Это было самым четким доказательством. Даже Джулиус не мог отрицать, что запах Боба пропитал пепел, словно он запускал в него руки. Даже если он обнаружил останки Амелии после ее смерти, Боб был тут, и раз ничего не удивило пророка, он знал. Он мог и не делать этого, но знал, что Амелия умрет сегодня, и он дал Свене увидеть его. Какой бы ни была правда, он намеренно дал Дочерям Трех Сестер посчитать его виновным, и теперь они все были в беде.
— Почему? — спросил Джулиус у пепла. — Зачем он это сделал?
— Кто знает? — с горечью сказала Катя. — Но мне жаль, что это случилось. Для обоих наших кланов, — она опустила ладонь на его плечо с сочувствием. — Я знаю, что тако, когда твой пророк против тебя.
Джулиус был благодарен, но не думал, что это было так. Эстелла была психопаткой, но Боб… был Бобом. Он был странным, непонятным, но как бы плохо все ни выглядело, он всегда помогал.
Кроме того раза, когда он сказал Джулиусу не освобождать Челси.
— Тут явно творится что-то еще, — сказал Джулиус, запуская пальцы в волосы. — Что-то, чего мы не видим. Какой-то план…
— Конечно, это уловка, — сказала Бетезда. — Это делает Брогомир. Но, что бы он ни делал в этот раз, у нас настоящая проблема. Я подписала клятву, но Амелия и Свена — единственные маги-драконы в мире, которые могли снять мою печать. Теперь одна мертва, другая — на тропе войны. Как мне снова стать драконом?
— Тебя это тревожит? — закричал на нее Джулиус. — Печать? Твоя дочь…
Он не мог это сказать. Он думал, что попал на дно после смерти Марси, но хоть немного, что ужасно, это его утешало. Он ощущал себя ужасно, но знал, что хуже быть не могло. Он ошибся. Он не только потерял Марси, он потерял и Амелию, единственного дракона, с кем Марси дружила. Он потерял сестру. Потерял подругу, и, если не врать, Боб был причиной. Убил он ее сам или позволил этому случиться, но его брат точно приложил руку, значит, Джулиус потерял и его.
— Почему? — снова прошептал он. — Почему Боб предал нас?
Бетезда фыркнула.
— Добро пожаловать в мою жизнь.
Джулиус не помнил, чтобы когда-то так сильно ненавидел мать, как сейчас. Но, когда он повернулся сказать ей, что ее комментарии не нужны, он увидел Бетезду рядом с собой.
— Мне приятно видеть, как ты получаешь по заслугам, но на кону не только твои задетые чувства, — сказала она. — Я не знаю, что заставило Боба так ударить по нам сегодня, но он хорошо постарался. Амелия мертва, Свена ненавидит нас из-за этого, и мы потеряли обе защиты от магии Алгонквин. Если она сейчас нападёт на гору, нам конец.
Джулиус о таком и не подумал.
— Думаешь, она нападет?
Его мать пожала плечами.
— Я удивлена, что она еще не напала. Мы немного потеряли позиции после твоего несвоевременного переворота, так что не сильно угрожаем тому, что она делает в СЗД, но мы все еще самый большой в мире клан драконов, и мы на ее пороге. Поверь, тот молот упадет, и не только он. У Хартстрайкеров много врагов. Никто не пытался веками напасть на нас из-за нашего размера и факта, что мы относительно изолированы в Америках, но недавние события все изменили. Помяни мои слова, когда разлетится новость, что Челси ушла, Амелия мертва, а Боб сошел с ума, и я запечатана. Безопасности нигде не будет. Мы будем по шею в драконах, жаждущих откусить хоть немного от нашей территории. Алгонквин даже не придется поднимать водный палец. Ей нужно лишь выждать, и другие кланы одолеют нас за нее.
— Все не может быть так плохо, — возразил Джулиус. — Мы подавлены, да, но у нас еще есть Конрад, Джастин и сотня других Хартстрайкеров. Если созвать всех на гору…
— Мы дадим Алгонквин мишень побольше, — заявил Иен. — Это если семья ответит на зов.
— Раньше отвечали.
— Да, когда Бетезда звала, — сказал Иен, глядя на их мать, которая выглядела ужасно самодовольной. — Я уверен, что Совет — верный путь для долгосрочной стабильности Хартстрайкеров, но мы еще не там. И даже матушке было бы сложно собрать Хартстрайкеров на горе в таких условиях. Если ты не заметил, все убежали закреплять свои территории.
Джулиус заметил. Было сложно не заметить, как гора, созданная для сотен драконов, вдруг опустела.
— Мы объясним ситуацию и попросим их вернуться.
— Ни один дракон не будет рисковать бросать свои территории без защиты, пока все не определено, — возразил Иен. — Ты освободил Челси, мы не сможем их заставить.
— Это хорошо, — сказал Джулиус. — Мы не должны полагаться на страх.
— Милые слова, которые нам не помогают сейчас.
— Почему это проблема? — раздраженно спросил Джулиус. — Алгонквин объявила войну всем кланам. Мы должны объединяться против нее, а не биться между собой.
— Не глупи, — рявкнула Бетезда. — Это лучшее время для боя. Сила Алгонквин грозная, но мы — драконы Америк! Единственный клан, близкий по численности или территории, Золотая Империя, но никто не нападет безумно на Китай. Две недели назад я бы сказала это и о нас, но ты ударил в спину, и волна Алгонквин нависла над нами, так что мы истекаем кровью изнутри и снаружи. Мы всегда были вкусной мишенью, но теперь мы еще и сильно ранены, и ни один дракон не упустит раненую добычу.
От ее слов Джулиус скривился. Он еще никогда нее слышал мать такой мрачной. Но, хоть было соблазнительно отмахнуться от обреченности, ведь Бетезда любила преувеличивать, но он не думал, что она перегибала в этот раз.
— Что нам делать?
— Что мы можем? — сказала она, опускаясь на край бархатного дивана рядом с прахом ее старшей дочери. — Все кончено. Я уже приняла, что Брогомир меня предал, но этим ударом он сбил весь клан. Мы не можем биться, защититься. Остается только уйти в безопасное место и отстроиться.
Он уставился на нее в ужасе.
— Покинуть гору Хартстрайкер?
— Мы не можем остаться, — сказала она, махнув на пустую комнату. — Магия Амелии была нашей первой защитой, но все ее чары пропали с ее смертью. Я в ее комнате. Это уже доказывает, что защита была разбита.
Джулиус не мог тут спорить, но…
— Это наш дом! — закричал он. — Мы не можем его бросить.
Бетезда пронзила его самым едким взглядом.
— Да, может, тебе стоило подумать об этом до того, как ты все испортил.
Он думал, что на него уже не действовали оскорбления его матери, но в этот раз она ударила близко. Он не запечатал мать лично, не убил Амелию, но слабость Хартстрайкеров была виной Джулиуса. Даже если так не было, он был теперь одним из глав клана. Он должен был уберечь всех, и он пытался понять, как это сделать, когда Иен вдруг сказал:
— Мы ничего не бросаем, — прорычал высокий дракон. — Плевать, сколько врагов против нас, я выбирался на вершину двух кланов не для того, чтобы потерять оба за один день, — он хмуро посмотрел на Джулиуса и Бетезду. — Вы будете делать все, чтобы защитить нас, а я верну Свену, — он хмуро посмотрел на Катю. — Веди меня к своей сестре.
Белая драконша оскалилась.
— Во-первых, ты уже не на вершине нашего клана, так что не приказываешь мне. Во-вторых, ты не хочешь сейчас быть рядом со Свеной. Она только потеряла Амелию и отложила яйца. Она съест тебя заживо.
Иен тоже оскалился.
— Веди меня к ней, Последняя.
На жуткий миг Джулиусу показалось, что будет кровь, но Катя вздохнула.
— Твои похороны.
Иен повернулся, пошел по пустому коридору, когда-то полному магических ловушек Амелии. Покачав головой, Катя пошла следом, потянулась к Джулиусу, проходя мимо.
— Мне жаль, что все так обернулось.
— И мне, — сказал он. — Я не могу все выразить словами.
Последнее было до боли правдиво. Не было слов, чтобы описать непонятную трагедию вокруг него. Глядя на горстку пепла, которая когда-то была его смеющейся умной сестрой, Джулиус ощущал себя так, словно ничего не осталось. Смерть забрала Марси, Амелию, отношения Иена и Свены, забрала даже Боба, оставив ему только эгоистичную мать, разбитый клан и гору, которую он не мог защитить.
Утешало лишь осознание, что он чего-то не видел. Что-то большее, ради чего Боб работал, чтобы все стало хорошо. Иначе его брат не стал бы бросать все, для чего работал. Пока что он верил, что Боб не был безумным, что его безумие имело причину, и Джулиус хотел заставить пророка объяснить ему, для чего он это делал, даже если это будет последним, что он сделает.
