Визг тормозов, скрежет металла по асфальту, глухой удар, ещё один глухой удар, мир закрутился перед глазами и затих.

* * *

Недовольный гогот, что-то кожисто и колючее царапнуло ладонь, ещё раз царапнуло, в рот и нос залезли перья, заставив оглушительно чихнуть, а потом кто-то тюкнул в голову и руки непроизвольно разжались.

– А-а-а-а! Помогите! Ма-а-а…

Вик думал, что расшибётся, но приземление вышло удачным. Стог сена посреди луга, как достойная принцессы перина, принял его в шуршащие объятия. В нос ударил душный запах трав, сухие стебли неприятно заскреблись и оцарапали кожу. Он выбрался-выгрыз дорогу, весь как олицетворение Страшилы из Изумрудного города, только без мозгов. Потому что человек с мозгами не стал бы спорить и драться с лебедем, за счёт которого и держался в воздухе. Как прыжок с парашютом, только без парашюта – так себе удовольствие.

– Ой! Ты – Cеновальный? – промурлыкала девушка в косынке, красном сарафане и сандаликах на босу ногу, невесть откуда взявшаяся посреди бескрайнего пространства покошенной травы. Ветер трепал русые, выбившиеся наружу пряди. Она склонила голову к плечу и легкомысленно потянулась к мужчине. – У тебя за ушком цветочек. Дай уберу.

– Выпить есть? – невпопад прохрипел Вик отплевываясь, судя по вкусу, ядрёной полынью.

– Река там, – ткнула девушка куда-то ему за спину, – меня Маша зовут.

При звуках её имени какая-то странная ассоциации пронеслась в голове, но Вик тряхнул волосами, отгоняя лишнее. Некогда ему сентиментальничать. Имя-то распространённое.

– Ага-ага, а транспорт тут какой-нибудь ходит?

– Кони… змеи… птицы… – пожала плечами Маша, – но, сдаётся мне, мил-человек, ты предпочитаешь легковые автомобили с механической коробкой передач.

– Птиц я уже пробовал.

– Не вкусно?

– Не успел.

– Медленно бегаешь?

– Скорее низко летаю и быстро падаю.

– Да и тормозов у них нету… Ну так что ты хотел? Гравитация, все дела. А ты без парашюта. Скажи спасибо, что не заклевали. Это ж гуси-лебеди. Сварожьи птицы, у них и хозяин такой. С наскоку не договоришься.

Так за неспешной беседой они дошли до реки. Берег пружинил под ногами словно состоял из грунтового желе, белёсые волны напоминали мраморные разводы могильных памятников. Солнце пекло макушку, пот лил ручьями, но пить почему-то расхотелось.

– Что-то мне расхотелось пить, – Вик принюхался: пахло неплохо, но не пивом. Чем-то ягодным и сладким. Тягучим.

– И правильно. Какой идиот тут пить будет? – кивнула спутница и начала разуваться. – Нам на другой берег.

– Нам?

– Ты же транспорт искал. А мне всё равно в ту сторону.

– А что там?

– Кони… Змеи…

– Нет. Тебе куда самой? Пункт назначения? Место встречи?

– Вот мне туда и надо. Я братца ищу, – бестолково подытожила девушка и опустила ноги в реку, словно проверяя температуру.

– Давай лучше я тебя перенесу, – неожиданно заговорило в Вике джентльменское воспитание, унаследованное от деда. После гибели родителей тот остался единственным опекуном, и больше брать пример было не с кого. Так что он читал книги по этикету, тренировал офицерскую походку, разгуливая по дому с книгой на голове, и другие comme-il-faut, которые воплощал в нём бывший военный и заслуженный учитель русского языка и литературы.

Маша кивнула и начала обуваться обратно.

* * *

Переправились они не без приключений. Река оказалась густой и тягучей, как туман. Первое впечатление не обмануло. Цеплялась за ноги, обволакивала теплом, манила прилечь-отдохнуть и умопомрачительно пахла. Уже в самом конце Вик запнулся и нахлебался бы воды, если б девушка не втянула его на пружинящий склон противоположного берега, грубо схватив за шкирку. Шов воротника затрещал, с новой рубашкой можно было попрощаться, но обещанное рекламой “вы больше не будете мучиться из-за плохих воротничков” похоже состоялось.

– Нахлебался?

– Нет.

– Тогда иди и достань мне камень.

– Что? – дёрнулся было обратно Вик. – Какой камень?

– Любой.

– Зачем?

– Напишу на нём: «Тут чуть не утонула Маша» и брошу вон туда. Удачный же камень.

Вместе со стоном Вика из кустов раздался крик. Звучало, словно где-то рядом кто-то тёр пенопласт о череп и иногда скрипел зубами об утку на последнем издыхании. Неритмично, но с творческим надрывом. Эхо-эффект особенно впечатлял. Вик хмыкнул.

– Это козодой, – сказала Маша и метнула сандалией на звук. В кустах заурчало, словно птица сорвала джек-пот или давно мечтала позавтракать подмёткой.

– Ну и в чём ты теперь пойдёшь?

– У меня их много, – хмыкнула девушка и достала ещё одну.

Плоская, как тарелка, равнина простиралось во все стороны. Казалось эта выжженная прерия не заканчивается нигде. Ни животного, ни дерева не нарушало безветренную пустоту, и только где-то, неловко промахиваясь по нотам, трещал хор кузнечиков. Под вывеской «Пицца от Жар-Птицы» дымился глиняный холм. Явно рукотворный, с несимметричным камнем на верхушке. Издалека Вик принял его за муравейник по типу африканского и приготовился драпать. Перед глазами всплыла картинка из передачи “В мире животных”, где бегущая колония таких же вот муравьёв с наскоку съедала немаленькую лань. Потом вспомнил, что они могут двадцать дней гнать свою добычу без перерыва и смирился.

Маша такими сомнениями не страдала, лихо отковыряла глину, подхватила крышку-камень, стащила на земь, обернув руку косынкой, и заглянула внутрь:

– Это тандыр. Пирожок будешь?

– Разве в тандыре готовят пирожки?

– Разновидность печки. Что сделаешь, то и испечётся. Ты час назад с лебедя упал, хватит мыслить стереотипами.

– А нормальной печки нету?

– Раньше была. Но её растащили на сувениры. По кирпичику. Стройматериалы нынче в цене. Поэтому обходимся тандыром.

Девушка расстелила на траве косынку, заправив сразу же выбившиеся пряди за уши, и принялась таскать в неё ржаные пирожки. Пахло аппетитно. Рот наполнился слюной, Вик сплюнул и покачал головой.

– Нет, спасибо. Модель поведения Алисы в Стране Чудес мне не подходит.

– Не любишь есть и пить случайным образом, надеясь, что это решит твои проблемы?

– Это тоже. Но ещё неизвестно кто их пёк, что там за начинка, соблюдаются ли санитарные правила и нормы в этой пекарне… Я уже не так молод, чтоб набивать организм всем подряд. Здоровье не то.

– Тоже верно. Надо быть полным идиотом, чтоб есть что-то в загробном мире. Ну, если не хочешь остаться тут навсегда, конечно, – Маша завернула пирожки и для надёжности затянула двойным узлом.

– Так ты тоже? Из этих…

– Что «тоже»? Нет, не «тоже». Я братца ищу. Его гуси-лебеди унесли. У меня дела с живыми, а вот зачем ты сюда забрался, я даже спрашивать не хочу. Лебедя чуть не изувечил. Я видела. За лапку ему до последнего цеплялся. Уууу, изверг! – театрально замахнулась на него спутница.

Вик хмыкнул и задрал голову к небу. Там, высоко-высоко в бесконечной синеве плыли облака, похожие на рыбью чешую. И ни одного лебедя.

– Покажи ладони?

Девушка приблизилась почти впритык и резко сунула руки ему под нос. Демонстративно фыркнула.

– На! Любуйся! Может мне и косу расплести? Хочешь волосы пересчитать? А то может я морок навести хотела, а воображения на каждый волосок не хватило, да?

– Нет, ладоней хватит, – Вик поморщился и взял их в свои: для надежности поводил по ним большими пальцами. Ничего не изменилось. Потом долго разглядывал чёрточки и линии, с удивлением осознавая, что они не просто настоящие, не морок, не придуманные нечистью, у которой фантазии на папиллярные узоры не хватит, но и то, что очень знакомые. Например, вот эти четыре драконовых линии под углом он точно у кого-то уже встречал. Редкое сочетание. – Долго жить будешь.