Глава 1

Смотреть на себя в зеркало и не ощущать никакой радости, возбужденного предвкушения и толики волнения. Наверное, нормально. Но не для невесты, свадьба которой состоится через два дня.

Я обвела комнату бесстрастным взглядом, отмечая детали. Вычурно и помпезно, будто кричит – смотрите, какие мы состоятельные! Дочь выдаем замуж по высшему разряду. Разве вы видели такую роскошь где-нибудь еще? Н-да. В этот раз мама перестаралась с украшением. Много. Всего много! Давит это кривое изобилие. Много всего, кроме того, что родители по-настоящему должны дать своему ребенку.

Нет ажиотажа, нет суматохи и бешеной скачки вокруг. Всё сделано заблаговременно, сотни раз проверено, обговорено. Безупречно. Как всегда. У господина Спандаряна не бывает промахов, осечек, накладок. Он никогда не ошибается. Потому что всегда прав. Отец – полковник ВС в отставке, имеющий ряд почестей и репутацию, столь чистую, аки слеза младенца. Жёсткий, властный, непреклонный. Как именно жить самому и членам своей семьи, мужчина решал один. Не совещаясь и даже не интересуясь мнением непосредственных участников событий.

И меня тоже эта участь не миновала. Исключение могла составить только младшая сестра Диана. У нее даже имя, как у принцессы. Она божественно красива, обаятельна и кокетлива. Властвует в сердце сурового солдафона почти с рождения. Меня же папа привык воспринимать, как данность. Что-то среднее между домашним питомцем и мебелью в гостиной. Внешностью я уступала и старшему брату, и, естественно, той же Диане. Причем, сильно. Ибо эти двое пошли в красавицу-мать, а я – в отца. Но именно меня из всех троих он обделял вниманием. Интересно, правда?

Вот и мне было интересно, я задавалась этим вопросом лет до десяти, года три-четыре наблюдая за тем, как тот смотрит на младшенькую. До пополнения в семье таких радушных улыбок с его стороны попросту не было. В свойственной ребенку манере я обращалась куда-то внутрь себя и пыталась найти ответ, за что меня не любят. До рождения Дианы казалось, папа со всеми такой. А потом выяснилось, что нет. Это глодало мою детскую психику. Чем я хуже?..

При схожих обстоятельствах на моем месте подавляющая часть девочек приобрела бы и комплексы, и зависть, и злость, вылившуюся бы в дальнейшем в ненависть к той же сестре. Но, хвала Небесам, я была «особенным» дитём. Не в том смысле, что обладала выдающимися талантами или интеллектом, нет. У меня был спокойный покладистый характер со всеми вытекающими последствиями. То бишь, любознательность, внимательность, доброта. Я впитывала информацию и навсегда запоминала её, не было необходимости повторять дважды. Но самый главный мой «дар» – это высокая степень эмпатии. Прежде чем делать выводы, всегда сначала ставила себя на место человека, вживалась в роль, сопереживала, смотрела на мир его глазами. И только потом приходила к определенным умозаключениям.

Я научилась быть взрослой очень рано. Приняла свою долю и абсолютно не сетовала на судьбу. Подумаешь, не хожу в любимицах у родителей, которые не выказывают любви. Зато благодаря тому же отцу я получила отменное образование сначала в частной школе с английским уклоном, а затем и в лучшем университете города. Обожала учиться, познавать новое, восторженно смакуя все открытия. Во мне было безмерно много счастья, потому что я не держала в себе негатива и боли. Мои будни заполнялись учебой, посещением различных секций и книгами. А когда выдавалась свободная минутка, я неизменно забегала в кухню к нашей Лиме, которую язык не поворачивался назвать кухаркой или поварихой. Она была для меня волшебницей кулинарии. Загадочная восточная пампушка с обаятельными ямочками и подкупающим акцентом. Сколько себя помню, женщина всегда работала у нас, а в выходные, бывало, даже ночевала, когда отец устраивал очередное грандиозное мероприятие. И тогда мой мир наполнялся умопомрачительными ароматами и сказочными историями.

Лима научила меня готовить, делилась маленькими секретами, рассказывала о своей жизни на родине. Казалось, у этой женщины нескончаемый запас повествований, причем, ни одно из них ею не было озвучено дважды. А я взамен помогала её сынишкам с домашними заданиями, подтягивала русский язык и иногда даже водила в кино. И всё это по доброй воле, как делала бы для родных, если бы они в подобном нуждались.

Это странно, но, наряду с рамками, в которых я жила, мне, в принципе, была предоставлена своеобразная свобода действий. И я в эту свободу нырнула с головой. Там, где у меня, конечно, был выбор. Потому что полковник Спандарян был ярым консерватором во всем, а это подразумевало и наличие шовинистических наклонностей. То есть, жена его – приложение в браке. Дочери – тоже будущее приложение в другом браке. И их следовало воспитывать так, чтобы они стали блажью мужчины.

Я с малых лет знала, что мне уготовлена «честь» стать супругой какого-нибудь чиновника, который в то же время сын другого чиновника из круга отца. Он решал, на какой факультет я поступлю, на какие секции пойду, за кого выйду замуж. Категорически запрещалось носить открытую одежду, ярко краситься, помышлять о походах на вечеринки или другие молодежные сборища. Не подобает молодой девушке быть в центре внимания и в плохой компании. Цель её существования – славить свою фамилию. И не дай Бог…опозорить чем-то…

И вот, как говорится, лафа закончилась. Мне нашли жениха. Именно нашли. Потому что никто не сватался до этого. Сей факт часто являлся причиной плотно сжатых губ папы, когда тот смотрел в мою сторону. Я не задавалась вопросом, почему это происходит. И так знала ответ. Табу на чувства, поскольку это бессмысленно, сидело глубоко внутри. И на парней я никогда не смотрела. Точнее, в качестве объекта возможной влюбленности. А если мне выказывали симпатию, на корню пресекала всякие поползновения. Алмаст Спандарян не имела права влюбиться и позволить кому-либо любить себя. Это ни к чему не привело бы, ведь подходящих кандидатов, которые могли бы получить одобрение полковника, в моем окружении ни в университете, ни в остальных сферах жизни попросту не было.

Я бы и дальше ходила в старых девах, но судьба распорядилась иначе. Диана удачно влюбилась в одного из отпрысков партнера отца. Это было ответно, потому что не любить её было невозможно. Априори. И, как уже было отмечено, мой папа «самых честных правил» не приветствовал отход от традиций. А по армянским адатам (а может и по адатам иных народов) сочетаться священными узами принято по старшинству. А я старше сестры на шесть лет. Размик, наш брат, уже полгода благополучно женат. То есть, я была единственным препятствием на пути молодых влюбленных, и это препятствие поспешили устранить. Отец умело разыграл шахматную партию, где меня, пешку, отдали главному аналитику Комитета по финансам и налоговой политике Администрации города.

Поскольку, помимо всего прочего, батюшка не терпел межнациональных браков, избранник должен был быть армянином. Желательно, чистокровным. А мой будущий муж им и был. А еще…имел солидное пузо, залысину и алчный взгляд к своим приближающимся сорока годам. Никогда не забуду раздевающий взор малюсеньких темных глаз, прошедшийся по мне в первую встречу. Товар оценивали. И пришли к выводу, что стоит брать. Мои чувства при этом никого не интересовали. Оставалось только подавлять поднимающуюся волну омерзения. Выбора-то нет. И я всегда это знала. Может, в душе надеялась, что мужчина окажется приятнее. Но, увы. Единственное, чего мне удалось избежать, это свиданий с ним. Я видела его раза два-три, не больше. Спасибо, и этого хватило. Пытаюсь подготовить себя к совместному…существованию.

Два дня. Два ничтожных дня. Перед смертью не надышишься.

Снова обвожу взглядом украшенную комнату, откуда и будут потом прощаться с невестой. Петь традиционную старинную песню, поднимать фату… По телу проходит озноб. Глазами впиваюсь в свадебное платье на манекене. Более закрытого фасона и придумать невозможно. Я постаралась, чтобы в этом одеянии не прослеживалось ни единого изгиба женского тела. Если бы почтенный жених посмотрел на меня тождественно тому, как сделал в день знакомства, когда я была в простом слегка облегающем комбинезоне, я умерла бы от стыда при гостях. Следовательно, мои шаги продиктованы страхом опозориться.