1

«Нет, никогда уже я не вернусь в дальнобой!» – подобные утверждения старательно культивировались у меня в мыслях всякий раз, как случалось видеть интересный грузовик. Передо мной неспешно проехал «Рено Магнум»: кубическая кабина с огромным лобовым стеклом, из-за которого машине дали прозвище «сервант», посаженная вся, целиком над двигателем, что обеспечило абсолютно ровный пол в интерьере, и самобытный квадратно-рубленый дизайн. В своё время, поставив на конвейер этот автомобиль, французы выстрелили прямо в сердце грузового мира. Можно любить «Магнум» или ненавидеть, но так или иначе, придётся признать его уникальность и неповторимость. Жаль, что давно не производится – теперь нельзя уверенно сказать «на мой век хватит», а то было бы здорово когда-нибудь сесть за руль легенды…

«Стоп! Опять ты… Уже ведь два года, как решил, что с этим всё!» – раздражённо покачал головой. Нервы, просто нервы… Не каждый же день признаёшься в любви.

Белый «Севилль» 96-го года выпуска с кожаным салоном аналогичного белого цвета был куплен мной полтора месяца назад. Пусть и не самый рациональный поступок, но всё-таки можно было себе его позволить.

И вот, я сидел за рулём «Кадиллака», удобно припарковавшись около тротуара: раньше здесь находился подъездной путь к находящемуся рядом закрытому заводу, теперь же на месте железнодорожных рельсов выросли кусты, а кое-где осталась только ровная земля. Мимо проходили люди и проезжали трамваи: это улица рядом с реорганизуемой промзоной – посреди предприятий расположены жилые дома и различные учреждения, неподалёку вовсю идёт строительство новых кварталов. Прямо напротив меня – проходная современного одиннадцатиэтажного бизнес-центра. Мы работаем в компании, арендующей офис в нём.

Что называется, «с первого взгляда»… Но может, только так и приходит любовь, а люди не понимают истинного смысла сего выражения? Обычно под ним подразумевают какую-то внезапно вспыхнувшую страсть, часто – немедленное действие, а иногда даже взаимодействие: мол, как увидел, так всё и закрутилось. На самом же деле, подобным образом возникает такой ураган влюблённости, какой нередко очень быстро и затихает: то под воздействием обстоятельств, а то и по воле самого влюбившегося. Так что я представляю нечто иное: полностью погружённый в дела, ты крутишься изо всех сил, постоянно бежишь куда-то, вдруг отчего-то спотыкаешься, падаешь, но мгновенно встаёшь, продолжаешь мчаться дальше и, лишь достигнув очередной цели, наконец-то переведя дух, замечаешь, что ранен этой проклятой стрелой. То есть решение принимается мгновенно, а вот чтобы прочувствовать, осознать и принять его – нужно время. Мне потребовался год.

«Вот ведь как-то прожил без всего этого до тридцати одного, и было нормально, а теперь…» – улыбнулся своему отражению в зеркале заднего вида. Затем перевёл взгляд на крохотные капельки, появившиеся на лобовом стекле. Нахмурился: бывает, что в такой жаркий июльский день внезапно врывается ливень – если московский климат захочет показать свой непостоянный характер. Между тем приближался вечер: до конца рабочего дня, когда я подловлю её на выходе из здания, оставалось уже немного – дождь будет совсем некстати. Хотя… Вообразил, что на улице льёт как из ведра, а мы укрываемся здесь, в своей железной коробке: потоки воды с небес отделяют нас от всего остального мира, вместе с тем делая ближе друг к другу, и я целую её, точно зная, что отныне и навсегда мы – единое целое. Жаль, что это всего лишь грёзы! Впрочем, скоро они могут стать реальностью.

Надо было срочно подумать о чём-то другом, чтобы отвлечься и перезагрузить разум перед предстоящим. Моё сознание предложило достать из памяти тот самый рейс, с которого прошло уже пять лет. От начала и до середины в нём не было ровным счётом ничего примечательного – в отличие от дальнейших событий. Короче, я дал волю воспоминаниям…

2

Был прекрасный летний день, самый конец июня – месяца, в котором это время года предстаёт перед нами во всей красе своей юности, вселяя эфемерную надежду на перемены к лучшему, что непременно должны вскоре произойти. Вот-вот комфортную тёплую погоду сменит утомляющая жара, но пока она ещё не пришла. Под ясным, чистым небом ласковый ветер дарил ощущение лёгкости, от его дуновений колыхалась листва на деревьях, ещё не успевшая стать запылённой: всё дышало жизнью.

Загрузившись вчера под Челябинском, я ехал на запад по трассе М5 «Урал», неустанно любуясь живописными просторами, но вдруг у поворота на Юрюзань идиллию нарушил крайне нервный и даже панический поток мата из рации: у коллеги, идущего навстречу, отказали тормоза. Дорога двухполосная, впереди мост, дальше подъём – для него же это был спуск. Двое гайцов стояли на встречной обочине, напряжённо вглядываясь куда-то в ту сторону. У меня не вышло рассмотреть, что там происходит: обзору мешал попутный грузовик, шедший прямо передо мной. Вслед за ним я начал оттормаживаться и уходить на обочину для остановки.

Через мгновение раздался дикий скрип, переходящий в скрежет: еле удерживаясь в своей полосе, мимо нас пронеслись две отчаянно замедляющихся фуры. Они будто стали единым целым: белая «Скания» тормозила за себя и за вклинившегося в её прицеп американского тягача с цистерной. Разминувшись с ними, встал за попутным.

Скорость участников ДТП была уже относительно невелика, так что они благополучно остановились неподалёку. Сразу же к ним бросились гаишники, один мужик из легковой и трое дальнобойщиков, включая меня. К счастью, оба водителя не пострадали, чего не скажешь о технике. Прицеп передней сцепки оказался на удивление крепким и получил минимальные повреждения, а вот американца совсем разворотило: двигатель под разорванным в клочья капотом смят, огромная красная кабина стояла набекрень, считай снятая с рамы.

Если бы он вылетел на встречку, то последствия были бы ужасны: спуск, мост, легковые, другие грузовики… Но водитель «Скании», – как выяснилось, молодой парень со стажем работы всего четыре месяца, – при приближении бензовоза с отказавшими тормозами сумел мгновенно оценить обстановку и принял удар на себя. А вот я – смог бы сделать так же? Меня-то ведь тоже нельзя назвать водителем с большим опытом. Хотя, многие опытные коллеги на его месте решили бы любым путём уйти от столкновения, лишь бы не подставляться самим. Так от чего же зависит способность к героическим поступкам?

У меня имелась привычка время от времени сочинять что-то наподобие хокку – погружённый в мысли, тихо выдал экспромтом вслух:

Не узнать наперёд новые грани,

Что обнаружишь в глубинах себя,

Совершившего подвиг.

Один из дальнобоев, стоящих передо мной и наблюдавших, как сотрудники ДПС оформляют аварию, обернулся и спросил:

– Хайку что ли?

– Ну, типа того. Сочиняю иногда такие трёхстишия. Только вот можно ли их назвать хайку – вопрос дискуссионный…

– Из-за формулы пять-семь-пять? Думаю, что можно. Правило же для японского языка, а они и слоги-то считают по-другому.

Я удивился и даже не знал, что ответить.

– Дима, – представился он, протягивая руку.

– Витя.

Тут позвонили из моей транспортной компании: начальству захотелось уточнить что-то по выгрузке. Разговор затянулся, и я отошёл на несколько метров. Тем временем у гаишников не осталось никаких вопросов к свидетелям, никакой помощи от нас не требовалось, и все потихоньку начали расходиться: нужно ехать дальше. Мой новый знакомый, оказавшийся водителем той попутной фуры передо мной, возможно, с радостью бы пообщался, но решил не отвлекать меня. Мы ещё раз пожали друг другу руки, и он пошёл к своей машине. Это был белый «Фрейтлайнер Аргоси» 99-го года с высокой кабиной, во времена своей молодости работавший в J.B. Hunt – крупном американском перевозчике, когда-то наводнившим нашу страну бежевыми «интерами». Когда Дима открыл дверь тягача, из-за колеса выехал трап со ступеньками, по которому он удобно зашёл внутрь.