Найдя бессменного секретаря Максимилиана Кевина, я озвучил ему распоряжение императора об аудиенции, и он тут же, просмотрев свой блокнот, сообщил, что император будет рад (ага, счастлив прямо) видеть меня завтра, в двенадцать часов. Я кивнул, изобразив благодарную улыбку, и откланялся. Теперь нужно было поторопиться: время, названное Кевином, следовало разделить на два и сдвинуть на полсуток назад. Эта система была придумана нами с Максимилианом много лет назад и позволяла устроить встречу действительно наедине, а не под надзором «совершенно случайно» оказавшихся неподалёку представителей Совета. Двенадцать пополам – это шесть, но не утра, а вечера, следовательно, уже через полчаса. Максимилиан слишком хорошо меня знает, чтобы не уловить прозвучавший в моей короткой речи намёк. Если уж я говорю, что события экстраординарные, значит, так оно и есть.

Император ждал меня в своём личном, не парадном кабинете, который был окутан таким количеством охранных заклинаний, что в магическом зрении напоминал растрёпанный клубок шерсти – столько на нём было намотано энергетических нитей заклятий.

– Каспер, я рад, что ты жив, – почти искренне сказал Максимилиан, – мне было бы жаль, случись с тобой что-нибудь непоправимое. Но сейчас не об этом. Что ты хотел сказать мне, друг мой? Ты ведь знаешь, что в твоём случае «друг мой» – это не пустые слова.

– Знаю, Максимилиан, и благодарен тебе за эту дружбу и за доверие, – ответил я комплиментом на любезность и решил, что расшаркиваний вполне достаточно, – скажи мне, что ты знаешь о живых домах?

Брови Максимилиана взлетели вверх, а в глазах сверкнула искра охотничьего азарта. Он встал и направился к высокому шкафу, в котором хранил коллекцию редких вин. Подумав, извлёк бутылку и налил в высокие бокалы вина цвета запёкшейся крови. И я тут же подумал, что такого же насыщенного кроваво-красного оттенка были цветы в странном палисаднике, который я добровольно-принудительно покинул несколько часов назад.

– О! Это уникальное явление, доставшееся нам от древних времён. Это очень-очень старое и очень-очень сильное колдовство. Живых домов практически не осталось. Во всяком случае, в нашей империи их точно нет. А жаль. Но я не ошибусь, если предположу, что твой интерес не случаен?

– Не ошибёшься, – кивнул я, принимая из рук императора бокал с вином, – вопрос возник не просто так. Наверное, я всё же смогу тебя удивить, если скажу, что скромный заброшенный охотничий домик, о котором ты мне сказал, вовсе не заброшен.

– Не заброшен? – удивление Максимилиана было неподдельным, я умел различать оттенки его тона. Во всяком случае, мне хотелось бы в это верить. – Но кто может там жить? Это же самое сердце взбесившегося в последнее время Франгая?

– Никто там и не живёт, – кивнул я, делая маленький глоточек восхитительного вина, – ему это и не нужно. Он – живой. Понимаешь? Этот дом – живой.

– Гонишь, – спокойно и совершенно убеждённо проговорил Максимилиан, – это не может быть живой дом, я был там… лет, наверное, пять назад: нормальное слегка обветшавшее здание, обшарпанные стены, местами просевшая крыша, ломаная мебель, заброшенный сад…

– А теперь послушай меня, – наедине я мог себе позволить даже перебить императора, если это было необходимо, – бежевые стены, словно только что выкрашенные, новая тёмно-красная черепица, в окнах видны белоснежные занавески, на крыльце коврик, а в саду ухоженные клумбы с цветами. Ты уверен, Макс, что мы с тобой говорим об одном и том же месте?

– Подожди, – император с недоверием взглянул на меня и на секунду прикрыл глаза, видимо, определяя, не лгу ли я, – но в Франгайском лесу нет больше домов, в смысле – совсем нет, абсолютно. Тем более в такой близости от портальной колонны. Но ты говоришь правду, я чувствую. Так, это нужно обдумать и обсудить. Я сейчас пошлю кого-нибудь в библиотеку за необходимыми фолиантами…хотя нет, ни к чему афишировать свой интерес, сам схожу – не рассыплюсь…

– Это ещё не все новости, – я пристально наблюдал за императором, стараясь отслеживать и регулировать градус его интереса и, главное, поддерживать в нём сознание того, что для расследования этой тайны ему необходим именно я, и никто другой, – я кое-кого встретил в чаще.

– Это не удивительно, – хохотнул Максимилиан, уже полностью, судя по всему, захваченный новой идеей, – Франгай – это то место, где можно встретить именно «кое-кого». Шкуру-то привёз? Перед камином кинешь, а то у тебя в замке – как в типичной холостяцкой берлоге – никакого уюта.

– Я встретил там пришедшую из-за Грани, – негромко произнёс я, предвкушая реакцию Максимилиана, – первую за сотни лет.

Повисла такая глубокая тишина, что, казалось, её можно потрогать руками. Максимилиан поднял на меня взгляд, в котором читалось обещание таких неприятностей, по сравнению с которыми путешествие в Франгай можно считать детским утренником на лужайке в центральном парке.

– Где она? – голосом императора можно было замораживать воду в значительных объёмах, но я давно привык, и не меня было этим пугать. – Почему она не здесь, Каспер? Тебе голова жмёт?!

– А вот тут-то и начинается самое интересное, – я спокойно отпил вина, надеясь, что рука с бокалом не дрожит. Максимилиану нельзя показывать страх, для него это – как красная тряпка для быка, у него мгновенно сносит крышу, – и мне чрезвычайно любопытно, что ты скажешь по этому поводу. Интуиция настойчиво подсказывает, что у тебя информации гораздо больше, чем у меня, но вот захочешь ли ты ею поделиться со старым другом, – я выделил голосом последнее слово, – это вопрос.

– То есть то, что ты сказал – это ещё не самое интересное? – изогнул бровь император. – Ты смог заинтриговать меня, Каспер. Давненько такого со мной не случалось.

– Дом признал её хозяйкой, – тщательно контролируя интонацию и стараясь сделать её как можно более нейтральной, произнёс я, – он не отпустит её.

– Не понял, – Максимилиан сделал большой глоток вина и пренебрежительно пожал плечами, – ты забыл все знания, которые дала тебе Академия? Дом, даже если предположить, что он действительно живой, не мог признать её, никак не мог. Для этого нужно обладать нужной кровью…Только не говори мне….

Максимилиан медленно развернулся и подошёл ко мне. От его фигуры веяло страшной, какой-то первобытной силой и леденящей душу опасностью. Даже мне, человеку более чем привычному, стало не по себе.

– Расссскажи мне вссссё, Касссспер, не упусссстив ни мельчайшшшшей подробноссссти, – негромкий голос императора наполнился зловещим змеиным шипением, и я почувствовал, как к спине прилипла мгновенно намокшая от пота рубашка, – так будет лучшшшше для вссссехххх….

Стараясь не смотреть в сторону Максимилиана, силуэт которого иногда словно расплывался, позволяя на мгновение увидеть контуры иного тела – огромного, с горящими алым глазами и гигантскими, пока сложенными, крыльями – я начал подробно, обстоятельно и исключительно по-деловому рассказывать всё, что произошло с того момента, как я вышел из портальной колонны в «солнечном и приветливом» Франгайском лесу. Император слушал предельно внимательно, прикрыв глаза и приняв обманчиво расслабленную позу. В пальцах он крутил бокал с кроваво-красным вином, что, если честно, слегка нервировало.

Когда я дошёл до описания дома, он недоверчиво хмыкнул и снова нахмурился, а когда я добрался до рассказа о том, что дом разговаривал с Кристиной образами и эмоциями, Максимилиан напрягся, словно до предела сжатая пружина.

– Он обратился к ней по имени, – продолжил я, стараясь действительно ничего не упустить. В этой абсолютно непонятной и странной ситуации необходимо было разобраться, и вряд ли я смогу сделать это самостоятельно. Как ни неприятно это признавать, но у меня элементарно не хватит магических сил, – он назвал её Лиз…

– Что. Ты. Сказал… – пугающе тихо спросил после длительной паузы смертельно побледневший Максимилиан, и мне впервые за последние несколько лет стало действительно страшно – такими пустыми и жуткими стали его глаза.