Но каждый призрак представлял собой по меньшей мере двухтысячелетнюю тёмную тварь, к тому же их набралась целая орава, разве какой-то мелкий демон, которого и младенцем назвать нельзя, мог их напугать? Изначально маленькое тельце было белее кости, но теперь ожоги от пламени сочились кровью, на коже тут и там проступили красные пятна. Дух нерождённого издавал демонические завывания, но они вместо желания пожалеть его вызывали лишь ужас. И всё-таки Фэн Синь взорвался и заорал, вне себя от ярости:

— Совсем свою гнилую совесть потеряли? Толпой накинулись на ребёнка!!! Цоцо, сюда!

Не в состоянии справиться с таким количеством тварей, дух нерождённого уже почувствовал опасность, а услышав, что кто-то за него заступился, пронзительно взвизгнул и запрыгнул на плечо Фэн Синя. Тот схватил лук, одним движением выдернул из собственной груди все стрелы и вихрем послал их в лавовую реку, подняв столб огненных брызг. Дух нерождённого так и запрыгал на его плече с криками злорадного восторга.

Тем временем Се Лянь, заметив, что Му Цин, Фэн Синь и советник в безопасности, наконец успокоился на их счёт и уже приготовился всё внимание посвятить битве с Цзюнь У, как вдруг ему сдавило грудь.

Цзюнь У обхватил его со спины, не давая шевельнуться, и заговорил:

— Я же предупреждал… Думаешь, где ты научился всему, что умеешь? Все твои приёмы я знаю как свои пять пальцев!

Если Се Лянь не выберется из этого захвата, он окажется просто раздавлен. Но Цзюнь У наверняка известны все способы высвобождения, которые могут прийти на ум принцу!

До него вдруг донёсся голос Хуа Чэна:

— Гэгэ, не бойся! У тебя точно есть приём, о котором он не знает, на который способен только ты, а он — нет!

В сознании принца сверкнул блеск осознания.

У него есть такой приём?

А ведь и правда, есть!

Если нельзя высвободиться, то и не нужно высвобождаться!

Се Лянь развернулся лицом к Цзюнь У и вместо того, чтобы вырваться из его рук, сам обхватил противника в ответ и по слову выдавил:

— Этот приём… ты точно не знаешь!

Не отпуская Цзюнь У, принц вместе с ним врезался в несравнимо твёрдую каменную стену! В этот удар он вложил всю свою мощь, и скала с грохотом обвалилась, а ещё принц услышал, как что-то треснуло.

Этот звук исходил от Цзюнь У.

Его белый доспех разбился окончательно!

Одновременно с этим Цзюнь У отпустил принца, яростно крича:

— Прочь! Пошли прочь!!!

Се Лянь поднял взгляд, и его охватил ужас. В глаза бросилось то, что заставило Цзюнь У прийти в такое бешенство. Лица.

Три лица снова вырвались на свободу!

Се Лянь опять поднял меч и одним выпадом пронзил сердце Цзюнь У, пригвоздив того к скале!

Изо рта Цзюнь У выплеснулась кровь.

Принц влил в удар столько магических сил, сколько смог, и они мгновенно взорвались, когда клинок вошёл в тело Цзюнь У. Никакая способность к исцелению больше не поможет ему восстановиться!

Гора рухнула.

Цзюнь У, которого пригвоздило мечом к этой скале, после обрушения остался лежать на земле.

Но и сейчас он не собирался сдаваться: схватив Фансинь за рукоять, Цзюнь У как будто собрался что-то написать на клинке. Наверняка какое-то заклинание, его нужно остановить! Но только Се Лянь вскинул руку, к ним бросился советник с криком:

— Ваше Высочество! Довольно, прекратите!

Се Лянь застыл, не понимая, к кому обращается советник, кого просит прекратить. Цзюнь У же, откашлявшись кровью, гневно взревел:

— Пошёл прочь!

Мэй Няньцин, упав рядом с ним на колени, повторил:

— Ваше Высочество, довольно! Правда, прекратите. Нет никакого смысла продолжать сражаться.

— Что ты понимаешь?! Прочь!

— Да, я не понимаю. За столько лет вы были и бессмертным божеством, и Князем Демонов, убили всех, кого хотели, заполучили всё, к чему стремились, чего ради вы бьётесь? Что вам нужно, в конце концов? Что вы хотите доказать?

Растерянность, на короткий миг промелькнувшая на лице Цзюнь У, продлилась совсем недолго; он схватил советника за горло и в гневе взревел:

— Хватит меня поучать! У тебя нет такого права! Ни у кого нет!

Сейчас Цзюнь У не доставало сил, и из его захвата не составило бы труда освободиться. Се Лянь вознамерился было вмешаться, но советник махнул ему рукой, делая знак не двигаться, и продолжил:

— Ох, Ваше Высочество.

Цзюнь У холодно взирал на него, всё так же не разжимая пальцев.

Несмотря на иссякающие силы, свернуть советнику шею ему по-прежнему не составило бы труда, но Мэй Няньцин, даже находясь в столь опасном положении, позволял ему сжимать своё горло.

— Я взял Его Высочество в ученики вовсе не для того, чтобы из него получились «вы, не пошедший по неверному пути». Не для того, чтобы посрамить вас с его помощью. Он — это он, а вы — это вы. По сути своей вы изначально разные, у вас разные дороги, и это вполне нормально. Раньше я уже говорил вам об этом, и вы не поверили, ну а что же теперь?

Цзюнь У молча не сводил с него глаз.

Советник продолжал:

— Я всего лишь по-настоящему тосковал по Вашему Высочеству, по прежнему государству Уюн, по всем нам. И по тем временам, когда мы ещё не вознеслись, вот и всё.

Молчание длилось в ответ.

— Столько лет прошло, — добавил советник, — Ваше Высочество, а я, лишь наблюдая за вами, чувствовал усталость. Неимоверную усталось. Ну а вы сами? Неужели нисколько не устали?

Цзюнь У являлся первым Богом Войны трёх миров, его облик и поведение всегда должны были служить эталоном совершенства, без единого пятнышка. Но сейчас, когда божественный ореол исчез, Се Лянь обнаружил, что даже без трёх отметин поветрия ликов Цзюнь У выглядел слишком бледным.

Черты лица чрезмерно суровы, под глазами заметны тёмные круги, отчего лицо казалось невыразимо мрачным, а вся та мягкость, которая подчёркивалась божественным сиянием, исчезла без следа.

И всё же нынешний Цзюнь У выглядел наконец живым. Пусть и болезненным.

— Ваше Высочество, — произнёс советник, — вы потерпели поражение. Даруйте самому себе освобождение.

Цзюнь У в некотором замешательстве переспросил:

— Я потерпел поражение?

Чрезмерная мощь магической силы принца ударной волной пробила свод грота, и сверху пролился прозрачный солнечный свет.

С неба тонкими струйками закапал дождь. Цзюнь У лежал на земле, Се Лянь стоял и взирал на него сверху. К своему удивлению, принц увидел в его взгляде тень избавления от тяжкой ноши.

Ему невольно подумалось: наверное, в глубине души Цзюнь У всё время носил желание быть поверженным, чтобы кто-то прервал эту вереницу повторяющихся дней, полных безумия и раскола собственной личности.

Внезавно Цзюнь У задал вопрос:

— Как называется… тот приём?

Се Лянь рукавом стёр кровь с лица и ответил:

— Разбивание камня на груди.

Цзюнь У застыл, словно о чём-то подумав, усмехнулся, вздохнул, закрыл глаза и проговорил:

— Красиво.

Больше он не проронил ни слова, но по его лицу все видели, насколько он измотан, больше скрывать это было невозможно. Се Лянь наконец убрал руку с рукояти Фансиня. Не зная, что делать дальше, он невольно поискал глазами Хуа Чэна. Тот оказался на том же месте, посреди единственного уцелевшего участка Небесного моста, где уже долго стоял и спокойно ждал принца, заведя руки за спину. Увидев, что Се Лянь обернулся, Хуа Чэн с улыбкой поймал его взгляд.

Советник, сидя возле неподвижного Цзюнь У, сказал Се Ляню:

— Ваше Высочество, ступайте.

Но сам он вставать не собирался.

— Наставник, вы не пойдёте с нами?

Советник покачал головой:

— Я побуду с Его Высочеством, не волнуйтесь. Ведь когда-то я этого не сделал.

Дождь усиливался, омывая лицо Цзюнь У, его закрытые глаза, смывая кровь и жизнь, вытекающую из его раны.

Се Ляню даже показалось, что три лица, омытые дождём, как будто сделались менее отчётливыми. Впрочем, возможно, ему только показалось.

Постояв немного в молчании, Се Лянь снял со спины доули и уронил её, прикрыв лицо Цзюнь У.