Тетка она была неплохая, Светкина мать, но — какая-то уж больно строгая. Я знал, что Светке от нее часто достается.
Сам дядя Володя — был… Ну — такой просто мужик. Помладше моего бати, он на войну — не попал. Мой отец с ним общался — как же — семьями дружили! Только вот слышал я, как батя ему выговаривал:
— Вот, Вовка, неплохой ты вроде мужик, но какой-то — снулый! Как та рыба, что сначала разморозили, а потом — вроде заморозили, но не до конца!
Ага, как-то так.
Больше нас, в родственных компаниях, пожалуй, было только у Жулебиных. Те вообще на такие праздники ходили большими толпами — человек по тридцать, а то и больше. Там, в их толпе и не поймешь — кто и где, кто кому и кем приходится. И ребятишек вокруг вьется — целый рой!
Не торопясь — а деды с бабушками на мероприятия только так и ходят! раскланиваясь со всеми знакомыми и родственниками, пусть и самыми дальними (а подчас — и неприятными, с кем в другой день — и поздороваться — с души воротит!), мы прибрели к стадиону.
Раньше я бы — рванул искать своих друзей-товарищей, чтобы затеять какую-нибудь авантюру. Мороженое покупать, газировку пить, обсуждать пацанячьи вопросы-проблемы-интересы. А сейчас — шел вместе со всеми, слушал родных, и впитывал, впитывал какую-то непонятную радость, что сейчас нет ни забот, ни проблем, нет повседневных неурядиц, ссор… и родные все вот здесь — все бодрые и веселые, молодые и счастливые. Да просто — живые они все! Хорошо-то как!!!
На трибунах уселись все тоже — кучно! Трибуны на стадионе — дощатые, старые, щелястые, серые. После таких праздников, одной из статей получения дохода окрестными пацанами, был поиск мелочи внутри трибун. Мелочь вываливалась из карманов людей, падала из рук — и проваливалась в щели трибун! Вот мы и промышляли там! И конкуренция была — пацаны из РТС, из Дорстроя, Мелиораторов — стайками стекались сюда, «на поживу». Иногда — мирно делили участки трибун, иногда — дрались. Но все дружно гоняли пацанов из города — «не хрен лезть в наш огород!».
Народу на стадионе и вокруг, в Роще — масса! Только на демонстрациях, пожалуй, можно было увидеть столько народа и сразу! Но на демонстрациях — там больше порядка, там — колонны по предприятиям и организациям, школам и учебным заведениям! А здесь — толпа перемешивается, бурлит, то растекается, то — собирается плотнее. Люди перемещаются, встречаются и останавливаются поговорить, куда-то поспешают, смеются и кричат кому-то и куда-то, шныряют дети стайками.
В Роще расставлены торговые ряды, палатки, столы и скамейки, даже небольшие сцены есть!
Интересно как — раньше меня это все будоражило, веселило. А сейчас — я просто с интересом наблюдаю. Мелькнули в толпе мои одноклассники — Сашка Кислов с Носковым, и Губиным; потом — кивнула, проходя мимо Маринка Кравцова; кто-то еще здоровался…
Что-то своих приятелей я не вижу! А нет — вон Крестик с родителями, только что-то хмурый какой-то — влетел, наверняка, опять за что-то!
Оп! А вот и Славка Крамер! И его мама с папой, со Славкиной сестрой на руках — стоят в очереди — за мороженым.
Мороженого своего в Кировске — никогда не было, в отличие от того же пива или газировки. Мороженое привозили из Тюмени, вот по таким поводам. Сливочное, в вафельных стаканчиках, и бумажной нашлепкой с какой-то информацией на ней — разбирали очень быстро — только пустые картонные коробки отлетали. А вот молочное — из алюминиевых гильз, которое продавщицы накладывали совочками в бумажные стаканчики — его хватало всем.
— Славка! Славка! Привет! Пошли, отойдем! — я за руку оттащил его чуть в сторону. Далеко — не надо, а то его мама, в очередной раз озирая окрестности, не обнаружит сына и всполошиться.
— Славентий! Вот скажи мне, как на духу, как друг — другу, как пионер — пионеру! Ты на меня — не в обиде? За билеты и деньги?
Славка задумался, потер пальцем бровь, хмыкнул:
— Ну… я же тебе говорил, что вероятность выигрыша — одна пятитысячная. Не… не в обиде! Просто — не верится, что тебе так повезло! Так быть — не должно было! Ну — по всей вероятности, по — математике…
— А папа твой — не в обиде? А — мама?
Славка покосился на родителей:
— Папа — очень удивился! Очень! Потом — говорит: просто невероятное везение у твоего друга! Так — не бывает, а потому — нужно здесь подумать-покумекать!
— А — мама?
Славка вздохнул:
— Ну… мама… тоже не обижается! Ругалась правда… но папа ее успокоил, да.
Значит со Славкиной мамой было не все так просто. Ладно — в прошлом!
— Слушай! У меня к тебе серьезный разговор! Ты же — фотографируешь? Умеешь, да? А научи меня тоже — а то мне фотик подарили, и он лежит уже третий месяц в коробке!
— Ха! Ну ты — даешь! Вот так вот — просто — научи?! Не… так сразу — не получится. Там и книжки нужно почитать, и попробовать, как и что. А что ты в кружок не запишешься?
— Да некогда мне! Времени нет совсем!
Славка расстроил меня, сказав, что сейчас и у него, и у его отца — условий этим заниматься — практически нет. Ну да — живут они так же — в бараке. Как Славка сказал — если им нужно проявить пленки, напечатать фото — это целая история! Приходится подгадывать, когда мама с сестрой куда-нибудь надолго соберутся, закрываться в комнате, тщательно завешивать все окна, все предварительно готовить… В общем… целая эпопея.
Нет, придется видно ждать, пока у нас не появится свой дом — а там такой подвалище, что можно будет вполне отгородить угол и устроить там фотолабораторию. Вот — только тогда! Жаль!
Тут Славкин отец увидел нас и подозвал его, вручил ему руку сестренки — на, погуляй.
— Юра, привет! — он протянул мне руку. Странно. Наверное сейчас это единственный мужчина в поселке, который здоровается за руку с такими вот как я подростками. Он, дядя Костя, был очень высокий, как бы не под два метра, очень худой, какой-то весь костистый. Уже после, гораздо позднее, я узнал, что он, вопреки своему виду — очень сильный человек. Хотя — уже по ширине его руки — можно было такое предположить, — Поздравляю! Везучий ты парень, Юра! Молодец! Ты что здесь — за мороженым стоишь? А вот давай Зина купит и на тебя, наша очередь уже подошла.
Интересный у Славки батя — я, конечно, не знаток визуальных признаков национальностей, но пообщался с разным народом, повидал всякого — вот вообще он не похож на еврея. Ладно — рост и телосложение, но в чертах лица — ничего, что мы привыкли отождествлять с этим племенем. И лицо — как топором рубленое, черты лица — грубоватые. И волосы — чуть вьющиеся, темно-русые.
У Славки, кстати, интересные волосы — абсолютно прямые, тонкие и очень густые, и цвет интересный — такая темная медь, красновато-каштановый что ли — это вроде так называется. Помню в прошлом, когда мы были уже постарше — девчонки все завидовали его волосам!
Мне было неудобно, но и тянуть, видя взгляд дяди Кости — тоже нехорошо! Я судорожно стал считать, сколько мне нужно мороженого. Сбивался, пытаясь сосчитать детей. Потом подумал, что женщины — тоже любят мороженое.
Черт! Сколько же покупать-то? А-а-а-а… вытянул пятерку из кармана: «На все! Гулять — так гулять».
Мама Славки, тетя Зина, поглядев на меня без признаков теплоты, удивилась:
— Тут много выйдет!
Вот кто из их семьи и похож на свой народ — так это она. Невысокая, чуть полноватая, черноволосая, и черты лица — явные южные. Она могла сойти за армянку, но — такую: очень симпатичную армянку.
— А нас там, родни — тоже не мало, и детей, и женщин!
Я думал, что очередь начнет возмущаться, но — нет. Каждый покупал явно не по одной мороженке.
Продавщица подумала, и переложила из начатого ящика сколько-то стаканчиков в другой ящик, а этот — протянула мне:
— Держи, а то, как ты потащишь все в руках. Донесешь хоть?
Продавщица, молодая еще девушка, была уже явно уставшая.
— Вот спасибо тебе, добрая девушка! Спасибо, доченька! — изображая скрипучий голос старушки и кланяясь — Мужа тебе хорошего… и любовника — богатого! Детишек — полный дом и что бы все — здорОвеньки и пухленьки были!
