Дальше мы пару минут петляли по затаившемуся кварталу, чтобы в итоге выкатиться к баррикаде, на которую пошли шкафы, диваны, мусорные баки и даже реквизированная у кого-то из местных жителей легковушка со спущенными шинами. Защитники этого импровизированного укрепления отошли во дворы и затаились, не желая лезть под пулемёты, но если они ждали, что кто-то выберется из броневика для разбора завала, их постигло глубочайшее разочарование: Василь шумно выдохнул, и перегородивший проезд автомобиль под натиском толкнувшего его телекинеза со скрежетом выломался из баррикады и отполз в сторону.

Я утопил педаль газа, движок рыкнул и замедливший было ход броневик вновь начал набирать скорость. Со всех сторон загрохотали выстрелы, по броне забарабанили пули, но огонь вёлся едва ли не из охотничьего оружия, металлическим лязгом и стуком всё и ограничилось. Мы уже проскочили баррикаду, когда раздался звон стекла и загудело раздуваемое ветром пламя. Загудело и погасло, стоило только мне обратиться к сверхсиле.

– Бутылку с зажигательной смесью кинули! – крикнул Василь. – Нет, понимаю, ещё бы на рабочих окраинах – там пролетарии! Но тут-то кто шалит?

Строить догадок на сей счёт я не пожелал и повернул в узкий проезд, вынудив этим незапланированным манёвром товарища вести нас к точке назначения окружным путём. Несколько раз в лучах фар мелькали силуэты людей, кто-то даже был с оружием, но решительно все убирались во дворы прежде, чем мы успевали приблизиться и рассмотреть их. А если кто и увязался следом, точно с хвоста скинули. Василь за это ручался.

Точкой назначения оказался глухой дворик в паре кварталов от Якорной площади. В той стороне по-прежнему шла ожесточённая перестрелка, тут же улицы словно вымерли. Но тишиной и спокойствием охарактеризовать ситуацию было никак нельзя, скорее уж речь следовало вести о разлитом в воздухе напряжении и ожидании неприятностей.

Когда я погасил фары и задом загнал броневик в арку, Василь выбрался из-за пулемёта и позвал:

– Маша, пошли!

– Вы куда? – поинтересовался я.

– С нашими свяжемся.

– Каким образом?

– Световыми сигналами просемафорю, – пояснил Василь, выбираясь из броневика с револьвером в руке.

Световыми сигналами?

На них вполне могли навестись монархисты, поэтому, когда Маша Медник избавилась от шубки и выбралась наружу в одном шерстяном платье, я потёр ладонями озябшие уши и скомандовал:

– Антон, пулемёт на тебе.

– Но…

Я и слушать ничего не стал, рявкнул:

– Быстро! – И на всякий случай развернулся так, чтобы не пропустить внезапного удара в спину, а заодно постарался отрешиться от энергетических помех и сосредоточиться на внутреннем потенциале бывшего сослуживца. Надумает приложить меня сверхсилой – будут все шансы заранее искажения уловить.

Ну да – пусть даже мы сейчас с ним и в одной лодке, только людям случается за борт в самый неподходящий момент вываливаться, и отнюдь не всегда это только лишь в силу их собственной неосторожности происходит. Не хочу.

Антон раздражённо засопел, но послушался, а немного погодя послышался шорох, и я предупредил взятых в плен полицейских:

– Хотите жить – лежите и не дёргайтесь. А то прямо сейчас в расход пустим.

Тем хватило ума угомониться, и я вновь сосредоточился на ясновидении, но за исключением Антона присутствия других операторов не уловил. На нём и сосредоточил всё своё внимание, после чего до предела усилил заземление и спросил:

– Михея кто натаскивал?

Антон лишь буркнул в ответ:

– Понятия не имею.

Меня такой ответ нисколько не устроил. Я отвлёкся от смотрового окошка, ещё больше развернулся к собеседнику и резко бросил:

– Не свисти! Ты с ним полтора года в комендатуре прослужил!

– И что с того?

– И дружил! Скажи – нет?

Антон раздражённо засопел и слегка ослабил контроль над внутренним потенциалом, создаваемое тем возмущение на несколько мгновений стало ощущаться чуть явственней.

– Михей с Федей сошёлся, они не разлей вода стали, – заявил бывший сокурсник, потом и вовсе отрезал: – А я – так, сбоку припёка. И без них было с кем общаться.

– Чего тогда в столицу с ними сорвался? – хмыкнул я. – Только не говори, что за компанию!

– А почему бы и нет? Столица же! Денег больше, перспектив тоже! Дураком нужно быть, чтобы отказаться!

Прозвучало это заявление убедительней некуда, даже излишнего раздражения в голосе уловить не удалось, но я предельно чётко ощущал генерируемые внутренним потенциалом собеседника искажения, поэтому знал наверняка, что своим вопросом угодил точнехонько в болевую точку. На смерть товарища Антон не в пример спокойней отреагировал!

Дело определённо было в разрыве отношений с Маринкой, и я воспользовался подходящим моментом, чтобы вернуть разговор в нужное мне русло.

– Кто натаскивал Михея? – повторил я свой первоначальный вопрос.

– Да не знаю я! – выдал в ответ Антон уже без былого возмущения. – Это Маленский с кем-то дополнительно о тренировках договорился! Они на пару занимались!

– Где? В зале комендатуры?

– И там, и на полигоне. Да они только и делали, что тренировались! Михей после смерти Карины ни о чём другом и думать не мог!

Я задумчиво хмыкнул. Думать он не мог!

Точно ведь Барчук всю дорогу ему на мозги капал! Ещё и с кем-то в частном порядке о тренировках договорился не только для себя, но и для Михея. Или не в частном, а вполне себе официально? Стоило при первой же возможности справиться на сей счёт у Городца. Дюже интересно, кто эту парочку натаскивал. Кто и с какой целью.

Они бы точно нас с Василем укатали, если б Маленский пулю не словил и не удрал. Повезло.

Меня передёрнуло. Пусть и расправился с боевиком-монархистом предельно технично, но осадок после схватки с Михеем никуда не делся. Мог он меня заломать, мог. Все шансы были. А значит – недорабатываю. Непорядок.

Начало морозить, я стянул перчатки и подышал на пальцы, затем вновь потёр уши и погрузился в поверхностный транс, принялся распределять сверхсилу и упорядочивать внутренний потенциал, а заодно усилил кровоток, дабы хоть немного согреться. И – согрелся. Пропотел даже.

Заворочались полицейские, но стоило только шикнуть на них, и пленные вновь угомонились, а там и Василь с Машкой вернулись, он в пиджаке, она – в его пальто.

Заботливый какой.

– Ну что? – спросил я.

– Порядок! – вроде как успокоил меня Василь, принимая у подруги пальто. – Прорыв назначили на девять вечера! Мы часы сверили, на моих сейчас восемь пятнадцать ровно.

Я вытянул карманные часы, подсветил себе миниатюрной шаровой молнией и перевёл минутную стрелку на два деления вперёд.

– Пока здесь постоим, – предупредил Василь и попросил: – Маш, за пленными посмотри. Антон, выйди!

– Чего ещё?

– Выходи! Разговор есть.

Антон выбрался наружу настороженней некуда, но волновался он совершенно напрасно.

– По сторонам смотрите, мало ли… – предупредил Василь, отошёл в сторону и принялся носком ботинка вычерчивать на снегу какую-то схему. – Глядите, это набережная канала, тут Якорная площадь, а мы примерно здесь. Здание комиссариата обложили со всех сторон, но они держатся, наша задача выбить монархистов с моста. Там баррикада и минимум два орудия, нужно будет подъехать вплотную.

– А мы сможем их оттуда выбить? – усомнился я в реалистичности предложенного плана. – Что если нет?

Василь неопределённо пожал плечами.

– Подъедем, вдарим из всех стволов и уйдём дворами, прежде чем они опомнятся.

– И какой в этом смысл? – нахмурился Антон, пошарил по карманам и достал мятую коробку папирос, закурил. – Мы отъедем, монархисты вернутся.

Тут уж Василь отмахнулся со всевозможной решительностью.

– Не наша головная боль! Нам поставили задачу расчистить мост и отойти к своим. Думаю, кто-то ещё на прорыв пойдёт, в этом весь смысл.

Я пригляделся к схеме, попытался сориентироваться на местности и с сомнением произнёс: