— Ты благодарна.

Амелия замерла. Тревога сковала ее живот. Она понятия не имела, что должна сейчас сказать. Все, что она сделает или произнесет, будет неправильным.

Тишина тянулась невыносимо долго.

Сайлас поднялся с дивана.

— Я давно собирался тебе сказать. Я ушел из команды.

Деклан обернулся к нему.

— Прости?

Амелия облокотилась на трюмо, испытывая облегчение и чувство вины.

— Я ушел, — вызывающе повторил Сайлас. У него было худое, волчье лицо и дымчато-серые глаза их отца. Он потирал желтоватый синяк под правым глазом — боевой шрам от другой драки.

— Я, наверное, ослышался.

Сайлас дерзко пожал плечами.

— Ты прекрасно меня слышал.

— Хочешь сказать, что ты больше не играешь в хоккей на воздушных подушках в первом дивизионе? — Голос Деклана стал холодным. — Ушел из спорта, благодаря которому тебя готовы принять в дюжину университетов?

Сайлас стоял во весь рост, уперев кулаки в бока. Он держался напряженно, весь кипел энергией. Как будто ждал этого разговора. Как будто хотел их противостояния. Как будто суровые слова отца его даже не волновали.

— Кто сказал, что я пойду в колледж?

Деклан сделал шаг к нему, его лицо потемнело от ярости.

— Ни один мой сын…

Кто-то постучал в дверь номера.

— Мы вас ждем, мистер Блэк, — сообщил Эд Джерико, глава службы безопасности ее отца. Высокий, мускулистый нигериец замешкался в дверях. — Все готовы, сэр?

— Почти, Джерико, — бодро ответила ее мать, мгновенно придя в себя. Ее взгляд метнулся к скрипичному футляру, который он держал в руках. — Спасибо. Амелия с нетерпением ждет вечера, чтобы поиграть.

Напряжение на лице Деклана исчезло, маска, которую он носил для всех остальных, вернулась на место. Он в мгновение ока превратился из человека с холодной злобой во взгляде в общительного харизматичного мужчину. Отец широко улыбнулся, подойдя к своему начальнику охраны.

— Джерико! Как ты переживаешь качку?

Джерико работал телохранителем Деклана последние шесть лет. Его чисто выбритое, угловатое лицо сочеталось с широкими плечами и уверенной походкой. Он был приветлив, но отстранен, всегда профессионален и деловит — именно такой, каким его хотел видеть Деклан.

— Хорошо, сэр. — Нахмурился Джерико.

— Почему такое вытянутое лицо?

— Я бы лучше чувствовал себя с оружием, сэр. — Он был в плохом настроении с тех пор, как они поднялись на борт, когда охрана корабля заставила его сдать на хранение дрон-наблюдатель и не разрешила носить пистолет, пристегнутый к поясу. Вместо этого они заставили Джерико хранить его в сейфе в кабинете начальника охраны корабля.

— Никто не имеет права носить оружие на судне под иностранным флагом вне юрисдикции США. — Деклан похлопал его по плечу. — Расслабься. Ты напугаешь гостей.

Джерико нахмурился еще больше.

— Даже с частными агентами безопасности на этом корабле не хватает персонала. Если что-то случится…

— Вот почему ты здесь. Кроме того, это наши люди. А теперь расслабься. И это приказ. — Деклан поправил свои золотые запонки и повернулся к Сайласу, в его глазах мелькнул слабый огонек презрения. — Не трудись приходить на ужин.

Джерико последовал за Декланом и Элизой в коридор.

Амелия проверила себя в зеркале. Лицо. Волосы. Ногти. Осанка. Платье. Порядок. Она сделала глубокий, спокойный вдох и нацепила на лицо улыбку. И вот она здесь. Девушка, которую желал видеть ее отец.

Она взяла свой клатч с тумбочки и посмотрела на брата.

— Сайлас…

Сайлас посмотрел на нее в ответ, ухмылка играла в уголках его рта.

— Иди. Ты же не хочешь разочаровать нашего дорогого папочку.

Амелия хотела поблагодарить брата за то, что он сделал, отведя от нее гнев отца. Но его лицо оставалось замкнутым, рот искривился в презрении. Она знала в каком он настроении. Сейчас не время.

Она оставила Сайласа в покое, как и следовало. Амелия прекрасно справлялась с ролью хорошей дочери.

Глава 5

Мика

Если бы девятнадцатилетний Мика Рамос Ривера знал, чем закончится этот день, он поступил бы совсем по-другому. Он считал себя хорошим человеком. Много работал, старался поступать правильно и любил своего брата. Всегда верил, что все будет хорошо, если он будет поступать правильно по отношению к людям. Он ошибался.

Мика взвалил огромный поднос на плечо и поспешил из жаркого, звенящего камбуза через распашные двойные двери в столовую «Оазис». Уклонившись от очередного официанта, идущего ему на встречу с полным подносом посуды, он направился к капитанскому столу на центральном помосте.

— Ваш суп-пюре из сладкого картофеля, мисс Блэк. — Мика расставил горячие тарелки перед гостями и снял серебряные крышки. Белая льняная скатерть украсила круглый стол, на котором красовалась центральная композиция из свежих орхидей.

— Спасибо, — с легкой улыбкой поблагодарила Амелия Блэк, подняв голову.

Он наклонился и поправил очки, испытывая смущение. Она интриговала его своей светящейся фарфоровой кожей, бровями и ресницами, похожими на кроличий мех. Ее лицо было прекрасным, но сдержанным, а глаза — отстраненными.

— Не за что. — Официанты в смокингах, белых перчатках и с латунными табличками с именами суетились по всему залу. С трехуровневого потолка свисали десятки хрустальных люстр, ослепительных как бриллианты. По обе стороны обеденного зала из окон от пола до потолка открывались захватывающие виды. Но именно к Амелии Блэк притягивался его взгляд.

Мика заставил себя перейти к следующему гостю, снял крышку, чтобы открыть глазированного медом лосося с соусом из цитрусов и авокадо — авокадо считался деликатесом даже на «Гранд Вояджере». Почувствовав урчание в желудке, Мика отвел глаза. Он не пробовал авокадо уже более четырех лет.

Капитан Йоханнес Либенберг прикоснулся ложкой к своему бокалу с вином. Это был рассудительный южноафриканец в возрасте около пятидесяти лет, всерьез относившийся к обязанности развлекать почетных гостей.

— Мы гордимся высокими традициями качества, которые так великолепно представляет это замечательное судно. Для нас большая честь принимать Саммит Процветания уже шестой год подряд.

— Позволю себе дополнить ваш тост. — Отец Амелии, Деклан Блэк, поднял свой бокал. — Всеобщая вакцина против гриппа — это только начало, друзья мои. Мы празднуем успех инициативы Национального дня здоровья. Хотя она не смогла присутствовать здесь, мы с вице-президентом Слоан посвятили этому начинанию несколько месяцев работы. Сегодня мы побеждаем грипп, и в то же время сосредоточились на борьбе с внутренним терроризмом с помощью Закона о безопасности и защите. Мы не успокоимся, пока каждый гражданин не окажется в безопасности. Это наш моральный долг.

— Да, да, — поднимая бокалы, поддержали присутствующие гости.

— Позови метрдотеля. — Блэк щелкнул пальцами в сторону Мики, хотя тот стоял всего в футе от него. — И сомелье. Нам нужно еще «Шато Ле Пин».

— Конечно, сэр. — Мика опустил подбородок и поспешил прочь, борясь со вспышкой негодования. Выпить вина на девяносто тысяч долларов за одну ночь даже для «Гранд Вояджера» слишком экстравагантно. Сколько семей могли бы прокормиться на эти деньги неделями, месяцами?

Мгновение спустя струнный квартет объявил перерыв. Амелия Блэк поднялась на помост, спина прямая, платье сверкает, смычок в одной руке, скрипка зажата под подбородком.

— К вашему удовольствию, — объявил метрдотель, хлопая в ладоши, — дочь Деклана Блэка и будущая виртуозная скрипачка.

Мика замер прислушиваясь. Амелия провела смычком по струнам. Первые изысканные ноты поплыли по воздуху, проносясь над ним, вокруг него, сквозь него. Мелодия звучала чувственно, томно и проникновенно. Он узнал ее, но не помнил композитора — возможно, Дворжак или Чайковский. Его мама всегда наслаждалась классической музыкой на заднем плане, когда он читал ей в больнице. Музыка вызывала те же волнующие ощущения, что и при чтении Томаса, Плата или Каммингса — бурлящие эмоции, глубокие, мощные и волнующие.