– Передай моему отцу, что, если он хочет видеть меня – пусть вышвырнет из дворца эту девку, – обстоятельно объяснил Рьяду Колин и, поднявшись, направился к барной стойке. Не прошло и минуты, с обоих сторон его облепили две девушки, атлетичные и грациозные, как валькирии. Скользя пальцами по выступающим буграм мускул на накачанных руках парня, они стреляли глазами, призывно улыбаясь, в попытке перетянуть его внимание каждая на себя.

Рьяд недовольно хмыкнул и показал мне на выход.

Вечерний Шелийваз немного разбавил своим необыкновенным, проникающим в душу, теплым очарованием плотную концентрацию негатива в крови. Повсюду зажглись огни в стеклянных колбах, погруженных в плетенки из лозы. Некоторые стояли прямо на толщинках стен и у их основания, другие были подвешены на веревки, обвивающие сосуды красивой декоративной сетью с узелками и бахромистыми хвостиками. На улицах слышался веселый смех, а во влажном воздухе ощущались приятные ароматы растений. Я успокоилась.

До перешейка мы добрались без разговоров и напутствий. Рьяд довел меня ровно до середины моста, который сейчас был кадром к фильму ужасов. Седой туман опустился ниже, щупальцами цепляясь за каменные края, и лишь местами змеей огибал перешеек, размывая его границы. Там следовало быть вдвойне осторожней, чтобы не сорваться вниз на скалы. Стена темноты впереди навевала мысли о вампирах и еще – о том, что дорогу до “Золотого пера” различить во мраке будет весьма сложно. Я оглянулась, но Рьяд уже исчез, лишь угрюмо смотрел мне вслед страж-медведь, придавая энтузиазма моей нерасторопной ходьбе.

Странное чувство – знать, что тебя ненавидят без адекватной на то причины, просто по месту происхождения. Я снова это ощущала, ступив на землю грифонов. Те самые, кто возводил медведей в апогей недружелюбия и агрессии, сейчас активно проявляли порицаемые ими качества. Чего следовало ожидать – в потемках я заплутала, и бродила по незнакомым улицам, даже без возможности спросить нужную дорогу. От меня попросту отмахивались, в лучшем случае – пренебрежительно, в худшем – грозили сбросить обратно в воду, из которой я появилась. Вскоре зажглись масляные фонари, желтым светом сливающие коридоры узких улочек в запутанный лабиринт. На мое счастье, взлетная площадка дворца Гэбриала тоже обозначилась мерцающими огнями. У меня появился ориентир.

Ступив на порог “Золотого пера” в неизвестном мне часу, я тут же напоролась на разгневанную хозяйку замка, которая отчитала меня, как первоклашку, опоздавшую на урок, еще больше распаляясь при виде моего равнодушного лица. Вернуть леди Тайанэль в привычное ей мирное расположение духа помогла новость о том, что оставить записку с браслетом у дерева исполнения желаний, все–таки удалось. Она, насупившись еще немного построила из себя возмущенную неблагодарным отношением кормилицу–спасительницу, но потом довольно быстро отошла, словно ей самой эта роль была в тягость.

Сегодня клиентов в курительной было меньше, и я сразу приступила к своим обязанностям. Изысканно одетая, с плавной грацией движений посетительница играла на пианино одну грустную балладу за другой. И, может быть, они и были достойны наворачивающихся слез, но на меня нагоняли зевоту. Дико устав за перегруженный событиями день, я еле дождалась, когда уйдет последний гость и сразу поднялась в свою комнату, рухнув на кровать прямо в одежде.

Глава 3. Человек в тумане.

Утром, как и договаривались, я поджидала следователя у ворот дворца, куда пришла вместе с госпожой Тайанэль. Сюда же стеклись горожане, чтобы отдать поклон чести и отправить в последний путь правителя Эйтаху. Замечая меня, они пихались локтями с удвоенной силой и намеренно топтались по моим ногам так, что мне искренне хотелось пригрозить тесаком, который я утром, на всякий непредвиденный случай, примотала к бедру ремешком.

Внутрь двора практически никого не пускали – лишь самых почитаемых персон. Был среди них и мой недавний знакомый – граф Арестар. Я затесалась в толпу, чтобы не привлекать его внимание, хотя вряд ли он проявил бы его под всеобщими взглядами. Не удостоенные чести присутствовать на похоронах лично, глазели на действо с улицы, как и я. Церемония проходила на взлетной площадке. Оттуда доносилась печальная симфония звуков, из сплетающихся воедино мелодий скрипок и флейт, прерываемая резкими порывами ветра. Минут через двадцать они стихли, и вспыхнул гигантский костер.

– Это надолго, – наклонясь к моему уху, прошептала госпожа Тайанэль и, подобрав подол черного платья, начала уверенно пробиваться сквозь толпу. Впрочем, вслед за ней цепочкой потекли на выход с придворцовой площади многие.

Зевак можно было пересчитать по пальцам, когда двери дворца распахнулись. Из-за них появилась толпа, возглавляемая Гэбриэлом. Он величественно и скорбно нес в руках сосуд, направляясь в сторону фамильного склепа. В первых рядах его сопровождал советник, женщина, вполне могущая оказаться матерью Гэбриэла, и молодой человек, похоже тоже принадлежащий к правящему семейству. Остальные шли чуть позади. Я не заметила среди них Градимира.

Прошло еще какое-то время прежде, чем из сада появился знакомый силуэт следователя. Прочих, присутствовавших на похоронах, почему–то не было. Наверное, остались на поминальное застолье. Если, конечно, оно здесь принято. Градимир заприметил меня издалека и его, уже привычно-хмурый, вид немного прояснился. Он шел в сопровождении высокого и широкого, экипированного в блестящие латы, мужчины. Металлические детали его обмундирования были соединены вязью пластин по принципу кольчуги так, что подобраться к туловищу казалось просто невозможным. Исполин имел при себе кинжалы, которых я насчитала не менее десяти. Единственной доступной к просмотру частью его тела оставалось лицо под поднятым забралом – квадратные скулы, тонкий горбатый нос, рыжая щетка усов и упрямый взгляд. Незнакомец уверенно шел бок о бок с Градимиром.

– Настя, рад что ты пришла, – бросил следователь, выходя за открытые стражами ворота. – Это Хасид, он будет сопровождать нас в тумане. Я специально прибыл сегодня на похороны Эйтаху, чтобы показать грифонам свое не безразличие. И, хотя им на это плевать – в сам дворец меня так и не пустили, оставив ждать у склепа, Ацэр, все же пошел мне навстречу, вопреки настроениям своего правителя… Вот – выделил стража для похода в туман.

Я кивнула обоим. Градимиру снова предоставили соловую лошадь, соседство на которой он терпеливо делил со мной. Под Хасидом конь пыхтел и сопел, даже несмотря на мощную мускулатуру и коренастую породу. Достигнув склона в приграничье Шелийваза, мы спешились. Страж, опустив забрало, первым начал спуск к туману.

– Ацэр подробно объяснил ему, где вас выловили. Положимся на знания местных, – наклонившись ко мне произнес Градимир.

Через некоторое время мы достигли полупрозрачной белесой пелены. Хасид достал компас, прежде чем в следующие несколько минут туман уже плотнее окутал нас пушистым одеялом. Воин вооружился кинжалами – по одному в каждую руку. Я, пользуясь невидимостью, быстро задрала платье и вынула из-под него свой тесак. Вскоре заметила, что у следователя в руках тоже оружие – тонкий, длинный, словно дамский стилет. Мы шли долго и медленно, цепочкой, совсем близко друг к другу. Меня снова настигло, становящееся привычным для тумана, ощущение, что пора бы появиться берегу, но того все не было. Хасид резко остановился.

– Что такое? – напрягшись прошептала я, придвигаясь ближе к следователю. Градимир вместо ответа поудобнее перехватил стилет, готовясь, в случае надобности, атаковать. Я изо всех сил сжала рукоять тесака. Где–то в тумане послышалось тяжелое сопение.

– Это медведь? – сама не знаю зачем спросила я. Не было никакой разницы кому принадлежало сопение медведю или вампиру. Я одинаково не была готова ко встрече ни с первым, ни со вторым. Наша процессия снова осторожно двинулась вперед. Градимир прошептал:

– Может, и медведь, вас нашли совсем на границе.

Внезапно туман пронзил металлический лязг. Потом еще один, и еще. Напряженная возня, вперемешку со свирепыми мужскими возгласами разразилась в нескольких метрах впереди, скрываемая густым маревом. Меня прошиб пот, и мы со следователем бесстыдно рванули вверх по склону.