Вот так и летит время, так как я не знаю, сколько просидела в таком положении, но очнулась от того, как Мартин осторожно прикоснулся к моему плечу. Вздрогнув и посмотрев на него, облегченно вздохнула, но сердце все еще выпрыгивало из груди, как бывает после испуга. Парень едва держался на ногах, по сути, оно и понятно, ему еще какое-то время нельзя вставать, но от попытки его усадить он отмахнулся и протянул мне какую-то глубокую тарелку.
– Это ужин, его принесли, пока ты спала, – проговорил он, оставив ее возле моих ног и ковыляя направился в другую сторону комнаты. Проводив его взглядом, я поежилась, он не внушал доверия, и не располагал к общению, наверно от того вопросы из головы не вылились на него фонтаном. Подняв тарелку и понюхав ее пюреобразное содержимое, меня посетила мысль тут же все это вылить в отверстие в полу рядом с краном. Есть я захочу, рано или поздно, лучше оставить на тот момент, – хорошая работа.
– Спасибо, – на автомате выпалила ответ на комплимент, я посмотрела на собеседника, осторожно опустившегося на пол недалеко от меня и прижавшегося больной спиной к стене. Ему нельзя так сидеть, но язык не поворачивался сказать, – Как давно ты здесь? – трудно было понять, сколько ему лет. Лицо покрывали шрамы, очень старившие парня, его ярко голубые глаза почти ни разу не столкнулись с моими, а мне жутко хотелось заглянуть в чьи-нибудь, так как после пробуждения я еще ни разу никому не смотрела в глаза. Что я там увижу? Судьбу или номер Ланкаста и планету? Что мы видим в глазах друг друга?
– Мне остался всего один вопрос и меня отправят домой, – пробормотал собеседник и уставился на меня, вот только куда-то словно мимо меня. Только сейчас я заметила, что у него лишь один глаз настоящий, второй искусственный, и он не двигается в глазнице. Холод пробрал до костей, поежившись и сильнее натянув рукава свитера на ладони, жутко хотелось посидеть или полежать на чем-то мягком, да и его слова ни о чем мне не говорили. Когда Мартин понял это, то отвел взгляд, так и не пересекаясь с моим, – Ты еще не была у Кометы и не знаешь про вопросы, – словно самому себе, а не мне, сделал он вывод и растянул длинные ноги на половину комнаты. Только в голове родился очередной вопрос, как люк в потолке снова открылся, и сверху скинули еще одно тело и сумку. Вскочив и бросившись к новому раненому, мои мысли сразу запаниковали. Сколько еще людей с исполосованной спиной они сюда бросят? Хватит ли нам всем места?
Он упал на грудь и не издал ни звука, в отличие от Мартина. На нем был черный плащ, но вся спина также в следах от плетей. Требовалось сперва раздеть его, чтобы добраться до ран и начать лечение. Собравшись с силами, я принялась рвать ткань прямо на спине раненого. Оторванные куски разлетались в разные стороны и сейчас меня не волновали. Тут все было куда хуже, чем у предыдущего скинутого, этого человека избивали явно дольше и с большим усердием. Подтянув к себе сумку и достав оттуда все содержимое, я слегка растерялась. Глаза случайно упали на пустую тарелку из-под еды Мартина, и мысль сама родилась в голове. Встав на ноги и подхватив миску, я подбежала к крану, вымыла ее настолько, насколько могла, и наполнила водой. Так рядом с рабочим местом всегда будет жидкость, что облегчит обработку ран. Стоило вернуться к нему, как глаза парня открылись и показались жутко знакомыми. Человек увидел меня и нахмурился, его брови сдвинулись к переносице, а лоб покрылся морщинами.
– А я так надеялся, что тебя здесь не будет, – пробубнил он до жути знакомым голосом, но в порыве эйфории, испытываемой мною в момент процесса подготовки к обработке спины, все посторонние мысли пришлось откинуть на задний план. Первый попавшийся пузырек со спиртом не хотел открываться, мокрые пальцы скользили по горлышку, а пластиковая крышка не поддавалась никаким образом, даже ногти не помогали. Злость подкатывала к горлу, пока не вырвалась в виде чертыханий, отложив этот пузырек, я намочила немного бинта и осторожно приложила к спине, пока этот компресс лежал там, взяла другой и продолжила свои попытки, – Ангел, помоги мне снять рубашку, – пробормотал раненый, приподнявшись на ладонях и пытаясь выбраться из единственных оставшихся целыми, рукавов плаща и рубашки, которую я не приметила. Тут-то до меня дошло.
– Как ты меня назвал? – на автомате мимолетным движением помогая ему избавится от остатков одежды, я всматривалась в выразительное, почти не тронутое побоями лицо парня. Он был красив, но в этой красоте не было обычной, присущей ей смазливости или чего-то такого, скорее наоборот, это было лицо человека, познавшего жизнь и многие ее уроки. Суровость, застывшая на нем и ставшая основным атрибутом являлась неотъемлемой частью и именно она представляла основную красоту. Его густые и длинные зеленые волосы были заляпаны кровью, но вот наглые и яростные глаза оставались все такими же, какими я их помнила. Мы не пересекались взглядами, все это время он смотрел на меня, но куда-то мимо.
– Ах, теперь я еще и ты, вообще прекрасно. Совсем обнаглела. Значит, тебе можно мое имя сокращать, а мне твое нет? – у меня по щекам текли слезы, только это слезы радости. Он жив, он все еще пока жив. Наверно, не лежи принц на полу в таком состоянии, я даже в порыве радости бросилась бы ему на шею. Подавив желание крепко его обнять и вернув себе самообладание, руки наконец смогли открыть пузырек, после того, как мы избавили парня от одежды до пояса.
– О, господи, Флор. Я так рада вас видеть, – вырвалось чисто случайно, но одумалась я быстро, – вы хотя бы знаете значение слова Ангел? – мне требовалось отвлечься, и не думать о том, насколько все плохо с его спиной, пока влажный бинт стирал кровь и грязь с ран. Дальше должна идти ватка, смоченная в спирте, но руки почему-то дрожали. При работе с Мартином такого не наблюдалось, там все просто спокойно и без проблем, здесь же меня начинало трясти от одной мысли причинить этому человеку боль своими действиями.
– Не знаю и знать не хочу. Избавь меня от посвящения в вашу культуру. И хватит уже рыдать, смотреть противно, – опустившись грудью на пол, он следил за каждым моим действием своими пронзительными глазами, не давая прикоснуться ватой к ране и сделать дело. Сглотнув ком в горле и вытерев слезы рукавом, я постаралась взять себя в руки и приступить к работе над следами от плети. Как же не хватало атрибута именно сейчас, это избавило бы его от боли, а меня от необходимости ее причинять. Лицо принца не менялось, он не кричал, как Мартин, даже не морщился, лишь изредка уголок губ дергался.
– Че то быстро с тобой закончили, – раздался голос блондина с места у стены, тот так и не сдвинулся, просто сидел и наблюдал за нами, хотя оно и понятно, его спина вероятно жутко болела. С позиции Флора посмотреть на неизвестного не представлялось возможным, предприняв одну попытку, он сдался и постарался максимально расслабиться, что у него плохо получалось и усложнило мне работу.
– Я правильно отвечал на вопросы, – спокойно ответил принц, и к моему удивлению, его пальцы принялись нетерпеливо барабанить по полу. Создавалось впечатление, словно я тут делаю массаж, а он куда-то опаздывает и нервничает по этому поводу, надеясь, что так быстрее закончу.
– Какие вопросы? Что здесь вообще происходит? – поинтересовалась я, выливая остатки спирта из бутылочки на вату и продолжая работу над бороздами от кнута на спине принца. Каждое прикосновение к нему давалось мне с трудом в то время, как он выглядел так, словно ничего особого в этом нет. Вспоминая не настолько глубокие раны Мартина и его крик чуть ли не при каждом прикосновении, все больше понимала, почему начала хотеть быть похожей на Флора и за что восхищаюсь им. Да, именно это чувство горело в моей груди по отношению к принцу. За всю мою память, ни один пациент не вел себя столь мужественно при подобной процедуре. Тут неожиданно его рука дернулась и парень схватил сразу несколько пузырьков со спиртом и сам принялся их открывать.
– Ты к следующей пытке не закончишь, если будешь так тянуть, – пробормотал он, откупорив один и резко вылив его содержимое на ту часть спины, куда смог достать. Стиснув зубы, но не издав ни звука, он протянул мне остальные открытые, словно давая понять, что от меня требуется сделать. Мысленно попросив у него прощения, я отложила вату и последовала этому примеру, ощущая боль на своей спине, вместо него.
