Закапывать разрытую яму никто не стал, у нас и других дел было полно. Всё равно на необитаемом острове в неё никто не упадёт и ногу не сломает, и ладно.

Так что мы, грязные и чумазые, понесли эти ящики обратно к берегу. Золото приятно оттягивало руки, и несмотря на то, что нам пришлось сделать несколько ходок, мы ничуть не расстроились.

Величественный силуэт бригантины покачивался вдали от берега, пусть она и была несколько потрёпанной после боя с «Марией». Теперь я не собирался ввязываться ни в какие стычки, ну их к чёрту, всё, что мне было нужно — просто довезти золото до Кюрасао, обменять на звонкую монету, по сути, на такое же золото, а потом вернуться в Бастер и уйти на покой богатым человеком. Сражения и абордажи в этом никак не могли больше помочь.

Вот только, кажется, стычки нашли меня раньше. Пушка на «Поцелуе Фортуны» расцвела огненным цветком и резко громыхнула холостым выстрелом, докладывая, что где-то на горизонте объявился чужой корабль. И вряд ли это очередной случайный попутчик.

Глава 46

С одной стороны, я радовался, что мы успели откопать сокровища и погрузить их в шлюпку. С другой, лучше бы этот корабль не появлялся вовсе.

— Гребите быстрее, — приказал я. — Не нравится мне это всё.

— Не видать никого, — хмыкнул Клешня, осматривая горизонт.

— Нашим там виднее, — произнёс Доминик.

Флибустьеры налегли на вёсла ещё активнее, изо всех сил стараясь подойти к бригантине как можно скорее. Плыть обратно оказалось гораздо труднее, нагруженная шлюпка низко сидела в воде, а волны и ветер так и норовили выбросить нас назад, на берег Авеса.

Погано. Очень погано. Я тоже поглядывал по сторонам, пытаясь разглядеть незваных гостей, и, в конце концов, всё-таки заметил белое пятнышко паруса с восточной стороны. Парус стремительно приближался. Жаль, что моя подзорная труба осталась в каюте, так можно было бы разглядеть его ещё лучше.

— Вон он, собака, — процедил я. — Гребите, не отвлекайтесь.

Наконец-то мы подошли к бригантине вплотную, нам скинули тали, и я оставил матросов грузить золото и поднимать шлюпку, а сам взобрался на борт, сходу выслушивая доклад вахтенного.

— Увидели парус, кэп, сперва думали, показалось, потом нет, сюда приближаться стал, — рассказал Ален. — Ну и пальнули. Мало ли кто там.

— Всё правильно сделали, молодцы, — сказал я. — Юнга! Сбегай-ка за моей трубой.

Андре-Луи метнулся кабанчиком, и я приложился глазом к исцарапанной линзе. Это был французский корвет, однозначно, пушек на двадцать, может даже больше, а ещё он на всех парусах летел сюда.

— Вот на кой ты мне здесь нужен… — буркнул я, вглядываясь в плоский корпус незнакомца, на котором, словно белые муравьи, копошились матросы. — Парни, долго вам ещё?

— Нет, скоро уже! — отозвался кто-то из флибустьеров.

— Как закончите, снимаемся с якоря! Надо валить отсюда, пока не поздно, — сказал я.

— Удрать хочешь? — прозвучал рядом голос боцмана.

— Хочу, — ответил я, не отрывая взгляда от приближающегося корвета. — Маловато нас, второго боя не выдержим.

Старик жестом попросил у меня подзорную трубу, посмотрел сам, покачал головой.

— Не выйдет, кэп. Быстро идут они. Догонят, как пить дать, — проскрипел он.

— Ждать, как покорная овечка, я тоже не собираюсь, — раздражённо процедил я, забирая оптику.

Я прошёлся по бригантине, машинально отмечая тут и там повреждённые после предыдущей схватки места, посмотрел на напряжённые лица матросов, готовых к любому исходу. Они, кажется, до конца ещё не понимали, в какой мы заднице.

Корвет наверняка идёт с полной командой и полным боезапасом, а у нас добрая половина команды ранена так или иначе. Пушек на корвете явно больше, но если они целенаправленно идут по нашу душу (а я нисколько не сомневался, что так оно и было), то топить наш корабль они не будут, постараются просто захватить. В честном бою у нас не было никаких шансов.

Я снова прильнул к подзорной трубе, рассматривая гостей. На носу корвета, у самого бушприта, я разглядел знакомую фигуру в парике. Ладрон, дьявол его раздери. Уже достаточно близко для пушечного выстрела, но стрелять они не торопились. А мои парни только-только заканчивали погрузку и начинали затаскивать шлюпку на борт.

— Всех, кто может сражаться, наверх, — скрипнув зубами, приказал я. — Поверните к ним правым бортом, все орудия к бою. И поднимайте уже чёртов якорь!

— Все и так наверху, Андре, — донёсся до меня голос Шона, и я оглянулся.

Шон тоже пострадал во время абордажа, он был ранен в правую руку, которая теперь безвольно висела в косынке. Он стоял ещё с десятком раненых, с теми, кто нашёл в себе силы сражаться. И, глядя на эту горстку людей, на это жалкое воинство, до меня докатилось осознание того, насколько всё плохо.

— Ладно. Правым бортом. Орудия к бою, — приказал я и вновь уставился на приближающийся корвет.

Ощущение было такое, будто он решил пойти на таран, и тут мне в голову пришла идея.

— Муванга! — позвал я. — Живо сюда!

Негр выбежал из трюма, и я подробно пояснил ему свой замысел.

— Будет сделано, вождь! — кивнул он и снова убежал вниз, по дороге забирая с собой ещё нескольких матросов.

Бригантина наконец развернулась бортом к преследователю и легла в дрейф, оскалившись пушками, словно загнанная в угол крыса.

— Грин! — донёсся крик с вражеского корабля. — Ты подлец и мерзавец! Думал, я тебя не найду?! Думал, я тебя не поймаю?!

— Месье Ладрон! — крикнул я в ответ, глядя, как корвет тоже разворачивается бортом к нам.

На корвете пушек было всё-таки побольше.

— Я же просил вас дождаться моего возвращения, капитан Ладрон! — крикнул я.

— Не держи меня за дурака, Грин!

Я нахмурился. Нужно было потянуть время.

— Обойдёмся без кровопролития, месье Ладрон! Я поклялся не топить французские корабли! — воскликнул я.

На какое-то время повисла тишина, напряжённая и тревожная. Лишь бы ничья рука не дёрнулась, лишь бы ни у кого не сдали нервы. А они могли, запросто. И тогда начнётся бойня, из которой мы выйдем только вперёд ногами.

— Где золото, Грин? — крикнул француз.

— Золото у меня на борту! — ответил я.

— Даю вам шанс убраться отсюда живыми! Не тебе, Грин, только твоей команде! — крикнул Ладрон. — Грузи всё в шлюпку и греби сюда, команда может быть свободна! А ты в Бастер отправишься в цепях!

— Дай мне полчаса на сборы! — крикнул я. — И поклянись на Библии, что отпустишь команду!

— Богом клянусь! — откликнулся Ладрон. — Твоя команда может катиться на все четыре стороны!

— Что?! — выдохнул Шон.

— Нет, что за дела, — воскликнул Клешня. — Кэп, ты никуда не идёшь, золото остаётся у нас!

— Тише, мать вашу, — хмуро произнёс я. — Делайте так, как я сказал. Ждите здесь.

Клешня загородил мне путь, выставив перед собой изуродованную руку.

— Ты никуда не идёшь, капитан! Золото наше! — изменившись в лице, прорычал он.

— Ты слишком много стал себе позволять, Жак, — произнёс я.

Я выхватил нож, несколько раз ударил Клешню в горло и оставил умирать на глазах у изумлённой команды, а сам пошёл вниз, в трюм.

В трюме Муванга, кажется, как раз заканчивал с моим поручением.

— Всё готово? — спросил я.

— Да, вождь. Всё, как ты сказал, — отрапортовал Муванга.

— Отлично. Тащим на палубу, — приказал я.

— Опять? Обратно? — вздохнул Жан-Поль.

Я не стал ничего отвечать, просто взялся за ящик с одной стороны, дождался, пока кто-нибудь возьмётся с другой, и потащил его наверх. Муванга покосился на труп штурмана, который пока никто даже и не думал убирать, мы поставили ящик возле борта и пошли за следующим, пропустив вперёд Жана-Поля с другим ящиком.

— Шлюпку спускайте, — приказал я напоследок.

Матросы застыли.

— Спускайте живее, focail baltai! — встрепенулся Шон. — Вы что, не слышали, что капитан приказал?

Вскоре все ящики вытащили на палубу. Комья прилипшей земли растряслись вокруг, утоптались ногами, и я недовольно взглянул на всю эту грязь.