Огромная комната, обставленная в восточном стиле, поражала воображение какой-то невероятной, запредельной роскошью, которая словно призывала всех восхититься и пасть ниц перед всем этим нереальным великолепием.

Я осторожно встала и, подойдя к высокому зеркалу в изысканной золочёной — или даже золотой — раме, приподняла тончайшую сорочку из белоснежного шёлка. Никаких ран не было видно, лишь на боку едва можно было рассмотреть несколько тонких шрамов, явно давным-давно заживших.

Не успела я обойти комнату и хотя бы бегло осмотреться, как бесшумно открылась дверь, и в комнату скользнула девушка, склонившаяся при виде меня в глубоком поклоне.

- Ваше величество, - прошептала она, - не извольте гневаться, но его величество уже пять минут ожидает вас в малой столовой.

- Неужели? - я не узнала свой голос, таким холодным и безжизненным он был. - Поди и скажи, что я буду через пять минут.

- Слушаюсь, - ещё ниже склонилась девушка и тенью выскользнула из комнаты.

Я оглядела себя в зеркале и заметила, что выгляжу как-то не так: нет, всё, казалось бы, осталось прежним, но откуда-то взялись, пусть даже едва заметные, горькие морщинки в углах рта, надменное выражение глаз… Я смотрела в зеркало и не узнавала себя в этой холодной и высокомерной красавице.

Я тронула колокольчик, и в комнате, как по волшебству, возникли три молчаливые женщины, которые помогли мне облачиться в платье, стоимость которого я даже приблизительно не взялась бы определить. Но я-в-зеркале совершенно не удивлялась и смотрела на роскошный наряд и баснословно дорогие украшения с полным безразличием.

Одевшись, я встала и уверенно прошла через застеклённую галерею в другое крыло замка. Насколько я успела рассмотреть, белоснежный дворец, украшенный синими и алыми мозаичными узорами и яркими цветными витражами, был накрыт каким-то прозрачным куполом. Где-то я такое уже видела… когда-то очень давно, кажется, в какой-то прошлой жизни… Как же назывался тот мир? Вспомнила: он назывался Шарист… Но что я там делала? И с кем я там была? Не помню… Надо же… как странно… В последнее время я стала замечать за собой необъяснимые провалы в памяти: неужели это признаки старости? Но мне далеко ещё до преклонных лет, это я знала абсолютно точно. Например, мой супруг намного старше меня, но ещё более чем бодр и обладает ясным умом и цепкой памятью. Супруг… Я попыталась вызвать в памяти соответствующий образ, но почему-то перед мысленным взором возникало исключительно клубящееся туманное нечто.

За этими размышлениями я дошла до зала, который скромно назывался малой столовой, хотя в нём без труда разместилось бы человек триста. Услужливый лакей распахнул передо мной створки и торжественно провозгласил:

- Её величество королева Кэтрин!

В столовой за накрытым к чаю столом обнаружился мужчина, который встал из-за стола, подошёл ко мне, взял за руку и, прикоснувшись в запястью душистыми усами, проговорил глубоким, хорошо поставленным баритоном:

- Доброе утро, дорогая, вы великолепно выглядите, как, впрочем, и всегда!

Он выпрямился, а я стала внимательно рассматривать того, кто, судя по всему, был моим мужем, был Королём…

Высокий, с худощавым, но сильным и тренированным телом воина, он выглядел образцом мужской красоты: густые тёмные волосы, ухоженные усы, слегка приподнятые к висками миндалевидные глаза густо-вишнёвого цвета. Иногда, когда он поворачивался, в них вспыхивали багровые искры, и я смутно помнила, что когда-то это казалось мне удивительно красивым.

- Благодарю, - ответила я по-прежнему равнодушно, глядя на то, как чашка из тончайшего фарфора наполняется ароматным чаем. Сделав маленький глоток, я привычно удивилась тому, что все напитки, которые мне доводилось пить в последнее время, имели странный горьковатый привкус. Нужно будет обязательно проконсультироваться с Лионэлем — это лекарь, которого супруг когда-то выписал для меня из далёких альвских лесов. Мне, правда, иногда казалось, что я где-то уже видела его раньше, но муж объяснил мне, что все альвы похожи между собой, и что, вероятно, я просто когда-то встречала его соплеменника. С тех пор, как два столетия назад все государства объединились под милосердной рукой Короля, альвы иногда стали появляться и в человеческих землях.

- Вы почтите своим присутствием казнь, ваше величество? - поинтересовался супруг, что было достаточно необычно: как правило, он просто ставил меня в известность о том, какие именно мероприятия мне стоило посетить.

- Нет, - я покачала головой, - ваш воспитанник, мой дражайший супруг, всегда казался мне достаточно милым и образованным юношей, и мне не хотелось бы видеть, как ему отрубят голову.

- Я позволю себе настаивать, - в голосе супруга звякнул металл, - это будет политически правильно. Фаруз обманул наше доверие и замыслил переворот, и мы должны показать подданным, что королевская семья едина в принятом решении покарать отступника. Это совершенно безопасно, так как поимка его сообщников — этого дикого северянина и изгнанного принца демонов — это всего лишь вопрос времени. Сегодня им в столицу точно не прорваться.

- Хорошо, - равнодушно кивнула я, понимая, что даже образ воспитанника мужа, Фаруза, как-то сгладился из памяти, стал расплывчатым и незначительным, - если вы настаиваете, я приду.

- Вот и хорошо, - сверкнул багровыми глазами супруг, - в ином случае я буду недоволен.

С этими словами он поднялся и покинул столовую, оставив меня в одиночестве допивать горчащий чай.

Через два часа я шла по главному дворцовому коридору к балкону, с которого царская семья обычно наблюдала за различными торжественными мероприятиями. Меня сопровождали высокие, одетые в парадные мундиры воины: не то почётный караул, не то конвой. Одновременно со мной к балкону, в сопровождении не меньшего числа воинов, подошёл супруг, на тёмных волосах которого переливалась Корона Короля.

Сияющий внутренним светом золотой ободок, испещрённый древними рунами, огромный рубин на самом большом зубце надо лбом, два изумруда по бокам и звёздчатый сапфир сзади.

Внизу волновалась толпа, взорвавшаяся восторженными криками при виде королевской четы: в воздух полетели цветы и бумажные ленты. Мы заняли свои места, и на площадь въехала телега, на которой стоял мужчина, лицо которого показалось мне знакомым, а потом я вспомнила, что это и есть Фаруз, воспитанник моего супруга, пытавшийся свергнуть его и потерпевший сокрушительное поражение.

Глашатай зачитал приговор, но у меня сложилось впечатление, что приговорённый не слушал его, а пытался мысленно докричаться до кого-то: таким сосредоточенным было его лицо, покрытое синяками и ссадинами.

Я повернула голову и услышала, точнее, прочитала по губам, как мой супруг сказал:

- А ведь я говорил, что место на вершине есть только для одного!

И тут в сознание, сметая все туманные преграды, ворвался крик: «Кейт! Кейт! Очнись!» Я пошатнулась и впилась пальцами в подлокотники кресла. Увидев, что со мной происходит, муж властно махнул рукой и сказал так, что почему-то голос его разнёсся по всей площади: