Поздней ночью, а точнее, уже ранним утром к «Онарте-тридцать два» с оказией прорвалась первая группа контактеров. Она же – и последняя из тех, что потенциально успевали к назначенному военными сроку старта. Но в группе не хватало одного специалиста по… далее следовал маловразумительный термин, смысла которого Величко не понимал. Без этого специалиста что имелись на борту контактеры, что не имелись – один хрен. Пульт экстренной связи покраснел и раскалился, Величко «на кончике клавиатуры» перевернул вверх дном полгалактики, пока, наконец, не выяснил, что в данный момент на «Онарте-тридцать два», разумеется, совершенно случайно и проездом пребывает некто Иванов, специалист в смежной области с маловразумительным недостающим контактером. Взвыв в голос и благодаря небеса в душе, Величко ринулся в бар и не ошибся: означенный Иванов, в котором легко опознавался один из недавних ходоков-просителей, обнаружился именно там в состоянии подпития средней тяжести. Пришлось взять его за шиворот, невзирая на вялые протесты, приволочь на борт флагманского крейсера и запереть в указанной дневальными каюте.

До старта удалось даже остальных контактеров поселить по соседству. Лишь после этого Величко позволил себе сглотнуть полстакана коньяку и отключиться – тоже в гостевой каюте флагмана. На этот раз трехместной, и, понятное дело, Халиль Нагаев с Бернаром Самоа заняли оставшиеся два места.

Старт Величко проспал. Нагаев и Самоа – тоже. Проснувшись и едва ступив за порог каюты, они моментально попали в самый эпицентр совершенно безобразного скандала, в котором участвовали контактеры и специалист Иванов и на который с немым укором взирали несколько офицеров крейсера плюс примкнувший флаг-майор Халицидакис. Узрев Величко, старший группы контактеров моментально перенес гнев на него. Орал он громко, матерился смачно, но спросонья Величко никак не мог врубиться в суть его претензий. Чем-то его не устраивал специалист Иванов, ибо чаще всего в оре старшего из контактеров повторялся вопрос: «Кого вы мне подсунули?» в сочетании с тыканьем указательного пальца в несчастного специалиста Иванова.

Иванов, в отличие от контактеров, хранил спокойствие. Во всяком случае, он не орал и вообще держался с достоинством, невзирая на некоторую помятость, мешки под глазами и общую посталкогольную одутловатость лица.

Величко понял, что старший контактер будет орать до бесконечности, если не напрячься и его не заткнуть. Решил напрячься.

– Погодите, любезнейший, – обратился Величко к контактеру с видом крайне высокого начальника, решившего вмешаться в склоку двух уборщиков и рассудить их по справедливости. – Что вам, собственно, не нравится? А?

Это «А?» Величко вопросил так веско и непререкаемо, что контактера аж передернуло от неожиданности и он враз умолк. Орать, по крайней мере, перестал.

– То есть как это? – спросил он возмущенно, но уже минимум на пару тонов ниже. – Мне нужен бихевиорист-аймолог! Я вас просил найти мне бихевиориста-аймолога! А это кто? – и он ткнул пальцем в Иванова.

– Это коллега Иванов, специалист в смежной области, насколько мне известно. Вы ведь согласились на специалиста в смежной области? – уточнил Величко.

– На специалиста я соглашался, – не стал отпираться контактер. – Да только никакой он не специалист! И никакой не контактер! И вообще, фамилия нужного мне аймолога Ива́нов, а не Ивано́в. Эмил Ива́нов, Земля, София, центр психосоматики высших приматов и парацефалов!

Величко обескураженно повернулся к Иванову:

– Это правда? Вы не Эмил Ива́нов?

– Правда. Не Эмил, – подтвердил тот невозмутимо. – Я – Сергей Ивано́в. С Земли, но не из Софии, а из Находки.

– И вы не контактер?

– Нет. Я никоим образом не контактер. Я зоотехник.

Тут Величко пробрал нервный смех. Информация о контактере Ива́нове пришла к нему по связи, а в электронных сообщениях ударение, как правило, не проставляют. И вот результат. Зоотехник Ивано́в вместо аймолога Ива́нова. Исключительно дурацкая ситуация!

Неизвестно – как долго бы еще пришлось препираться с контактерами. Однако события с этого момента начали развиваться столь неожиданно, что стало не до споров.

К офицерам бочком протиснулся рыжий-конопатый матросик, торопливо козырнул и что-то вполголоса доложил. Величко увидел, как вытянулось лицо Халицидакиса и как офицер с повязкой дежурного на рукаве тотчас забормотал что-то в ком.

– Господа ученые! – обратился дежурный через считанные секунды к контактерам. – Извольте в резервную рубку! Нашелся спасательный бот с «Корморана»!

«Кормораном» звался второй грузовик из найденных, тот, с которого вместе с ботом пропал весь экипаж.

Контактеры ждать себя не заставили: тут же рысью припустили в рубку; за ними, призывно махнув рукой руководству «Онарты-тридцать два», направился и Халицидакис. Величко, Самоа и Нагаеву ничего не осталось, как последовать за флаг-майором.

Замкнул шествие зоотехник Иванов, но на это никто не обратил внимания.

Шлюпка-капсула с «Корморана», которую военные на свой манер коротко именовали ботом, обнаружилась в ста шестнадцати мегаметрах от баллистической дуги, по которой следовал грузовик, и в шестидесяти от сгустка Вайнгартена. Матрос за пультом сообщил также углы и склонения осей, однако Величко эту часть не понял: у военных была отличная от общепринятой сетка трехмерного позиционирования объектов. Шлюпка косо дрейфовала, удаляясь от центральных областей галактики; двигатели ее не действовали. Поверхностное сканирование выявило незначительные внешние повреждения и биологическую активность внутри.

Кто-то живой находился в шлюпке. Величко, да и все остальные, изо всех сил надеялись, что это космолетчики с грузовика.

Чужие корабли, к слову сказать, от сгустка Вайнгартена убрались, однако дип-сканеры нащупывали их на границе разрешения, причем по ту сторону сгустка. Это было весьма кстати: увечная шлюпка дрейфовала как раз между земным флотом и сгустком. Останься чужие на прежнем месте – как знать, не спровоцировала бы попытка подобрать шлюпку новую агрессию с их стороны.

Кроме того, могли взбрыкнуть и контактеры: Величко знал, что эта публика фанатично предана догматам ремесла и если существует какой-либо профессиональный запрет, контактеры его не нарушат даже ради спасения чьих-нибудь жизней.

К счастью, у военных на подобные ситуации имелся совершенно противоположный взгляд: как только подтвердилась биоактивность на шлюпке, служба живучести мгновенно вскинулась по тревоге, а вялый протест шефа контактеров был тут же пресечен капитаном крейсера, правда, не лично, а по трансляции, голосом.

«Все-таки военных есть за что уважать!» – подумал Величко с одобрением. Контактеры ему не понравились с самого начала – слишком уж напоминали чинуш из директората.

В резервной рубке начальник космодрома с коллегами пристроились за крайним слева пультом; экраны тут транслировали картинки непосредственно с боевого мостика, а управление было на всякий случай заблокировано – чтоб никто ненароком не облокотился на какую-нибудь важную кнопку. Рядом примостился Халицидакис с портативным терминалом мгновенки наперевес. Центр рубки оккупировали офицеры, а контактеров оттеснили вправо, под здоровенный куб-панорамник.

Со шлюпкой уже несколько минут пытались связаться, дайрингом и в радиодиапазоне – все безуспешно. Впрочем, вместо бортовых антенн, если верить телеметрии, на баковой консоли шлюпки имелась лишь легкая вмятина, словно гигантский боксер зацепил ее мощным хуком, приняв за тренировочную грушу. Зато аварийный сканер, по-видимому, работал: со шлюпки довольно скоро принялись сигналить обыкновенным осветительным лазером: три точки, три тире, три точки.

Звали на помощь.

Оба спасательных бота службы живучести давно уже отстрелились и ушли в стороны от крейсера, на всякий случай окутавшись стелс-шлейфами и поставив помехи. Флот, изящно сманеврировав, перестроился «зонтиком», готовый в случае чего и дать отпор неожиданной атаке, и принять спасенную шлюпку, и спешно отступить.