– Я не смогу ее убить, и ты знаешь это, – хмуро проговорил Венториэль, встряхнув мокрыми волосами. Насквозь промокшая одежда противно липла к коже, холодный осенний ветер пронизывал до костей сильнее воды.
– Когда ребенок сосуда вырастет, его силу трудно представить, он будет способен опустить этот мир во тьму. Хенорп уже послал своего человека к Алерии, он должен защищать ее ценой своей жизни, богам нужен этот ребенок. Хочешь подпортить им жизнь и отомстить за то, что сделали с Миаленикой, придется от него избавиться. Лишившись сосуда или его плода, ты отложишь конец эпохи на некоторое время, а там многое может измениться, – пока бог говорил, парень пробирался сквозь лес все дальше удаляясь от реки. Ночь стояла лунная, и света хватало, чтобы не заблудиться среди голых стволов деревьев. Воскрешение пошло на пользу в том плане, что спать не хотелось совершенно. Организм словно перезапустился и чувствовал себя прекрасно. Рана на ноге затянулась, как и две на спине.
– Хенорп бог тьмы, сейчас его время, думаешь, он не попробует помешать мне убить этого ребенка? Может он уже знает, о чем мы разговариваем, да и тебя грозит наказание за непослушание, – опомнился лидер совета и прислонившись к дереву, отдышался. Ноги неуютно чувствовали себя в мокрых сапогах. По привычке собираясь провести пальцем по вышитому имени, Вент остановился, вспомнив, что несет плащ в руке. Вокруг стояла тишина, только ветки хрустели под ногами, ни птиц, ни насекомых или каких-то еще зверей. Все перекочевали на юг, спасаясь от приближавшейся зимы. Это будет первая зима в его жизни без замков совета, без собственного дома.
– Хенорп сейчас на другом конце мира забирает души людей с зелеными глазами, которые еще остались. Ты его жутко разозлил, и он пошел по стопам Алиста. Ты бы его слышал, чтобы бог смерти так кого-то проклинал, такого еще не было. Он поклялся забрать каждого оставшегося в живых советника, будущего или бывшего, не важно, лично и не раздумывая. Апатия пока в безопасности, и отнесена к участку моей работы, так что я здесь не просто так. Когда боги узнают о моей помощи тебе, помолись за остатки моей души, я делаю это не ради тебя, а ради Ники, – честно признались высшие силы, и в этом голосе лидер совета услышал явное сожаление, прежде в нем не встречавшееся. На губах Вента непроизвольно появилась улыбка, поймав себя на том, что в последнее время она стала часто там возникать, он продолжил путь.
– Хенорп в первый раз не получил желаемого, его опередили, я бы на его месте тоже разозлился. Миаленика удивительная девушка, – этот факт не требовал подтверждения, все встречавшиеся с ней люди видели уникальность дочери герцога и восхищались или ненавидели ее.
– Полностью согласен. Не каждый человек удостаивается такой чести, как общение с богами, а особенно учитывая ее не родной цвет глаз, это просто беспрецедентный случай. Как и сама мысль о королеве – лидерше совета, никто не мог и помыслить о подобном. Быстро течет время. Когда выйдешь на дорогу, поверните на юг и двигайся до деревни, там я вернусь и укажу путь, если заблудишься. К сожалению, вынужден, тебя оставить, много дел осталось там на поляне, – на этом их общение закончилось, и Венториэль даже не стал что-то отвечать. Обходя заросли кустарника и массивные дубы, лидер совета шаркал ногами, поднимая горы опавших листьев. Сердце тянуло его в другую сторону, хотелось вернуться к Миаленике, самому помочь ей, обнять. Встряхнув головой и проведя по волосам ладонью, парень тяжело вздохнул. Собеседник говорил разумные вещи, не стоит испытывать судьбу. Дочь герцога знает о его бессмертии, рядом с ней Виктор, они сами справятся. Ему же предстоит заняться сосудом, как бы сильно лидер совета не противился этому, вестник бога смерти не оставил выбора.
***
Оставаться в столице после казни Джораха стало слишком опасно. Распродав все самое ценное и выручив жалкие гроши, женщина закуталась в теплый меховой плащ, его она решила не продавать ни за что на свете, особенно учитывая скорую зиму. Город и стены остались позади, над ними на ветру развевались флаги, словно махая ей на прощанье. Ни дома, ни денег, ни друзей, Алерии некуда идти, ее нигде никто не ждет. Чтобы не скучать в дороге, самозванка делала вид, будто рассказывает детские сказки своему, нерожденному ребенку, или пела отрывки старых песен. Целиком она, конечно, их не помнила, но хоть так отвлекалась от дурных мыслей о будущем.
Вернуться обратно в низину несостоявшейся герцогине не позволяла гордость, а вернее то, что от нее осталось. Вспоминая пережитое за последние четыре месяца унижение, Алерия с трудом сдерживала слезы. Тошнота подбиралась к горлу, но она привыкла к ней и не замечала. Тянулись дни, скоро от ее красоты не останется и следа, волосы растреплются, лицо покроется пылью, может даже прыщи вскочат. На ногах появились мозоли, и шаг девушки замедлился. Она искала работу, любую, но только не шлюхи, уже устала от этого. Вот только мало кто хотел нанимать беременную женщину перед зимой. Встреченные по дороге крестьяне или купцы пожимали плечами и мотали головой, сразу отказываясь от ее услуг. Надежда угасала с каждым пройденным метром и полученным отказом. Покидая столицу, самозванка еще верила в свое будущее, сейчас она его не видела.
Еда и деньги кончились, пришлось углубиться в лес, собрать немного грибов и ягод, чтобы не умереть с голоду. Набрав в флягу воды из чистого ручейка, она заодно умылась и осмотрела свое отражение. Щеки впали, под глазами появились огромные черные круги, на лбу не глубокие морщины, и это всего-то в девятнадцать лет! Красота увядала, а Алерия не могла ничего сделать. Грудь увеличилась, живот округлился, беременность сказывалась на фигуре, скоро она совсем не сможет так долго находиться в пути. Спина болела, уши мерзли от холодного ветра, плащ постоянно сползал с головы на плечи, так как не имел капюшона.
Ночами самозванка спала чутко и вздрагивала от каждого шороха. В лесу на опавших желтых или уже сухих листьях оказалось довольно удобно, но душа уходила в пятки от любого звука. Благо животных или птиц ей так ни разу и не встретилось, и чаще всего пробуждалась женщина от шелеста листвы, поднятой порывом ветра. От огнива остался небольшой кусочек, но развести костер ей удалось, тем более, что сухих веток в лесу больше, чем достаточно. В сумке лежали остатки собранных и почищенных грибов, горсть диких ягод, завернутых в платок и украденный с огорода какого-то крестьянина лук. Скинув все это в небольшую кастрюльку, оставленную специально для готовки еды, женщина налила в нее воды и поставила прямо в огонь. Языки лизали стенки кастрюли, оставляя на них черные следы, но Алерию это не волновало. Она сидела рядом, поджав ноги, изредка помешивая будущий ужин.
Дорога осталась в стороне, здесь, под тенью и за стволами могучих дубов ей ничего не грозило. Да и что с нее взять? Бедной, беременной женщины? Только если очередной мужчина изнасилует ее, или убьет, не важно. Может, так будет даже лучше, ребенку не придется голодать и мерзнуть от холода. Положив руки себе на живот, она тяжело вздохнула. Некому больше заботиться о ней, даже тем странным способом, как это делал Джорах. Пусть лидер совета использовал самозванку в своих целях, но она ни в чем не нуждалась. Вспоминая прошедшие месяцы, Алерия поздно обратила внимание на шелест листвы и хруст веток. Когда на нее упала тень, отбрасываемая незваным гостем в свете луны, женщина встрепенулась и вскочила на ноги.
Между деревьев в нескольких метрах от нее стоял человек. В темноте рассмотреть цветы его одежды самозванка не могла. Капюшон покрывал голову и закрывал лицо от посторонних глаз. В руке неизвестный сжимал самодельный посох, а через плечо была перекинута сумка. Свет на него не падал, а он мог разглядеть девушку с головы до ног.
– Доброй ночи, разрешите присоединиться к вашему костру? У меня закончилось огниво, я могу поделиться с вами ужином, или добавить что-то в ваш, – мужчина заглянул в ее кастрюльку и не увидел там ничего, кроме закипевшей воды, плавающих в ней грибов и ягод. Отрицательно покачав головой, Алерия сглотнула ком в горле, стараясь подавить страх, и выровнять голос, чтобы не дрожал.
