Марта резко поднялась и вышла, не говоря ни слова. Потом тут же вернулась с блестящими от слез глазами. Она встала в дверном проеме и медленно заговорила, ударяя ладонью по дверному косяку, словно вбивая в него каждое слово.

– Да ты… Ты хоть знаешь, что это такое – видеть больше, чем обычные люди?! Уже пять лет прошло, и вот ты появляешься и заявляешь, что я должна куда-то идти, потому что кому-то это нужно. А ты знаешь, как я жила все это время?! Я пыталась все забыть, и мне это почти удалось. Я уже почти поверила в то, что я как будто нормальный обычный человек. И зачем я вам? Что, опять чей-то мир спасать по чьей-то бредовой идее? Я не хочу, слышишь? Не хочу!

Файдер на протяжении ее монолога пару раз опускал глаза на раскрасневшуюся Марту, а потом снова поднимал их к люстре, изучая взглядом завитки на плафоне. Потом прервал это важное занятие и спросил с совершенно искренним удивлением:

– Почему? Почему ты не хочешь? Что тебя здесь держит, в самом-то деле? К тому же ты вернешься обратно – при удачном завершении нашего мероприятия, – Файдер смотрел на Марту сонным взором. – Да, кстати, глупо открещиваться от своих способностей, если они есть. Хотя, в данном случае, я пришел к тебе не потому, что ты можешь видеть зеленых человечков в зеленой комнате…

Файдер поднялся и подошел к Марте.

– Слушай, у нас не было времени искать другого подходящего человека – с устойчивой психикой… А тебя мы уже знаем.

Марта задыхалась – злое отчаяние и обида душили спазмами и даже не давали слезам пролиться как следует.

– Да пошли вы все! – она махнула рукой в сторону Файдера, но не рассчитала и случайно задела его рукой по лицу. Свежезаточенный маникюр оставил розовую полоску на его щеке. Следующая секунда – и Марта, стукнувшись затылком о стену, охнула и оказалась прижатой в углу прихожей. Некоторое время они только молча шумно дышали в полумраке, как влюбленная парочка. Рука Файдера медленно двигалась вверх по бедру Марты, по животу, застывшей груди и остановилась на шее, зажав ее двумя пальцами. Он наклонился к ней близко-близко и задушевно прошептал:

– Нас учили, как держать колбу на опытах… двумя пальцами… за горлышко – очень-очень осторожно. Иначе дрогнет рука и весь эксперимент насмарку… а то и пораниться можно осколками.

Файдер, не убирая руки с шеи Марты, прикоснулся губами к ее лбу:

– Надо же, горячий какой. Может, ты заболела? Может, это какой-нибудь злой вирус, очумевший от жары?

Марта оцепенела от страха.

– Нет, Марта, я тебя обрадую – это не вирус. Просто так бывает, когда объект долго изучают по прямому контакту. Достаточно долго, чтобы простить этому объекту истеричные выходки.

Файдер отпустил Марту.

– А почему ты здесь? Эло ведь тоже в этом участвует?

– Конечно, участвует. Но он остался там и будет контролировать наше с тобой возвращение. А я здесь, потому что… ну, мы решили, что каждый будет делать то, что получается у него лучше. Я буду терпеть неудобства, жару и людей, а он будет сидеть в лаборатории, выедая глазами мониторы и датчики.

Марта подошла к раковине и умылась.

– Ты есть хочешь? – спросила она как-то по-домашнему.

Файдер отрицательно мотнул головой.

– Хочу. Но не буду.

– Так ты что, три дня уже ничего не ел?

– Мне без спецподготовки вашу еду есть нельзя. Вот тебе нашу – можно, потому что она у нас, как бы это сказать… безопасная для здоровья. За три дня ничего не случится, а вот если я отравлюсь тут у вас, откачивать меня долго придется.

– Ну, как хочешь. Слушай, а мне же в понедельник на работу…

Файдер засмеялся:

– Ты что? Мир в опасности, а ты про работу! Ладно, все будет хорошо… Что мы тебе больничный не организуем, что ли? Тоже мне проблема – земную бумажку соорудить! – Файдер зевнул и потер за ухом. – Короче, я спать пошел.

Марта налила себе чашку кофе, но задумалась и вылила ее в раковину. Потом заглянула в комнату – Файдер спал сном младенца, занимая всю её кровать.

– Замечательно, – прошептала Марта. – Сумасшедший дом какой-то…

Она тихонько взяла из шкафа домашние вещи и поплелась в ванную.

Глава 2

Раннее летнее солнышко уже раскидало желтые квадраты на полу и потолке, и по лучикам-дорожкам чинно плыли редкие, казавшиеся серебристыми пылинки. В сонной тишине слышны были только часы, стоявшие на журнальном столике, которые отмеряли время маленькими равными кусочками.

Неясное чувство беспокойства, протирающееся сквозь сон, набирало силу и становилось уже вполне ощутимой болью. Файдер приоткрыл глаза и увидел расплывающееся красное пятно на руке: солнечный зайчик, пригревшийся там, действовал как кислота. Он отдернул руку и быстро сел, еще не совсем соображая, что происходит. Закружилась голова. Прилив горячей волны оглушил на время: отдаваясь звоном в ушах, она потом откатилась куда-то в ноги и тут же вылилась через кожу уже какой-то ледяной испариной.

Чуть придя в себя, Файдер пошел в ванную и несколько минут сидел под холодным душем. Замерз, но полегчало. Он внимательно осмотрел руку – осталась только сосудистая сеточка, которая постепенно бледнела. Потом поднял с кафельного пола свои штаны, порылся в их множественных карманных недрах и достал небольшой тюбик, с каким-то синим гелем.

– Если мне не изменяет память, его хватит на сутки. Использовать его надо в крайнем случае, потому что хватит тут только на один раз, если с ног до головы мазать, как положено. Я думаю, сейчас этот самый случай. Сегодня отсидеться до ночи уже не получится, – Файдер поговорил сам с собой и принялся аккуратно втирать гель в кожу.

Бормотание соседского телевизора за стеной нарушило безмятежную тишину, повизгивая рекламными роликами. Где-то наверху заухала музыка, загудел пылесос. Утро большого дома сбежало по лестнице собачьим лаем во двор, пугая голубей.

Марта открыла глаза – на полу перед ней сидел Файдер и с любопытством смотрел на нее.

Марта, смутившись, натянула на голые плечи сползшую за ночь простыню, которой она укрывалась, и хрипловато, со сна спросила:

– Ты чего?

На лице Файдера, напротив, никаких признаков смущения не обнаружилось, он продолжал в упор ее рассматривать и честно ответил:

– Да ничего. Смотрю на тебя, – он вдруг провел пальцем по ее ноге и сделал научный вывод: – Бритые.

Файдер, видимо, в очередной раз убедился в несовершенстве человеческих существ.

Марта только сейчас заметила, что после лишенного удобств путешествия никакой трехдневной щетины на щеках Файдера не было.

– У нас в организме с рождения нет ничего такого, от чего бы мы из поколения в поколение избавлялись. Кому нужна потом, например, борода лопатой, тот делает себе определенную инъекцию…

Марта оторопело его перебила:

– Слушай, нельзя так девушек рассматривать. Да еще и за ноги трогать. Это неприлично.

Файдер удивленно на нее посмотрел, нахмурился слегка, что-то припоминая.

– А! Точно. Это у вас называется стыд, – он прищурился, но с места не сдвинулся. Появилась ехидная улыбочка, которая растягивалась всё шире. Потом поднялся и спросил уже почти серьезно: – Что я должен сделать? Выйти? Ладно, ты предупреждай, если что. Все эти ваши нравственные сложности и не упомнишь.

Глава 3

Несколько часов спустя они были уже за пределами города, в месте, знакомом Марте по слухам и газетным статьям, но бывать ей здесь не приходилось. Да и зачем? Эти выжженные солнцем холмы прятали в своих недрах тайны, открывать которые совсем не хотелось.

– Я слышала про эти катакомбы, – сказала Марта, недоверчиво глядя на Файдера.

Тот театрально удивился:

– Надо же! И что говорят?

– Слушай, Файдер, я туда не пойду. Ничего хорошего про эти места не пишут. Чертовщина там какая-то.

– Угу, чертовщина. Она самая.

Файдер чуть наклонился к ней, посмотрел озабоченно прямо ей в глаза и пощелкал перед ними пальцами, проверяя, очевидно, на вменяемость: