— Это абсурд, — фыркнул Цилинь.

— Да? — Джулиус упрямо скрестил руки на груди. — Когда в последний раз ты был счастлив?

Император стиснул зубы.

— Я стараюсь всегда сохранять спокойствие…

Джулиус поднял руку.

— Я не говорил о спокойствии. Я спросил о счастье. Когда в последний раз ты наслаждался жизнью?

— Не помню, — раздраженно сказал Цилинь. — Но смысл не в этом.

— В этом смысл! — завопил Джулиус. — Ты говорил мне с тех пор, как попал сюда, что твой долг — нести удачу. Что твоя всесильная удача накроет нас защитой и радостью, если мы согласимся присоединиться к тебе. Но я заметил не это. Пока я видел из твоей империи то, что все стараются избежать последствий твоего несчастья.

Он указал за плечо на закрытые двери тронного зала, на другой стороне, скорее всего, ждал Лао.

— Твой кузен, твоя мать, те, кому ты должен доверять больше всего, относятся к тебе как к живому ядерному оружию, и они правы. Ты — катастрофа, которая вот-вот произойдет, потому что ничья жизнь, даже Золотого Императора, не лишена страданий. Будучи живым, ты порой недоволен, но вся Золотая Империя построена на идее, что ты — исключение из этого. Вся цивилизация у вас построена на заблуждении! Сам концепт всегда спокойного Золотого Императора невозможен, а ты верил в это. Ты говоришь себе, что ты — ответственный, стараешься быть спокойным, но в реальности ты так боишься своей магии, что предпочитаешь позволить любви твоей жизни рисковать собой в одиночку, чем рисковать своим несчастьем.

Его слова отражались от потрескавшихся стен, но Цилинь молчал. Джулиус не знал, слушал ли император. Он просто сидел на троне, опустив голову, сжав кулаки. Чем дольше Джулиус смотрел на него, тем больше он переживал за Цилиня.

— Я знаю, что заманчиво отбросить свое счастье ради других, — мягко сказал он. — Поверь, я знаю, но это далеко не заводит. Это кажется добрым и благородным делом, но потом самопожертвование становится обязанностью, а не даром, и я думаю, что ты давно прошёл этот переход. Ты так долго старался быть хорошим императором, но это оставило тебя ни с чем. Никакого счастья и надежды. Никакой любви. С тех пор, как ты прибыл, я слышал, что ты — самый сильный Цилинь в истории, снова и снова, но в чем смысл всей этой силы, если ты не можешь ею спасти того, кого любишь?

— Потому что это не моя сила, — Цилинь, наконец, поднял взгляд. — У меня есть обязанности. Драконы, которые полагаются на…

— У тебя есть драконы, которые в состоянии позаботиться о себе, — сказал Джулиус. — Это драконы! Каждый клан в мире выживает без удачи Цилиня. Вполне возможно жить долго и полноценно, не будучи благословленным магическим императором, так что, может, тебе пора перестать так переживать за своих драконов и начать переживать за себя. Чего ты хочешь? Что делает тебя счастливым? И пока ты не списал это на эгоизм, думаю, есть много доказательств, что счастливый Цилинь для империи куда лучше, чем просто спокойный. Ущерб, который ты устроишь сейчас, спасая Челси, будет крохотным, по сравнению с катастрофой понимания, что ты мог ее спасти, но побоялся попробовать.

Цилинь закрыл глаза, вздохнув.

— В твоих словах есть смысл, — признал он. — Но я не знаю, из-за твоей правоты так, или потому что я хочу верить тебе так сильно, что искажаю логику.

— Почему не может быть все сразу? — спросил Джулиус. — Не хочу звучать как типичный Хартстрайкер, но что толку быть императором, если ты не можешь сделать то, чего хочешь?

Все еще бледный, Сян слабо улыбнулся от этого.

— Я соврал тебе раньше, — сказал он. — Когда ты спросил, когда я был счастлив в последний раз. Я помню. Когда я был с твоей сестрой. С Челси, — его улыбка стала шире. — Она тоже не боялась со мной спорить.

Джулиус улыбнулся в ответ.

— Хартстрайкеры известны тем, что не молчат.

— Точно, — согласился император. — Но это мне нравилось в ней. Она не боялась мня злить, ничего не боялась. Я думал, что был безрассуден. Теперь я хочу быть безрассудным. Сколько можно было бы избежать, если бы я вел себя иначе?

— Мы никогда не узнаем, — сказал Джулиус. — Но еще не поздно. До того, как Боб выманил ее, я убедил ее встретиться с тобой.

Глаза императора расширились.

— Да?

— Не ты один сдерживался веками, — усмехнулся Джулиус. — Она хотела поговорить или хотя бы начать, но Боб вмешался и все испортил. Она перенеслась в СЗД и…

— Она может перемещаться? — поразился Цилинь.

— Это было новостью и для меня, — сказал ему Джулиус. — Но это не важно. Важно то, что Челси сейчас одна с Бобом посреди бардака в СЗД. Если хочешь шанс на разговор с ней, нужно отправляться туда. Пока не стало хуже.

Цилинь опустил взгляд. Он был на грани, но Джулиус почти мог видеть века страха, висящие на его шее, как груз, годы тяжелых уроков, которые сделали его пленником его неуправляемой удачи. Если бы все было не так плохо, он не стал бы мешать императору разобраться. Но времени не было, и Джулиус решил подтолкнуть еще раз.

— Если бы ты не был драконом удачи, ты отправился бы за ней?

— Конечно, — сказал император без колебаний. — Но…

— Так сделай это, — Джулиус протянул руку. — Твоя удача должна делать тебя счастливым, да? Чтобы от нее был прок. Идем со мной. Используй удачу, чтобы найти и спасти Челси. Давай сделаем что-то хорошее, пока мы не упустили шанс навеки.

Это стало последней каплей. Цилинь вздохнул, словно панцирь треснул, и напряжение в комнате, нависшее в первого землетрясения, растаяло.

— Хорошо, — прошептал он, сошел с трона, чтобы взять Джулиуса за руку. — Хорошо.

— Спасибо, — сказал Джулиус, сжимая изящные пальцы Цилиня.

— Пока меня не благодари, — нервно сказал Сян, отдернув руку, чтобы снять тяжелую внешнюю накидку, чтобы оставить одеяние легче, не сковывающее движений, хотя все еще золотое. — Я просто надеюсь, что она не убежит, как только увидит меня.

— Не убежит, — пообещал Джулиус, тайно надеясь, что так и было. — Так как нам добраться до СЗД поскорее?

Цилинь застыл.

— Я думал, у тебя был план.

— Получить твою помощь было планом, — Джулиус пожал плечами. — Ты — ходячее чудо.

Император что-то пробормотал под нос на китайском.

— Ты знаешь, что я не могу управлять своей удачей?

— Но то, чего ты хочешь, происходит, — напомнил ему Джулиус. — А ты хочешь спасти Челси, верно?

— Больше всего, — мрачно сказал император. — Включая безопасность моих кланов.

— И потому это сработает, — быстро сказал Джулиус, не дав Сяну погрузиться в угрызения совести. — Если хочешь этого, это произойдет. Нужно лишь подождать и…

Грохот прервал его. Через секунды зеленый дракон, один из наблюдателей на вершине горы, сидевший там с прибытия Золотого Императора, пронесся к открытому балкону, сжимая в когтях кусок с вершины горы. Он быстро выпрямился, но его змееподобное тело успело ударить по полумесяцу камня, который был балконом. Камень обрушился.

Треск разнесся эхом по пустыне. Снаружи дракон схватился за сломанный край балкона и подтянулся, явно лепеча извинения и объяснения на китайском императору. Сян отмахнулся, посылая смущенного дракона на пост на горе.

— Он соскользнул? — спросил Джулиус, когда дракон пропал.

— Пинь не соскальзывает, — сказал император. — Камень сломался под ним, — и, судя по боли на лице Сяна, он знал причину. — Мы восстановим ущерб, конечно. Я просто не понимаю, почему это случилось. Я теперь спокойнее, чем был весь день. Я не знаю, почему моя удача все еще ломает твою гору.

— Вряд ли дело в этом, — Джулиус улыбнулся. — Смотри.

Он указал на обломанный край балкона. Падение дракона разбило выпирающую плиту почти надвое. Но даже чистый разлом задел оставшийся камень. Хоть удар не был прямым, выжившая половина сломанного балкона все еще была в трещинах, и края еще обсыпались. Самая большая трещина была посередине, и она становилась шире с каждой секундой, и над ней, как мост над каньоном, лежал меч Челси.