Он прикинул, что через час, пятнадцать минут она вернется к своему прежнему состоянию.

Поэтому просто передвигался по дому, можно сказать, слоняясь, учитывая, что он понятия не имел, что именно нужно искать.

И это было нетрудно.

Когда Дасти была беременна Амандой, она продала свое ранчо паре, которая арендовала его через месяц после того, как в нее стреляли.

Затем они переехали из дома Майка в Бург. Большой, солидный дом на Грин-стрит. Огромный двор. Вдоль длинной боковой аллеи тянулся ряд кустов пионов, которые каждый май распускались огромными пушистыми шапками самых разных цветов — от насыщенного кремового до темно-розового. Летом Дасти повесила четыре больших кашпо с папоротниками под крышу переднего крыльца, протянувшегося вдоль всего дома, и она поставила там его адирондакские стулья. В доме были большие комнаты, кухня, построенная для приготовления ужина на День благодарения, и множество распашных окон, где в гостиной в передней части дома каждый год ставили рождественскую елку. На обширном, просторном заднем дворе был отдельно стоящий гараж на две машины и огромный отапливаемый сарай, где Дасти создавала свою глиняную посуду.

И когда он бродил по комнатам в поисках коробки с обувью, как он делал, когда случайно проходил по ночам, он впитывал все вокруг, не пропуская то, что видел.

У него было все. Полная мечта. Его семья в большом, старом, изящном доме в Бурге, рождественская елка в окне, папоротники летом свисают на веранде.

И красивая, умная, веселая, любящая женщина в его постели, которая была его женой, матерью двоих его детей и обожающей мачехой для двух других.

Он жил в своей мечте.

Полностью.

Он заглянул в гостиную, надеясь, что Рис не сошла с ума и не убрала туда свои туфли, и увидел Мэнди на коленях у Джорди, Джорди откинулась в кресле Майка, счастливо смотря мультики с детьми Майка.

Глаза Джорди встретились с его глазами, и он сообщил:

— Я уже тут все проверил. Коробки здесь нет.

Майк усмехнулся и кивнул, затем вышел за дверь и поднялся по деревянным ступенькам с темно-синей ковровой дорожкой, обогнул среднюю площадку и поднялся наверх, где находились детские комнаты и его офис. Он только что вошел в дверь, которая вскоре станет комнатой для гостей, учитывая, что Риси здесь не будет жить, она как раз вышла из своей гардеробной с атласными туфлями цвета слоновой кости на пугающе высоких каблуках, держа их в каждой руке, и заявила:

— Нашла!

— У себя в гардеробной, — отметил Майк, и глаза его дочери встретились с его глазами.

— Майк, — пробормотала Дасти, но ее голос дрожал от смеха.

Она стояла на четвереньках на полу, задрав задницу в воздух, ее собственные туфли на пугающе высоких каблуках (у нее были бледно-желтые с ремешками) уже были на ногах, очевидно, она только что лазила под кровать, чтобы найти туфли Рис.

Майк оторвал взгляд от задницы своей жены и посмотрел на Одри, на кровати лежал раскрытый чемодан Рис, сложенное содержимое, которого Одри не успела тщательно перебрать. Ее смеющиеся глаза были устремлены на Майка, а губы плотно сжаты, чтобы удержаться от смеха.

— Пап, дай мне поблажку, — огрызнулась Риси, и Майк посмотрел на свою дочь. — Я выхожу замуж сегодня.

— Да, за мужчину, с которым ты была семь лет. Господи, Риси, ты уже была практически замужем. Ты делаешь это просто для того, чтобы устроить вечеринку и получить подарки, — ответил Майк.

— Майк, — снова пробормотала Дасти, теперь уже поднявшись на ноги, ее голос все еще вибрировал смехом.

Одри на самом деле фыркнула.

— Мам! — крикнула Риси, свирепо глядя на свою мать.

— Милая, твой папа насмешил, — защищалась Одри.

Майк скрестил руки на груди и ухмыльнулся своей дочери.

— Я просто пытаюсь снять напряжение шуткой, — заявил он ей, и ее глаза встретились с его.

— Если ты пытаешься снять напряжение, то у тебя не получилось! — выпалила Рис.

Ухмылка Майка исчезла, и он прошептал:

— Успокойся, красавица. Все будет хорошо. Все будет идеально. Ты выходишь замуж за хорошего человека, который любит тебя, ты любишь его и отправляешься в свадебное путешествие, которое сделает тебя счастливой до самой смерти.

Он наблюдал, как глаза его дочери наполнились слезами, затем она помахала рукой перед лицом и воскликнула:

— Не заставляй меня плакать! Мой макияж! Гримерша только что ушла! Она не сможет его исправить.

— Иди сюда, — приказал Майк.

— Нет. Ты заставишь меня плакать, — ответила Риси, все еще размахивая рукой перед лицом.

— Риси, милая, иди сюда, — тихо, но твердо сказал Майк.

Она выдержала его взгляд, опустила руку и подошла к нему.

— Мы дадим вам двоим минутку, — пробормотала Дасти, она с Одри проскользнули мимо них к двери.

Майк поднял обе руки и обхватил подбородок своей дочери.

Затем его глаза скользнули по ее лицу.

Затем они уставились на нее.

— Самая красивая девушка в мире, — прошептал он.

Она бросила туфли, подняв руки и крепко сжав запястья отца.

— Папа, — прошептала она в ответ.

— Самая красивая девушка в мире, — повторил он хриплым голосом.

Она сжала губы.

Он притянул ее ближе и наклонился.

Коснувшись губами ее макушки, прошептал:

— Люблю тебя, моя Риси.

— Я тоже тебя люблю, папочка.

Папа.

Он закрыл глаза и прижался губами к ее ароматным, мягким волосам.

Затем немного отстранился и прошептал ей в волосы:

— Всегда.

— Всегда, папочка, — прошептала она в ответ.

Он услышал столпотворение внизу, что означало прибытие ее подружек невесты.

Поэтому отстранился, но продолжал держать руки на ее подбородке и снова поймал ее взгляд.

Она удерживала его взгляд и его запястья, не отпускала.

Затем в комнату вошли две ее подружки невесты.

— О Боже! У тебя божественная прическа, — объявила одна из них.

Майк улыбнулся своей дочери.

Затем он отпустил ее и отошел. Подружки невесты, уже одетые в свои изысканные платья подружек невесты ярко-зеленого цвета с желтоватым отливом, собрались вместе, когда он направился к двери.

Он оглянулся и увидел, что она прижалась к одной, другая держала ее свадебное платье, которое висело на дверце шкафа.

Затем он глубоко вздохнул и вышел из комнаты.

И он сделал это, готовясь сделать то, что ему предстояло сделать через час.

Невозможное.

Отпустить свою дочь.

* * *

Майк сидел на стуле перед огромным рядом конструкций, расставленных на солнце рядом с фермерским домом Холлидея. Его глаза были прикованы к шатру перед ним. Он был усыпан желтыми розами, ярко-зелеными лентами и серпантином, и все это развевалось на легком ветерке, который, к счастью, унес влажность и снял дневную жару.

Дасти только что покинула стул рядом с ним, направляясь под навес.

Джонас покинул очередь шаферов и уселся за пианино.

Дасти улыбнулась Джонасу. Он ухмыльнулся в ответ. Она кивнула, и Ноу повернул голову к своему приятелю, который сидел за барабанной установкой.

Джонас кивнул, заиграл барабанщик, и Дасти начала напевать в микрофон, перед которым стояла.

Пока Риси и Фин стояли в объятиях друг друга под навесом, глядя друг другу в глаза, глаза Дасти встретились с глазами Майка.

Затем своим чистым, сладким, красивым голосом его жена начала петь «Мороженое» Сары МакЛахлан.

Для его дочери и ee племянника.

Но и для мужа.

Майк не сводил с нее глаз, пока она пела, его сын аккомпанировал ей, ее голос поселился у Майка в душе.

Через две минуты песня закончилась.

Пятнадцать минут спустя его дочь стала миссис Финли Деклан Холлидей.

* * *

Через две секунды после этого Мэнди Хейнс посмотрела на своего папочку со своего места, стоя перед симпатичной лучшей подругой ее сестрой Риси, потом она открыла рот и закричала: