— Выкладывай. Ты откуда?
— Здравствуйте, — сказала Юлька.
— Привет! — Роман Иванович, кажется, удивился излишней задержке. — Так что у тебя? Садись, излагай. Ну! Только короче.
— В институт решила не поступать, — выпалила Юлька, ощущая в голове полный сумбур.
— Ну, что ж, — после некоторой паузы, как будто даже одобрительно, сказал Роман Иванович. — Все ясно.
— Что ясно? — Юлькин вопрос прозвучал вызывающе, хоть она этого и не хотела.
— Да все ясно. — Роман Иванович вроде бы не обиделся, только усмехнулся. — Комсомолка, окончила десять классов, решила идти работать. Обстановка дома сложилась такая, что с институтом приходится повременить. Куда работать устроиться, не знаешь, пришла, чтобы помогли. Верно?
«Откуда ему про меня все известно?» — с недоумением и беспокойством думала Юлька. Потом-то она, конечно, сообразила, что никакой загадки для секретаря райкома составить не могла. Пришла в школьном платье с комсомольским значком, значит, окончила десять классов, значит, комсомолка. Сама же сказала, что в институт поступать не собирается. Почему — угадать нетрудно: семейные обстоятельства, что ж еще? В райком пожаловала, скорее всего, за помощью, а если так, то остальное тоже легко додумать: не знает, куда пойти работать, какую специальность выбрать, иначе прямо туда бы и направилась, где получают эту специальность.
Да, во всем Юлька разобралась значительно позже, а сейчас стояла истукан истуканом, хлопала глазами.
— Над кем комсомол шефствует, а? — Роман Иванович вопросительно вскинул брови.
— Перечислить?
— Не надо. Про сферу обслуживания, думаю, помнишь. Ну-ка, что туда входит?
— Сапожные мастерские, — несмело начала Юлька, — парикмахерские, ателье разные… Только я шить не умею.
— Шить мало кто умеет, — недовольно сказал Роман Иванович. — И хорошо торговать тоже. — Он бросил на Юльку взгляд, пристальный и быстрый. — В торговлю пойдешь работать?
— Куда?! — ужаснулась Юлька. Она могла предположить все что угодно — завод, стройку, метро, учреждение, какую-нибудь школу, где, как она думала, вполне справилась бы с обязанностями старшей пионервожатой. Но торговля! Кошмар!
— Лакейская специальность пугает? — зло сказал секретарь.
— Зачем вы так? — спросила Юлька. Получилось очень жалобно.
— Затем! Все мы с детства знаем: «Человек — это звучит гордо!» Хорошо?.. Конечно, хорошо. Прекрасно!.. Только кое-кто это начал так понимать: раз гордо, то вроде и не ты уже должен кого-то обслуживать, а тебя должны. Не-ет! — Он поднял вверх палец. — Запомни: лакей — не профессия вовсе, лакей — это характер! — Подумав, он добавил спокойней, не так резко: — Скорее, мировоззрение. Стойкое, между прочим!
Быть может, так оно и есть. Но какое дело до всего этого ей, Юльке? Она-то тут при чем? Представив себя за прилавком — «Вам нарезать? Или кусочком?» — Юлька засмеялась. Стоило десять лет грызть науки, читать умные книжки, замирать от ожидания праздника большой жизни, наконец, просто мечтать, чтобы, не начавшись, все кончилось вот этим: «Вам нарезать? Или кусочком?» Жуткая, глупейшая нелепость!
— Смеешься, — спокойно, как о чем-то в данных обстоятельствах разумеющемся, сказал Роман Иванович.
Он вынул из ящика стола пачку сколотых скрепкой листов бумаги и помахал ими перед собой, зажав в пальцах.
— У социологов понятие существует — «коэффициент престижности». К профессиям относится. Слыхала?
— Нет, — сказала Юлька, — не слышала. Но, в общем, понятно.
— И у каких же профессий, по-твоему, самый высокий этот коэффициент? Я молодежь имею в виду, школьников.
Юлька пожала плечами:
— Смотря какого класса.
— Во втором у меня племянник учится, в пожарники решил податься. А вот у вас, в десятом?
Разговоров о будущих профессиях в последний год велось много. Двое хотели быть физиками, Саша Жегин — геологом, Валерия — актрисой, она, Юлька, врачом, Славка Колесов всем сообщал, что принял твердое решение почетно завалиться, сдавая на филфак университета.
Юлька перечислила эти специальности и, к своему удивлению, почти угадала. Социологическое исследование — его-то и достал из стола Роман Иванович, а сейчас прочел нужное место — установило, что самыми привлекательными для молодежи являются занятия физика, летчика, математика, радиотехника, геолога, врача. «Коэффициент престижности» у этих профессий был наиболее высок. Зато предельно низкий коэффициент — и об этом тоже прочел Роман Иванович — выпал на долю продавцов, а также других работников сферы обслуживания, делопроизводителей и счетоводов.
Результат социологического исследования, кажется, недвусмысленно подтверждал справедливость Юлькиного отношения к торговой специальности.
Роман Иванович как будто отгадал ее мысли. Он сказал:
— Общезначимость критерием истины не является. Это ты тоже запомни. В бога, к примеру, до сих пор порядочно народу верит. А его нет. Нет бога? — спросил секретарь.
— Нет, — сказала Юлька.
— Молодец, — похвалил ее секретарь. — Умница.
Он снова обратился к страницам социологического опроса.
— Деталь одна занятная: оказывается, чем непопулярнее профессия, тем меньше о ней молодежь знает. Что-то вроде замкнутого круга выходит, верно?
— Верно, — сказала Юлька исключительно из соображений вежливости. Разговор ее тяготил.
— Вот и давай этот круг размыкать. Пора! Поработаешь в магазине, все узнаешь, расскажешь другим.
— Почему именно я?
— А почему не ты? — ответил вопросом на вопрос секретарь.
Что ему на это сказать, Юлька сообразить не могла. Ну, действительно, почему не она? Пришла в райком просить, чтобы направили на работу, куда — не ясно самой. А когда стали предлагать, решила отказаться. Чего же она, собственно, хочет? Не нравится торговая специальность? Но ведь Юлька о ней и ведать не ведает. Не зря, значит, читал ей секретарь эти социологические исследования. Из-за них любой Юлькин довод заранее можно было признать несерьезным.
— Не знаю, — промямлила Юлька, проклиная свою нерешительность. Возникнет у нее, наконец, характер или нет?!
— Ну, что ж, — сказал секретарь райкома. — «Не знаю!» — это уже кое-что.
Он полистал маленькую телефонную книжку в синем ледериновом переплете и набрал номер.
— Иван Филиппович?.. Сизых, из райкома комсомола. Да… В счет нашей, так сказать, задолженности девушку посылаю. Фамилия? — Роман Иванович вопросительно взглянул на Юльку.
«Не надо! — хотелось ей крикнуть. — Я лучше пойду, я больше не буду!» И даже: «Пожалейте!» Но сказала она совсем другое.
— Рогова, — сказала Юлька. — Юля.
— Юля Рогова, — продолжил секретарь, — комсомолка, только что окончила десять классов… — И начал твердить, кивая головой. — Да… Да… Конечно… Да… Э, нет, вам об этом самим заботиться надо: условия создавать, наставников подбирать стоящих. Еще хоть одна уйдет — поссоримся!.. Эта? — Роман Иванович отодвинул трубку от уха и пытливо взглянул на Юльку. Глаза посветлели, разгладилась морщинка на лбу. — Эта не уйдет, — произнес он уверенно. — Ладно, добро! — И повесил трубку.
«Еще как уйдет! — подумала Юлька со злостью. — При первой возможности. А то — нашли бедное бесхребетное!»
— Держи, Юля Рогова. В важнейшую отрасль хозяйства работать идешь. — Он повторил: — В важнейшую! — И протянул Юльке листок бумаги, на котором успел записать адрес и телефон.
С секретарем она, кажется, не попрощалась. Вылетела из кабинета пулей — со свистом.
Дальше был райпищеторг, был Иван Филиппович, начальник отдела кадров — седой, с лицом, изрезанным многочисленными морщинами.
Беседа продолжалась минут пять, и, как показалось Юльке, повышенного интереса к ее особе начальник кадров не проявил, за что она была ему благодарна. Дал он Юлии Константиновне Роговой направление в продовольственный магазин номер шестнадцать, к директору Дорофееву, и сказал, что там, на месте, ее оформят ученицей продавца с окладом сорок пять рублей в месяц. Это, как говорится, не густо, но учеба будет продолжаться недолго, всего три месяца, если, конечно, Юлька проявит себя человеком толковым и прилежным.
