– В центре замка есть три комнаты и довольно большой своеобразный коридор между ними. Это спальни трех лидеров совета, которых в момент вспышки там не было. Никто из советников низшего ранга не рискнул бы переступить порог этих комнат, они для них что-то вроде святыни, – мысленно вспоминая, как выглядела отведенная ей спальня, герцогиня невольно улыбнулась.
– Хорошо, как скажете, – согласился Аравейл и все принялись за работу.
Привязав лошадей в небольшом скверике перед лестницами, Миаленика со служанкой принялись кое-как таскать вещи и складывать их в центре коридора, между трех комнат. Когда они шли туда в первый раз за сегодня, в памяти девушки всплывали воспоминания того самого дня. Андранник Больто был неожиданно любезен и даже в какой-то мере мил, что казалось ему не свойственным. Микалис, относившийся к ней с презрением и какой-то толикой злости после отречения от престола, но все равно согласившийся сопроводить сюда. Перегрин Лерой, простой солдат, некогда служивший герцогу Кленскому, единственный, кто помнил о дне рождения Миаленики. Где сейчас каждый из этих людей, Миа не знала. Разве что Андраник был мертв, может и остальные тоже.
Тогда она была полна надежд и представляла свое будущее лидером совета в этих стенах. Главным и самым страшным врагом виделся Виктор, покушавшийся на членом совета, а о существовании еще большего зла даже не представляла. В этом замке она впервые встретилась с Хенорпом, и этот момент изменил все раз и навсегда. Только придание воспоминаниям отвлекало герцогиню от созерцания валяющихся по пути к цели мертвых и гниющих тел. Все ковры были заляпаны не пойми чем, а позы, в которых умирали здесь люди говорили лишь о мучениях, через которые тем пришлось пройти. Надеясь, что из библиотеки не сделали лазарет, Миа придумала план своих действий, и к ее удивлению, поход туда не был в самом начале списка.
– Ваше высочество, я могу где-то здесь приготовить нам всем обед? Может здесь есть кухня или что-то такого рода? – поинтересовалась служанка, когда все вещи были перенесены, а Миаленика замерла на месте, рассматривая собственное имя на двери комнаты. Той самой, с балкона которой она сбежала на свидание к Венториэлю на стене, а потом и вовсе в Апатию, подальше от влияния богов, оставив себе воспоминания о событиях на посвящении в лидеры. По хорошему, боги должны были убить ее, как только она пересекла бы границу города, но этого не произошло. Может всему виной все тоже воскрешение? Она не знала, – ваше высочество, с вами все в порядке?
– А, что? Да, я в порядке, – встряхнув головой, герцогиня уставилась на женщину не видящими глазами, не понимая, чего она от нее хочет, – кухня есть, но я не думаю, что Люций успел достаточно убрать там, чтобы можно было готовить, – честно призналась Миа, когда служанка неловко повторила вопрос, уже ближе к уху девушки. Положительно кивнув, в знак понимания, женщина принялась рыться в сумках, намереваясь сварганить перекус из имевшихся продуктов, но без применения обработки пищи на огне. Не долго следив за ней, герцогиня решила не терять времени, принять душ и переодеться. Ведь форменного облачения советника и плащей с ее именем здесь достаточно. Стоило ей взяться за ручку спальни, как где-то недалеко раздались спешившие мужские шаги. Можно смело сказать, что человек бежал сюда со всех ног, его сбившееся дыхание постепенно заглушало топот.
– Миаленика, – голос Люция был взволнованным настолько, что служанка аж вздрогнула и выронила из рук яблоко. Покатившись, оно ударилось о стену и чуть не попало под ноги приближающемуся спутнику, – вы здесь, прекрасно. Не в коем случае не пользуйтесь водопроводом. Водонапорная башня сломана, словно в нее кто-то упал сверху, лучше не рисковать. Один из солдат поехал назад за свежей водой, – предупредил Аравейл, нарушив все планы герцогини по приведению себя в порядок. Закатив глаза, она все же открыла дверь, но сперва посмотрела в сторону спутника.
– Лучше помогите бедняжке с приготовлением обеда, ей определенно пригодится все, что можно найти на кухне, если вычистить ее от трупов, – недовольно пробормотала Миа, намереваясь переступить порог комнаты и остаться в гордом одиночестве хотя бы пока у Аравейла куча дел и он не будет везде таскаться за ней по пятам.
– Кухня кстати свободна, там никого нет, но я бы не стал пользоваться утварью, пока ее не промыли хорошенько в нормальной воде с мылом. Что вы намереваетесь делать? – спросил наконец он, прочитав надпись на двери комнаты и догадавшись, кому та принадлежит.
– Переодеться, может немного отдохнуть на своей кровати, или мне нельзя? Я буду предельно осторожна, можете не переживать на мой счет, – закатив глаза, устало проговорила девушка и не дожидаясь ответа, вошла в помещение, закрыв за собой дверь. Прижавшись к ней спиной, она еще какое-то время пыталась прислушаться к разговорам в коридоре, но служанка с Люцием больше ничего не обсуждали, обменялись парой фраз про кухню и воцарилась тишина. Знай Аравейл, как легко Миаленика может покинуть замок, если захочет, ни за что не оставил бы ее одну так просто. Пройдясь по комнате до балкона, она выглянула туда и обнаружила всю ту же штору, по которой спускалась вниз в тот самый день. Ничего не убрано, все осталось нетронутым. За прошедшее время ткань конечно обветшала, стала выглядеть менее надежной. Как хорошо, что ей на самом деле нет необходимости бежать отсюда, ведь именно это место должно содержать все ответы на терзающие Миаленику вопросы. Вместо спальни стоило сразу пойти в библиотеку, но туда бы ее точно не пустили, а так удалось скрыться от назойливых глаз спутников и теперь можно идти куда глаза глядят.
Исполнив задуманное в плане одежды, девушка облачилась в форму советника и провела пальцами по вышитому имени на плаще. После смерти она не была больше лидером, да и частью совета в целом, ведь глаза даже близко не зеленые, но ей хотелось ощутить себя частью всего этого снова и вернуться сюда в лучшие времена, времена расцвета совета, когда ее брат еще не начал их массовое уничтожение. Окинув взглядом собственное отражение в зеркале, Миа подошла к двери, намереваясь покинуть комнату и пойти искать библиотеку с ответами, как до боли знакомый голос произнес слова, эхом отразившиеся от стен спальни и заставившие ее замереть на месте.
– Добро пожаловать домой, Ника, я рад снова тебя здесь видеть.
Первая пришедшая в голову мысль была пугающей и волнительной одновременно. Ведь прежде этот голос заговаривал с ней лишь в исключительных случаях – когда Венториэль умирал. Но она больше не была следующей на должность лидера совета, а значит причина визита вовсе не в нем. Обернувшись, девушка невольно осмотрела комнату, но само собой не нашла признаков присутствия божественных сил.
– Вы могли заговорить со мной, как только я переступила границу стены, но решили сделать это лишь сейчас? – на всякий случай поинтересовалась она, замерев на месте и пытаясь выглядеть подобающе для разговора со столь влиятельным субъектом. Насколько она знала, с ней разговаривал лишь вестник бога смерти, помогавший перед посвящением в лидеры и предупреждавший ее обо всех тонкостях церемонии. Никкилиус – всплыло имя в голове, но она точно не помнила где и от кого слышала его.
– Да, ты права, несомненно, но честно говоря, я ставил на то, что ты сюда не вернешься и проиграл. И да, это мое имя, хоть я ни разу тебе не представлялся, – раздался смешок, словно собеседника веселила эта беседа, – и нет, я не могу дать тебе те ответы, в которых ты нуждаешься, это прерогатива бога жизни, ведь он взял право шествия над тобой тогда.
– Мое воскрешение его рук дело? – ухватившись за услышанное, поспешила спросить Миа. Конечно стоять возле двери в комнату и разговаривать сама с собой казалось немного ненормальным, особенно если служанка или Люций вдруг решат подойти и прислушаться к тому, что тут происходит, но после прошлых событий герцогиня привыкла к такому общению.
– Я не имею права тебе ничего говорить про это, Ника, пойми, сам мой визит сейчас – лишь приветствие со стороны богов, ничего больше. Они о тебе не забыли, особенно мой господин, но всему свое время. Ты можешь найти ответы здесь, если хватит времени и терпения, – голос звучал уверенно, но в некоторых местах едва заметно дрожал. Создавалось впечатление, словно его обладатель боялся проговориться, что вполне могло случиться.
