных призраков замка, может быть, даже его душа… Хотя вряд ли, обычно душой замка становятся воины, а не симпатичные девушки.
– Она не симпатичная, – медленно проговорил Огюст и, не успел Бенджи возразить, продолжил, – она невероятная, восхитительная, это мечта, а не девушка…
– И тебя совершенно не смущает то, что эта красавица призрак? – Бенджи с интересом смотрел на толстяка, который никак не производил впечатления человека легкомысленного и увлекающегося, скорее, наоборот.
– Но есть же некроманты, – Огюст всё ещё явно был под впечатлением, – вот ты, например, или ректор — он же некромант? А я… я всё отдам… если она только обратит на меня внимание… Но я смогу, я не последний человек в этом королевстве, у меня…
Тут молодой аристократ словно споткнулся и замолчал, о чём-то глубоко задумавшись. Бенджамин с сочувствием смотрел на него и думал о том, что если толстяк ничего не сделает с собой в плане изменения внешности, то вряд ли такая куколка в его сторону вообще посмотрит.
Бенджи вырос в доме, где разговоры о внешней красоте, модных вещах и женской привлекательности были обычным делом: его мать, графиня Шелдон, давно махнула рукой на моральный облик супруга и отправилась в южный замок на берег моря, чтобы «не видеть этот бедлам». Граф проводил супругу, помахал ей вслед белоснежным платочком и пустился во вся тяжкие.
Красивые подружки отца не воспринимали всерьёз младшего сына графа, ласково трепали его по щёчке и журили за неподобающий вид. Поэтому Бенджи прекрасно знал, что для того, чтобы привлечь внимание красивой женщины, нужно и самому быть привлекательным. Отец, например, тщательно следил за своим здоровьем, тренировался до седьмого пота с воинами, обливался ледяной водой и контролировал питание, стараясь избегать сладкого и мучного. Исключение делалось для великолепных вин, отказать себе в которых граф был не в силах.
Поэтому, глядя на толстого молодого человека, живот которого не могла скрыть никакая свободная одежда, на его пальцы со следами от колец, на три подбородка, Бенджамин понимал, что если Огюст хочет, чтобы очаровательный призрак даже просто обратил на него внимание, ему придётся очень много работать над собой.
– Как ты думаешь, у меня есть шанс? – неожиданно повернулся к нему Стендридж.
– Честно? – Бенджамин поморщился, так как всегда очень не любил говорить людям неприятные для них вещи. – Мне кажется, тебе надо немного поработать над собой. Девушки, они такие… знаешь, странные… Им обычно нравятся парни мускулистые, сильные, успешные. Отец всегда об этом говорил, а уж он-то знает, можешь мне поверить!
– Я смог бы дать ей всё… – с безумным огоньком в заплывших глазах сказал Огюст, – возможности отца практически безграничны… Я нашёл бы самого лучшего некроманта, и он оживил бы её…
– Ну, самый лучшийнекромант у тебя, можно сказать, прямо под боком, – улыбнулся Бенджи, – круче ректора Холверта нет никого! Но, мне кажется, тебе надо рассчитывать не на возможности отца, а на свои… ведь ты хочешь, чтобы она заинтересовалась не лордом Уильямом, а тобой. Разве нет?
– Ты прав, – толстяк сник и тяжело вздохнул, – в отличие от тебя я никогда не хотел здесь учиться, я вообще нигде не хотел, мне это не интересно, понимаешь? А здесь… ты видел этот распорядок?! Впрочем, я, кажется, уже спрашивал…
– Если хочешь, я попробую тебе помочь, – решился Бенджи, – мы можем держаться вместе, так будет проще. Общежитие у нас одно на всех, у меня комната тринадцать, а у тебя?
– Десять, – отозвался Огюст, – почему бы нет. Мы с тобой равны по статусу, здесь не будет ничего зазорного ни для одного из нас…
– Здесь не имеют значения титулы, ты разве не слышал ректора? – удивился Бенджамин. – В академии всё зависит только от твоих успехов.
– Странная идея, – пожал плечами Огюст, но как-то вяло, без злости, – хотя, знаешь, думаю, я обойдусь сам. Занимайся своей некромантией, виконт.
– Как хочешь, – не обидевшись, а только слегка удивившись, ответил Бенджи и пошёл к воротам, чтобы до наступления темноты всё же полюбоваться на кладбище.
Тяжёлые створки надёжно отгораживали территорию академии от того, что находилось за нею, и Бенджамин прекрасно помнил, что там — по рассказам — находится огромное, совершенно бескрайнее кладбище. На нём, по преданиям, были похоронены те, кто защищал замок когда-то давно от вероломного нападения кого-то из сильных магов. Точнее Бенджи не знал, так как об этом рассказывал отец, когда говорил об академии, а всякие военные подробности графа Шелдона никогда не интересовали.
Бенджамин задумчиво посмотрел на ворота, честно подёргал за ручку, но створки, как и следовало ожидать, даже не шелохнулись. Бенджи попробовал подпрыгнуть, но тоже безрезультатно: ворота и стена были слишком высоки. Он уже хотел, отчаявшись, вернуться в комнату, когда увидел направляющегося к воротам высокого воина, одного из тех, кто присутствовал при его зачислении, когда он так глупо пытался изобразить из себя великого некроманта. Кажется, именно этот воин говорил, что он призрак, и предлагал виконту себя развеять.
– Доброго вечера, капитан Харви Сэльнур! – Бенджамин, всегда отличавшийся отличной памятью — ну а как ещё запоминать стихи и заклинания из книжек? — легко вспомнил названное ему в кабинете ректора имя.
– Доброго и тебе, – низким голосом ответил капитан, останавливаясь возле ворот и вопросительно глядя на юношу, – что ты здесь делаешь, виконт Шелдон?
– Я хотел посмотреть на кладбище, – Бенджи и в голову не пришло врать этому широкоплечему и излучающему невероятную мощь существу, – я столько о нём слышал, но никогда не видел… Наше фамильное кладбище наверняка не идёт ни в какое сравнение с этим. А я ведь буду некромантом…
– Я понимаю, не тарахти, – засмеялся капитан, – значит, некромантом… Ну-ну…
– А вы совершенно случайно не туда направляетесь? – замирая от собственной наглости спросил Бенджи, глядя на красивое и какое-то нездешнее лицо капитана.
– Туда, причём совершенно не случайно, – кивнул тот и, сняв шлем, тряхнул головой, откидывая с лица достаточно длинные волосы. – Но зачем тебе кладбище? Да ещё и в подступающей темноте? Это небезопасно даже для будущего великого некроманта.
Бенджамин понимал, что капитан посмеивается над ним, но это у призрака получалось как-то совсем не обидно, а по-дружески, что ли… Наверное, именно поэтому виконт, глубоко вздохнув, решился и попросил:
– А возьмите меня с собой, пожалуйста! Я только посмотрю и сразу вернусь в академию. Честное слово!
– С собой? – капитан внимательно посмотрел на юношу и удивлённо поднял бровь. – Интересная просьба… Неожиданная. А впрочем…
Тут призрак прикоснулся к коммуникатору, который обнаружился у него на левом запястье и, дождавшись ответа, сказал:
– Теодор, я возьму с собой ненадолго твою будущую звезду некромантии, а то он тут взглядом уже скоро дыру в воротах протрёт. Лучше пусть под моим присмотром, чем всё равно пролезет где-нибудь сам и пропадёт. При мне-то его никто не тронет, зато если забредёт один, то кто-нибудь наверняка не удержится. А через часик верну на место.
Что ответил ректор Холверт, Бенджи не расслышал, так как изо всех сил пытался справиться с эмоциями и по-детски не запрыгать от восторга.
