— К бою! — рявкнул я.

Мы, само собой, шли вооружёнными, разумно полагая, что на незнакомой местности лучше не щёлкать клювом, и все вскинули свои мушкеты и пистоли, тоже пытаясь отыскать стрелявших. Я тоже выхватил пистолет и взвёл курок, осторожно выглядывая из-за борта шлюпки. В одну из наших бочек воткнулась короткая стрела с ярким оперением.

— Это карибы! — воскликнул один из наших.

Стало ясно, почему этот остров до сих пор почти не заселён. Нет, любое из колониальных государств могло в считанные дни пройтись по всей Доминике огнём и мечом, но если у здешних индейцев совсем нечего брать, а их воинственность превосходит все разумные пределы, то не очень-то и нужно.

— Вон они! — крикнул Жерар Дюбуа.

Почти каждый из флибустьеров посчитал своим долгом пальнуть, и грохот мушкетных выстрелов один за другим пронёсся над рекой будто скатывающаяся лавина. Всё затянуло едким дымом, пули выбивали каменную крошку из утёсов. Послышалось несколько вскриков, видимо, кто-то всё же попал, с утёса вновь несколько раз пальнули в ответ.

Что-то просвистело совсем рядом, несколько стрел воткнулись в борт шлюпки, я наугад выстрелил куда-то в сторону врага. Индейцы верещали что-то на своём языке, пираты сыпали проклятиями и бранью. Суматоха и хаос. Нападение и в самом деле застало нас врасплох, но дикарям не хватало выучки и дисциплины, чтобы на равных соперничать с европейцами. Тактика примитивных засад это было самое большее, на что они способны. Даже заняв господствующую высоту, индейцы не сумели воспользоваться преимуществом.

Мы вытянули шлюпку на берег, укрылись за её бортом и за вытащенными бочками, отстреливаясь от аборигенов, которые периодически высовывались из-за камней чтобы выстрелить из своих луков или древних трофейных мушкетов. А уходить нам было нельзя, бросать охотников здесь это значило обречь их на судьбу гораздо более худшую, чем смерть. Не уверен, что местные индейцы вообще употребляли человечину, но исключать такую возможность всё равно не стоило. Да и даже если и не ели, то в пытках и различного рода забавах с пленными они явно знали толк. Благородными дикарями они были только в сказках Диснея и романтической литературе.

Самое сложное здесь было в том, что индейцы стреляли с другого берега реки, и подойти к ним, чтобы ударить врукопашную, или зайти с фланга мы попросту не могли. Можно было только отстреливаться, тщательно выцеливая каждую разукрашенную дикарскую морду. Ладно хоть на охоту в джунгли отправились не самые меткие, а те, кто вытянул жребий, и среди нас хватало снайперов, которые могли с такого расстояния попадать точно в цель.

Ещё нам помогал ветер, дующий с моря и быстро разгоняющий пороховой дым, так что можно было видеть, в кого ты стреляешь. Вскоре, впрочем, индейцы прокричали что-то напоследок и с их стороны стрельба прекратилась. Аборигены ушли вглубь острова, не то за подкреплением, не то просто поняли, что им не победить. Мы же остались на берегу, зализывать раны и ждать наших буканьеров с добычей. Надеюсь, они ни в какую засаду не попали.

Глава 32

Только потом я подумал, что нужно было договориться о каком-нибудь сигнале, по которому все бы вернулись. Жорж первым выбрался из зарослей, держа на одном плече мушкет, а на другом — убитую дикую козу.

— У вас тут что за пальба случилась? Я уж думал, вы тут друг друга попереубивали, — сказал он, глядя на нас, ощетинившихся мушкетами на все четыре стороны.

— Карибы напали, — ответил ему Ален.

— Ты-то там, в джунглях, не видал? — спросил я.

— Следы только, — хмыкнул Жорж. — Босые. Чего это они на вас?

— Рожи наши не понравились, — буркнул Доминик.

— Жорж, давай в шлюпку клади, Доминик, ты с ним, шуруйте на борт, начинайте пока, мы тут остальных подождём, — приказал я, и тут же мне в голову пришла идея. — Клешне скажите, пусть холостым из пушки даст, чтобы все тоже вернулись. Чёрт с этой дичью, валить отсюда пора. Шлюпку потом сразу сюда, обратно.

— Как скажешь, кэп, — сказал Жорж.

Вдвоём с коком они вытолкнули шлюпку обратно в воду, запрыгнули сами и без особых усилий погребли вниз по течению. У нас же из укрытий остались только дырявые бочки, пробитые выстрелами карибов. Мы отошли чуть ближе к джунглям, укрываясь под деревьями.

Спустя какое-то время раздался пушечный выстрел, и это уж точно должно было окончательно спугнуть аборигенов. На этот раз пушка вроде бы отработала штатно, без нареканий. Просто громкий хлопок холостого выстрела. Видимо, эффект индейского золота окончательно выветрился.

Густые заросли незнакомых растений, в которых мы схоронились, оказались убежищем не только для нас, но и для тысяч букашек, муравьёв, комаров и мошек, нещадно атаковавших нас безо всякого стеснения. Один за другим звучали хлопки, тихое ворчание и брань. Я тоже то и дело убивал какого-нибудь надоедливого москита, аплодируя жужжащему оркестру. Доминика оказалась на редкость неприятным местечком.

— Надо грязь мазать. Грязь не едят, — посоветовал Муванга, жестами показывая, как мажет открытые места глиной или чем-то подобным.

— Да мы уже скоро свалим, — буркнул я. — Надеюсь.

Остальных буканьеров пока было не видно и не слышно, так что нам в любом случае нужно было ждать, пока не придёт последний из них. Если наших охотников, конечно, не сожрали местные комары или индейцы. Оба варианта так себе.

Где-то в отдалении громыхнул ещё один выстрел, эхом прокатившийся по долине. Мы замерли в мучительном томлении, было неясно, стрельба эта была по зверю или по противнику. Спустя три-четыре минуты следующего выстрела не произошло, значит, по добыче.

Эмильен вернулся из джунглей с пустыми руками, выйдя к берегу чуть с другой стороны и спускаясь вниз по течению. Сперва он обнаружил обломки бочек со следами пуль и стрел, настороженно огляделся по сторонам. Я тихонько свистнул из кустов. Буканьер вскинул мушкет, но, слава Богу, выстрелить не успел.

— Эй! Мы здесь, — воскликнул Ален, и Эмильен вместо ответа аккуратно вернул взведённый курок на место.

— От индейцев прячетесь? — хмыкнул он.

— От них, — сказал я. — Где остальные?

В ответ буканьер только пожал плечами, перехватывая мушкет за ремень. В наши заросли он просочился ловко и умело, так, что даже ни одна ветка не колыхнулась.

Скрип уключин и плеск воды дали понять, что возвращается шлюпка с «Поцелуя Фортуны». Индейское каноэ звучало бы совсем не так. Ещё и негромкий разговор флибустьеров далеко разносился над водой.

— Дрянное место…

— Зря попёрлись сюда, могли бы и до Мартиники дотянуть, там хотя бы стрелять не станут…

— Только ножом пырнут, ха-ха!

Я уже и сам начал жалеть, что решил зайти на Доминику, мы прекрасно могли бы обойтись и без неё. Но что сделано, то сделано. Ещё один буканьер вышел из леса с тушей козы на плече, махнул рукой парням в шлюпке. Те причалили к берегу, растерянно поглядывая по сторонам и выискивая нас. Или хотя бы наши тела. Мы дали знать, где находимся. Тушу, истекающую кровью, закинули в шлюпку.

Последний из охотников вышел с какой-то птицей, напоминающей куропатку, и мы наконец-то покинули надоевшие заросли. Все наконец-то были в сборе, можно было возвращаться на бригантину. На этот раз плыли, ощетинившись мушкетами во все стороны, но эта мера предосторожности не понадобилась, индейцы так и не появились.

«Поцелуй Фортуны» по-прежнему стоял в устье реки. Величественный силуэт бригантины покачивался на морских волнах, ожидая нашего возвращения, а парни налегали на вёсла изо всех сил, чтобы поскорее оказаться на борту родного корабля. Но намётанный глаз моряка видел, что вид у нашей бригантины довольно помятый и скорбный, тут и там бледными пятнами виднелись заплаты из свежих досок, потрёпанный такелаж просил о скорейшей замене, грязно-серые паруса пестрели заплатами и грубыми швами. Корабль явно соскучился по сухому доку и продолжительному ремонту.

Шлюпку подняли, скучавшие прежде матросы наконец-то занялись делом, готовя корабль к отплытию. Задерживаться у берегов этого негостеприимного островка дольше необходимого я не хотел.