Мое "не такое" поведение и, главное, полное отсутствие раскаяния делали его мрачно-отстраненным. После ссор мы не разговаривали по несколько дней. Чем дальше, тем больше он переставал скрывать свое разочарование во мне, в том числе и перед нашими друзьями. На мои маленькие оплошности: потеряла зонтик, облилась пивом, громко матюгнулась, опоздала на экзамен, – он вскидывал брови и делал такое выражение лица, что мне становилось ужасно стыдно. Иногда я просила у него прощения. Но потом все начиналось по новой. Я не могла упихать себя в рамки его представлений о том, какой мне надо быть. В глубине души я чувствовала, что он не заслуживает той безграничной преданности от меня, на которую он претендовал.

Один случай стал точкой невозврата, хотя изначально я не придала ему большого значения. Мы сидели в баре, как это часто бывало, большой студенческой компашкой. Майка там тоже была. Пиво лилось рекой, и мы с азартом играли в какую-то застольную игру. Наверное, я сморозила вслух какую-нибудь очередную глупость или дерзость. Виталик тонко, но довольно обидно высмеял меня при всех за сказанное мной. А я вдруг, совершенно не задумываясь и как бы в шутку, показала ему средний палец. Кажется, я проигрывала и была немного зла, а тут он еще подлил масла в огонь. Впрочем, я не оправдываю себя. Показывать средний палец – это действительно не слишком красиво. Но тогда это был просто детский несерьезный жест. Никто особо не обратил внимания, все продолжили играть дальше. Но Виталик запомнил. Позже он устроил мне разнос – по его мнению, этим средним пальцем я выразила свое полное к нему неуважение как к мужчине. Я извинилась, хотя своей вины не чувствовала. Как мне сейчас кажется, тем жестом я защищалась. Унижение в ответ на унижение – вот во что превратились наши отношения, и однажды он решил, что с него хватит.

Очередной день в мегаполисе я провела, гуляя. Теперь одна, никаких Матвеев и Толиков. Город был чертовски красив. Я впитывала в себя каждый его уголок и представляла, как сложилась бы моя жизнь, если бы я не осталась в своем Беспутьевске, а рискнула бы переехать сюда. Сашка такая молодец, что уехала! Наверное, ни разу не пожалела.

Этот город был прекрасен не только с высоты старинного собора или с борта речного трамвайчика, но и его подземные внутренности были прекрасны. Это я о метро. Помню, оно поразило меня еще в детстве, когда мы с мамой впервые побывали в этом городе в гостях у ее подруги.

Мне было лет 7 или 8. Сначала нервные люди в очереди за жетончиками и хлопающие турникеты на входе немного меня напугали. Но когда я впервые вступила на эскалатор, то захотела, чтобы он спускался как можно медленнее. Мне казалось, что он торжественно везет нас в какое-то волшебное царство. И еще я хотела успеть прочитать каждый плывущий мимо меня рекламный баннер. Правда, когда мы уже почти спустились, мамина подруга сказала, чтобы я не зевала и вовремя перешагнула со своей ступеньки на устойчивую поверхность. Одна девочка, сказала она, вот так зазевалась. В том месте, где ступеньки складываются и уходят под землю, есть плоские длинные зубцы, и они срезали девочке стопу. С тех пор я всегда заранее поднимаю ногу и делаю широкий шаг, когда схожу с эскалатора.

Когда мы сели в поезд, я внимательно разглядывала всех этих людей со скучающими и брезгливыми лицами, но для меня объявление каждой станции звучало чудесной музыкой. Я тщетно пыталась разглядеть что-то в черном туннеле, когда поезд со свистом несся от одной станции к другой. Живут ли там какие-нибудь мрачные чудовища? Наверняка. Но и в самом вагоне было интересно. Опять куча завораживающей рекламы и яркая разноцветная схема метро на стене. Почему ветки именно таких цветов? Может быть, если ветка, например, красная, то это потому, что там часто ездят люди в красной одежде? Но почему-то вокруг меня почти все были в черном и сером.

На выходе тоже есть интересный момент, где пассажиры постоянно толкают огромные тяжелые двери, и ты боишься, что тебе может прилететь этой дверью по лбу, а потом все таки успеваешь вовремя толкнуть ее, и тут тебе в лицо ударяет волна горячего воздуха с улицы.

В общем, с детства мало что изменилось, и я с удовольствием катаюсь на метро до сих пор. В этот раз я попала в самый час пик. Людей в вагон набилось столько, что я почти не могла пошевелиться. Я стояла близко к дверям, зажатая со всех сторон чужими боками и сумками. Когда что-то ткнулось мне в ягодицу, я не удивилась и даже не шелохнулась – подумала, что это чей-то зонтик. Но потом это что-то подозрительно зашевелилось. В тот момент, когда я поняла, что это чья-то рука щупает меня за задницу, двери распахнулись, и меня вместе с толпой вынесло наружу. Я не стала оборачиваться и искать глазами извращенца. Настроение мое ничуть не испортилось, хотя бы потому, что на мне была юбка с металлическими заклепками, а значит, моя задница на ощупь была холодной и жесткой, так что гад не получил много удовольствия.

Я зашла в пару магазов и примерила брендовые шмотки, которые были мне не по карману, покаталась на речном трамвайчике, погрызла сухой невкусный бургер в Маке. Потом взяла бутылку пива, завернула ее в пакетик и пошла в парк. Там был большой зеленый лабиринт из живой изгороди. Я дошла до самого сердца лабиринта, где меня никто не видел, и улеглась на траву. Где-то вдалеке играли уличные музыканты. Я допила пиво, меня разморило на солнышке и я уснула.

Когда я проснулась, уже начинало темнеть. Вышла из парка и пошла к метро. Недалеко от входа на станцию газовал байкер в кожанке и бандане. На его моцике спереди висела картонка с надписью "Экскурсии". Я сначала прошла мимо, а потом резко вернулась.

– Сколько?

– Полторы.

Я замялась. Байкер увидел это и заулыбался:

– Ну ладно, для тебя тыща, красавица, садись.

Мы катались на мотоцикле по вечернему городу, и это был чистый кайф. Мне не было ни капли страшно. Байкер пытался что-то рассказывать о достопримечательностях, перекрикивая ветер, но я почти не слушала. Я растворилась среди всех этих огней. А когда мы поравнялись с новеньким БМВ на светофоре, на нас из приокрытого окна посмотрели водила и его расфуфыренная девица – все такие из себя, но они были так низко, а мы намного выше, и я посмотрела на них презрительно, потому что мы были круче и брутальнее. Потом загорелся зеленый, и мы их обогнали.

Когда я наконец добралась до дому, было уже за полночь. Я представляла, как сейчас наберу ванну и лягу туда с бокальчиком вина, и это будет лучшее завершение этого волшебного дня. Черт, надо не забыть пополнить Сашкины запасы алкоголя перед отъездом. Надеюсь, я не выпила ничего очень дорогого. Хотя что это за непозволительная роскошь – держать дома мини-бар? Ей ведь не 50 лет! К ней что, не приходят друзья-алкаши, которые за один вечер могут все это вылакать? И сколько она зарабатывает, хотела бы я знать, что у нее есть мини-бар? Надо спросить ради интереса. Все-таки я страшно завидую, надо признать.

Перебирая эти мысли, я стояла перед дверью в подъезд и шарила по карманам и в сумке в поисках ключей. А они все никак не находились. В конце концов я поставила сумку прямо на крыльцо, присела на корточки и стала светить телефонным фонариком в каждый сумочный закуток, пытаясь отыскать ключи. Пипетка от домофона и ключ от квартиры были прицеплены на один брелок. Куда я его сунула, когда уходила? Неужели в карман и он выпал, когда мы катались на моцике? Или тот извращенец в метро вытащил? Или еще где-то выронила?..

Я тихо выругалась и села на скамейку возле подъезда. Просто жесть. Я просрала ключи от чужой квартиры, на улице темень и дубак, а мне негде ночевать. Такое могло случиться только со мной. Ну почему я такая лошара?.. Из глаз полились злые слезы.

Вдруг дверь подъезда открылась. Выглянула консьержка.

– Ты ключи потеряла?

– Да…

– Я так и поняла. Мне видно, что тут происходит,– она показала на камеру видеонаблюдения, висящую под козырьком, – заходи. У меня запасные ключи есть на случай ЧП, у нас правила такие в доме.