Изанами медленно приближается к краю мироздания, туда, где заканчивается видимый мир и начинается хаос. Разрозненное ничто, что всей своей полнотой, разрушает все до чего может дотянуться. Оно подобно голодному псу, что безустанно вгрызается в стены видимого мира, стараясь отхватить кусок того, что ему никак не посильно.

Сюда не стремятся ни демоны, ни боги или их небесные властители, нежно, словно дитя, лелея, дарованное им видимым миром. Этому есть много причин, но одна из них — страх. Страх перед осознанием ничтожности и хрупкости всего того, что окружает каждое мгновение жизни. А потому проще всего забыть, предавшись сладким играм с человеческими душами, познавая новые границы своего безмерного лицемерия.

Здесь, где сияние света ослабевает настолько, что всем нутром ощущаешь давление неведомой силы, где связь с миром и теми, кто тебя поддерживает истончается до невозможного. Где материя становится пластична настолько, что кажется ее форма зависит лишь от взгляда наблюдателя. А безудержный зов взывает шагнуть за границы дозволенного. Но только души, не принадлежащие этому миру, могут это сделать по собственной воле. Остальным лучше никогда не оказываться здесь, без властного покровителя. Именно сюда Изанами приходит вновь, в отчаянных попытках найти то, что ищет.

— Я снова здесь, — шепчет сама себе Изанами, медленно приближаясь к тонкой грани, что отделяет видимую часть мира от вечного. — Я справлюсь.

— Ты уверена? — Неожиданно тревожит голос разум госпожи.

Этот голос, в одно краткое мгновение колеблет и до того шаткую мысль о возможном положительном успехе мероприятия, но раздается он не в голове девушки, а от того, кто стоит за ее спиной. Изанами резко оборачивается назад, в отдалении от себя замечает силуэт юноши. Он приближается, но Изанами его не боится. Она точно знает, кто это может быть, конечно же синигами.

— Зачем ты здесь? — Неуверенно спрашивает пришедшего госпожа. — Неужели тебя послали меня сопроводить?

— Нет, — отвечает синигами, спокойным, но в тоже время леденящим голосом. — Для меня, как и любого другого проявления этого мира, в те области путь закрыт.

Изанами осматривает юношу. Как и в случае с другими жнецами, его одеяние нисколько не позволяет насладиться внешним видом, позволяя лишь отметить мрачный облик и преследующую ауру смерти.

— Тогда зачем ты здесь? — Не выдерживает Изанами.

— Чтобы убедиться, что и в этот раз вы вернетесь назад, госпожа.

— Что за чепуха? — Вскидывает руки девушка, закрывая свои глаза. — Куда я могу деться?

Но эта напускная уверенность в себе тускнеет, если глубже заглянуть в душу темной госпожи. Лишь на секунду Изанами забывает, что ничто не скроется от пристального взгляда синигами, и потому надеется, что он не заметит ее беспокойства.

— Твои силы вновь на исходе, — шепчет спокойным голосом синигами. — Ты опять не следишь за собой.

— Немыслимо! — Выкрикивает Изанами. — Что бы меня за это упрекал какой-то там жнец. Да что ты вообще себе позволяешь, а? Кто ты такой?

— Я лишь передаю слова своей госпожи, — равнодушно отвечает синигами. — За гранью у вас не будет помощи… А если так и будет продолжаться дальше, то вы потеряете связь с этим миром.

— Мне не нужна помощь! — Выкрикивает Изанами. — Я справлюсь.

— Без него, вы слабы, — парирует жнец. — Никто не заменит вам …

— Я знаю! — Перебивает синигами госпожа.

— И все равно собираетесь отправиться туда?

— А что мне остается, ждать, но чего?

— Переплетения судьбы…

— Хватит! — Останавливает бессмысленный разговор Изанами. Подчиняясь ее ярости в сторону расходится волна темной энергии. — Если ты пришел мешать, то так и скажи, а не выводи меня из себя. Я только трачу свое драгоценное время и силы. — Изанами умолкает после своих слов, ясно понимая, что пререкаться со жнецом бессмысленное занятие. — И, к слову, — с укором тычет пальцем в сторону синигами госпожа. — Есть одна душа, что вскоре станет моей, и ты знаешь о ком я. Так что просто не мешай мне. Это я тебе крестная, — повышает свой голос госпожа. — Я знаю, что ты слышишь.

— Я буду ждать, — лишь в ответ шепчет жнец. — Когда вы потеряете всякую надежду и запутаетесь в беспорядочном движении потоков хаоса, только тогда я стану для вас маяком, дотянувшись до которого вы сможете избежать своей участи. Удачи госпожа.

— Хм, — хмыкает девчонка и медленно приближается к грани.

Жнец не двигается с места, наблюдая, как тело юной госпожи медленно проходит сквозь грань видимого мира.

Чтобы темной госпоже остаться собой, она концентрируется на себе и своей цели. Там за чертой, ее разорвет на миллиарды потоков, не останется и самого понятия формы. В том виде, она сольется с яростью всего хаоса и непременно растворится в нем. Но чтобы не стать заложницей первородного, ей нужна четкая мысль, внутренний позыв к действию, который и будет двигать всем ее естеством. Именно такой позыв когда-то заставил родится форме из ничего, и именно это не раз помогало ей возвращаться обратно живой.

Проходит мгновение или не проходит вовсе. Здесь, за чертой, где не существует самого понятия движения, формы и времени, сложно говорить о чем-то основываясь на привычном из области видимого мира.

Темная госпожа из последних сил собирается с мыслью. Сколько времени утекло, с того момента, как она очутилась здесь, никак не понять. Но она чувствует, что довольно быстро начинает терять саму себя, а потому ей необходимо поторопиться. Охватив своим взором и естеством области, что ранее были недоступны, дотянувшись до удаленных мест, что позволили собой хоть как-то управлять, госпожа осматривает пространство в разы больше обычного, но и этого оказывается недостаточно. Каждый поток, что становится частью ее сущего, каждая частица неизмеримая в границах видимого мира, все это отдает холодом и чужеродностью, без каких-либо намеков на искомые ею следы.

Все ее естество неизменно меняется, становясь все больше наполненным элементами хаоса. Если так пойдет дальше, то она уже не сможет вернуться в области видимого мира и перейти границу, став чем-то больше, став самим первородным.

Мгновение после, Изанами понимает, что необходимо возвращаться, потому отчаянно тянется в сторону, где располагается видимая вселенная. Она старается прочувствовать путь на возвращение, но не как не может заставить себя отделиться от первородного и пересечь границу назад.

— Нет, — проносится мысль, что становится спасительным сигналом, вокруг которой собирается весь остаток разума темной госпожи.

Именно это нежелание умирать, где-то здесь в вечности, служит инструментом, чтобы все сознание госпожи собралось в одной точке пространства. А затем, она ощущает спасительный маяк. Присутствие жнеца, что все еще ожидает ее у границы видимого мира. Даже сюда достает его невозмутимая энергия смерти, словно он не принадлежит ни одному из миров.

Он, подобно спасительному пламени, сигналил куда надо двигаться. Госпожа хватается за эту соломинку, не желая больше находится в вечном. В одно мгновение ее воля становится крепче, и госпожа стремительно возвращается обратно.

Жнец продолжает стоять и ожидать. Как вдруг ощущает, что его сути касается нечто, что-то довольно грубо старается прорвать все осязаемые и нет барьеры, в попытках дотянуться до него. В прикосновении ощущается отчаяние и страх, в его суть вгрызаются когтями, стараясь больше не отпускать, на что жнец не может не отреагировать. Синигами совершает шаг к границе видимого мира и протягивает руку. Ухватившись за пустоту, он медленно выводит госпожу в область видимого мира, подобно тому, как это делают кавалеры перед началом танца.

Изанами медленно выходит в область видимого мира. От ее наряда ничего не осталось. Лишь только обнаженное тело тихонько шипит, принимая свою привычную форму. Только после этого, ее тела касаются потоки тьмы, что скрывают юную плоть под своим покровом, приводя госпожу в надлежащее состояние. Она присаживается на то, что можно было бы назвать землей и тихонько шепчет: