Одним словом, упорство врага превзошло все наши ожидания. Мы так и не сумели выполнить задачу дня - к вечеру овладеть Кунерсдорфом. Однако и на месте дивизия не топталась. Полк Мочалова совершил обходный маневр и, несмотря на сильную контратаку противника, захватил узел дорог около железнодорожной станции Нойтреббин. До Кунерсдорфа оставалось 5-6 километров. На этом нас застигли сумерки. Наступление приостановилось.
Утро 17 апреля я встретил на полковом НП у Мочалова. Здесь должны были развернуться главные события. Первое, что предстояло сделать полку, - это захватить станцию Нойтреббин. На пути к Кунерсдорфу она представляла одну из наиболее серьезных преград.
Первая атака не принесла успеха: сильнейший огонь прижал нехоту к земле. Танки, неся потери, тоже отошли назад. Командир полка начал перегруппировывать силы, готовя повторный удар.
- Надо послать батальон через этот ручей, - предложил Мочалову Тытарь, - и ударить по станции оттуда, со стороны домиков. Получится захват в клещи.
- Верно, - согласился Михаил Алексеевич с начальником штаба.
И тотчас же в 3-й батальон пошло приказание перейти на противоположный берег. Солдаты двинулись через вязкое, заболоченное русло, не обращая внимания на редкий обстрел.
- Ну и медленно тянутся, как на похоронах, - переживал Тытарь. - Ведь пора уже начинать! Надо мне пойти поторопить их.
- Не пори горячку, - урезонивал его Мочалов. - Без тебя, что ли, там не справятся?
Но и сам командир полка при всем его спокойствии начинал нервничать, действительно, пора было подниматься в атаку, а батальон еще не занял исходного положения.
- Разрешите, я пойду туда, - решительно поднялся Тытарь. - В батальоне не понимают своей роли в решении задачи. Ведь им никто толком не объяснил времени-то но было. Надо расшевелить их на месте.
- Ну что ж, Володя, - раздумчиво сказал Мочалов, - пожалуй, ты прав. Отправляйся, только осторожнее будь.
- Но волнуйтесь, Михаил Алексеевич, будет полный порядок. - И, пожав командиру руку, Тытарь вышел из блиндажа.
Когда он перебрался через ручей, в небо взмыла красная ракета. Ждать больше не было времени. Атака началась.
- Вперед, товарищи, ура-а-а! - крикнул Тытарь, нагоняя группу отставших бойцов. Те прибавили ходу. А он бежал к станции прямо посередине улицы, не прижимаясь к домам, - высокий, стройный, по-юношески уверенный в своей неуязвимости.
Грохот орудий и минометов, пулеметные очереди, рычание танковых моторов - все слилось в сплошной надсадный рев. Не различая отдельных звуков, я, как в немом кино, смотрел на станционное здание, окутанное рваными клочьями дыма, на улицу, по которой во весь двух несся Тытарь с пистолетом в руке, обгоняя жавшихся к стенам бойцов. И вдруг он, словно споткнувшись, взмахнул руками и упал на землю. Волнение за его судьбу так и подбросило меня с места.
Приближалась развязка. Видно было, как от станции гитлеровцы откатывались к дальнему оврагу, выходили из домов с поднятыми руками. Наконец показался офицер с белым флагом на стволе автомата. Еще с одним очагом сопротивления было покончено.
Я торопливо направился на противоположный берег ручья. Навстречу мне показались санитары с носилками. Подойдя ближе, я увидел на них Володю Тытаря.
- Ранен? - с надеждой спросил я санитара.
- Никак нет, товарищ генерал, отошел.
- А где же рана-то?
Санитар откинул полу распоротой гимнастерки. На груди Володи чуть ниже правого соска виднелась маленькая кровоточащая точка - не больше булавочной головки. Других ран на теле не было. Да неужели такой крошечный кусочек металла мог оборвать жизнь здорового и сильного мужчины? Я взял за запястье его неподвижно висящую руку. Пульса не было.
Я не сразу отпустил санитаров, не находя сил оторвать взгляд от бледного, заострившегося лица убитого. Сколько бы ежедневных смертей ни случалось вокруг тебя, гибель человека близкого, дорогого все равно потрясает. А Володя был мне по-настоящему дорог. По возрасту он годился мне в сыновья. И я испытывал к нему отцовское чувство.
Заметил я Тытаря вскоре после того, как принял дивизию. И с тех пор пристально следил за его военной судьбой, направляя ее, насколько это было возможно. Я видел, что у Володи большие способности, и мечтал вырастить из него опытного, несмотря на молодость, военачальника. Еще недавно, когда его назначали начальником штаба полка, он просил, чтобы ему дали батальон. Настойчиво просил, но я отказал. И не потому, что не верил в него как в комбата. Расчет был такой: подержать его начальником штаба, а потом, при первой же возможности, выдвинуть командиром полка. В том, что он справится, я не сомневался.
А сейчас майор Владимир Маркович Тытарь, начальник штаба 469-го стрелкового полка, двадцати одного года от роду, лежал передо мною бездыханным. Не суждено ему теперь принять полк, не суждено больше, как это делал он не раз, появиться на самом трудном участке и повести за собой бойцов...
* * *
К вечеру 17 апреля мы вышли к реке Фридландерштром - водному рубежу, прикрывавшему Кунерсдорф. За два дня боев мы продвинулись на 15 километров, заняли 12 населенных пунктов, пленили 540 солдат и офицеров. Но к Кунерсдорфу, которым должны были овладеть в первый же день, подходили только сейчас. Такое снижение запланированного темпа наступления наблюдалось повсеместно. Особенно тяжело пришлось 8-й гвардейской армии, действовавшей южнее Кюстрина. Ей досталось прорывать наиболее мощные укрепления врага на склонах Зееловских высот.
И все же войска двигались вперед, и ничто не могло остановить их. Решающее превосходство в силах было создано на всем фронте. Маршал Жуков умело использовал это превосходство. И последний час третьего рейха приближался неумолимо.
А пока очередной задачей нашей дивизии было взятие Кунерсдорфа. В документах у нас он фигурировал как селение, но безо всякого преувеличения его можно было бы назвать городом. Он ничуть не уступал нашим русским районным городкам ни по площади, ни по основательности построек. Его кирпичные одноэтажные и двухэтажные дома были укреплены не хуже, чем в уже взятых нами поселках. Здесь как-никак проходил второй после одерского рубеж обороны. С востока город защищали противотанковые препятствия. В кирках и высоких домах располагались наблюдательные пункты и пулеметные гнезда. А с запада над Кунерсдорфом господствовала гряда лесистых высот, сплошь испещренных стрелковыми ячейками. и огневыми точками.
В самом городке и на холмах, как доложил мне Василий Иванович Гук, находились 2 батальона 119-го пехотного полка 25-й мотомеханизированной дивизии и 2 учебных авиационных полка в пешем строю. Это были эсэсовские части, правда состоящие в основном из молодого пополнения. Пехоту поддерживало не менее 7 минометных батарей и 2-3 артиллерийских дивизиона, поставивших многие орудия на прямую наводку. Имелось там и 10 штурмовых орудий. В общем, в живой силе оборонявшиеся почти не уступали нам. Но мы решительно превосходили их в артиллерии. Кроме того, для взаимодействия с нами была выделена 23-я танковая бригада, тогда как у противника танков не было вообще.
Итак, к вечеру дивизия подошла к Фридландерштрому - речке неширокой, но все же не такой, которую можно перейти вброд. Чтобы перебраться через нее, требовались переправочные средства, особенно для танков и артиллерии. Вдоль западного берега Фридландерштрома тянулись траншеи.
Полки остановились на восточном берегу, натолкнувшись на сильный артиллерийский и пулеметный огонь. За рекой простиралась неширокая равнина. Из-за перелесков выглядывали красные здания Кунерсдорфа.
Как же его все-таки брать? Переправиться и взять город в клещи? Но противник сумеет быстро обнаружить эту попытку и отвести свои силы на укрепленные высоты. И тогда нам достанется пустой Кунерсдорф и перспектива вышибать эсэсовцев с холмов - ситуация, в которой все тактические преимущества будут на стороне врага.
Вероятно, самым разумным было бы нанести удар одновременно и по высотам и по городку, используя свое превосходство в боевой технике. Отсюда вытекало решение: с фронта атаковать Кунерсдорф силами 674-го полка, 469-му - обойти город с юга и ударить по высотам, 756-му - замкнуть кольцо с севера, 23-й танковой бригаде - поддержать стрелков. Переправу намечалось начать ночью, под прикрытием артиллерии. Это обещало минимальные потери. Вначале предполагалось переправить пехоту, потом орудия сопровождения и танки.
