Все эти отличительные черты я прекрасно знала.

Аристократия.

Рассматривая его, я совсем зазевалась и прибавила скорость, чтобы догнать Оливию. Не знаю, как так вышло. Улица была не очень и узкая, но я умудрилась толкнуть аристократа, когда пробегала мимо.

Он в этот момент как раз пытался сделать глоток и, конечно, облился.

– Фак, – выругался он тут же.

– Боже, простите. Простите. Я нечаянно. Мне так жаль, – рассыпалась я в извинениях.

Методист, которая услышала наш милый диалог, даже притормозила, а, увидев аварию, вернулась.

Я уже вытащила из кармана рюкзака влажные салфетки и попыталась приложить к пятну от кофе, которое тут же расплылось по его светлому тренчу. Кажется, он что-то говорил, но я не слышала, продолжая пытаться оттереть пятно. Возможно, я делала только хуже, втирая влажной салфеткой кофе еще глубже в ткань, но и остановиться не могла.

– Хватит, Морковка – резко выпалил незнакомец голубых кровей, больно схватив меня за руку. – Просто прекрати. Еще немного, и вместо пятна будет дыра.

Я подняла глаза и встретила взгляд пронзительных синих глаз. Темно-синих, как грозовое небо. Как шторм на море. Казалось, сейчас в меня ударит молния, и я обращусь в пепел.

Он назвал меня Морковкой. Из-за цвета волос, разумеется. И как истинная рыжая я тут же покраснела.

Привет, Британия.

– Мистер Торнтон, все в порядке? – как-то очень визгливо проговорила Оливия, подбежав к нам.

Я перевела на нее взгляд, потом опять посмотрела на свою руку, которую облитый незнакомец продолжал сжимать. Он тут же отпустил меня, склонил голову, вчитываясь в имя на пропуске сотрудницы, и ответил со снисходительной усмешкой:

– Почти, Оливия. Доброе утро.

– Доброе, мистер Тортон, сэр, – вздохнула она, словно сам господь бог снизошел до разговора с ней.

– Бенингтон, – поправил он ее.

– Бенингтон, – повторила Оливия с придыханием. – Я могу помочь?

– Возможно. Я хотел поработать в античной библиотеке. У меня есть десять минут.

Он ухмыльнулся и подмигнул, а потом удалился, не сказав больше ни слова. Я снова залюбовалась его спиной и небрежной походкой, растирая запястье. .

Оливия смотрела в спину незнакомца, кажется, совершенно позабыв, что мы куда-то шли, и сама она торопилась. Только когда я кашлянула, она ожила и, помахав рукой, снова велела следовать за ней. Я больше не глазела по сторонам, поэтому даже не рассмотрела толком ни здание кампуса, ни холл с игровой и столовой зоной, только пошевеливалась и наделась, что недоразумение с кофе мне никак не аукнется.

– Вот, здесь можешь оставить вещи. Через десять минут тебя встретит в холле профессор Робертс, он твой куратор.

– О, здорово, спасибо, – оживилась я.

– Пожалуйста, – натужно вежливо ответила Оливия, вручив мне еще папку. – Здесь карта, план твоих занятий, расписание общих лекций, правила общежития и общие сведения о Торнвуде. Всего доброго.

Я не успела ничего спросить, а она уже ушла, оставив меня в пустой комнате. Оглядевшись, я поняла, что жить буду с соседкой. Комната для двоих. Ожидаемо. Об этом меня предупреждали. Кажется, в Торнвуде имелись и отдельные апартаменты, но мой грант точно не включал в себя проживание в люксе.

Оставив чемодан у порога, я вывалила в тумбочку всякий хлам из рюкзака, оставив только нетбук, блокнот и документы. Прихватив еще и карту Торнвуда на всякий случай, я поспешила вниз на встречу с профессором Робертсом.

Именно он проводил мое вторичное собеседование, после которого я была зачислена студенткой в университет Шотландии. Приятный мужчина средних лет, немного похожий на Тома Хенкса и, соответственно, на профессора Ленгдона из серии книг Дена Брауна. Мы очень мило побеседовали о моей учебе и планах, желаемой специализации и общих вопросах. Кажется, что-то я сделала правильно во время интервью, раз профессор одобрил мой грант даже после начала семестра, а сейчас и вовсе решил встретить лично.

Я сразу его узнала, он стоял у автомата с напитками и держал в руке два стакана кофе.

– Добро пожаловать в Торнвуд, Катарин, – поприветствовал меня профессор, протянул один стакан. – Угощайтесь, уверен, у Вас не было минутки, чтобы даже воды хлебнуть.

– Благодарю, спасибо, это очень мило и неожиданно, – рассыпалась я в благодарностях, помня британское правило, что много вежливости не бывает. – Вы всех студентов встречаете лично и с напитком?

– Нет, если честно, – ответил Робертс, обычно этим занимается мой секретарь, но она на днях сломала ногу, почти все делаю теперь сам. Это ужасно.

– Понимаю.

Я не очень понимала на самом деле, но решила со всем соглашаться.

– Пойдемте, Катарин, я введу Вас в курс дела по дороге на кафедру.

Он пропустил меня вперед, и я снова оказалась на улице, где все дышало духом старых традиций и новаторских веяний одновременно.

– Хочу сразу объяснить некоторые нюансы, мисс Корол…

Я не сдержалась и поправила его:

– Зовите меня просто Кэти. Это удобно?

– Да, и приятно, Кэти. А вы все же зовите меня профессор Робертс.

Мы вместе засмеялись, и я покивала.

– Так вот, Кэти, я надеюсь, Вы понимаете, как сильно вам повезло попасть в Торнвуд. Ваш грант был изначально выдан другому соискателю, но из-за проблем с выездом он не смог им воспользоваться. Именно поэтому университет снова связался с вами. По моему настоянию.

Я не знала, как реагировать на его откровенность, поэтому снова сказала:

– Спасибо.

– Не благодарите, Кэти. Ваша презентация была прекрасной, и я очень бы хотел плодотворно поработать с вами как куратор. Могу даже пообещать хорошую научную карьеру в Торнвуде при одном условии.

– Каком?

Мне пришлось хлебнуть кофе, потому что в горле пересохло. Профессор шел быстро и так же быстро говорил, немного смущая меня таким напором.

– Работа, Кэти. Упорная, тяжелая работа. Обучение в Шотландии чуть более общее, чем, например, в Оксфорде, где Вы сразу погружаетесь в профильную специальность. В Торнвуде есть год, чтобы точнее определить направление, в котором мы будем двигаться. Из интервью я понял, что с этим уже нет проблем. Ваш проект очень тесно переплетается с темой моей диссертации, именно поэтому я выбрал вас из сотен соискателей.

Я снова собиралась его поблагодарить, но Робертс повернул голову и чуть качнул ею, как бы останавливая мой порыв.

– Поблагодарите потом, Кэти, когда получите диплом.

Мне осталось только покивать.

– Я не хочу пугать, но советую в первую очередь сосредоточиться на учебе. Будет много лекций, семинаров, заданий, но и соблазнов немало. Многочисленные клубы и спорт – это гордость Торнвуда, но невероятно легко потеряться в общественной жизни, которая может поглотить все ваше время. Каждый год мне будут нужны результаты и прогресс, Кэти. Надеюсь, Вы готовы их показать?

– Да, сэр. Конечно. Я буду очень стараться.

– Прекрасно. Не хочу показаться монстром, честное слово, но у меня два магистра подряд уехали без степени, хотя подавали надежды. Знаю, знаю, о магистратуре пока речи не идет, но я вижу в вас потенциал.

Я проглотила очередное спасибо, понимая, что профессор не в восторге от повторов.

– У вас час до занятий, – продолжал он. – Хочу показать вам кафедральную библиотеку. Это и читальный зал, и мой кабинет одновременно. Думаю, вы оцените собрание книг по античной эпохе. Это наша гордость. Даже отчасти моя.

– Я уверена, профессор. Не терпится увидеть.

– Если честно, с такими блестящими данными вы могли претендовать на стипендию в Оксфорде.

– Мне предлагали, но я отказалась. Оксфорд – отстой, – решила пошутить я.

И тут же пожалела об этом, потому что Робертс заявил почти обижено:

– Я учился в Оксфорде.

– О, простите, профессор, я не то хотела сказать… – начала я тараторить, одновременно ругая себя последними словами за идиотскую манеру шутить не в тему.

Но Робертс рассмеялся, похлопав меня по плечу.