Именно это и повернуло мои мысли в сторону необходимости разумной жизни на планете. Мы веками ломали голову, размышляя о собственном происхождении, придумали тысячи всевозможных теорий о богах, эволюционных процессах. Но всё до банального просто – так захотела природа. И нет в том никакого смысла, никакой судьбы, лишь лазейка для конструктора, из которого и создан человек разумный. Как говорится: «Потому, что могу», вот и всё.

Позади скрипнула дверь, и на ступени рядом со мной приземлился Толя. Он тут же вставил в зубы сигарету и пыхнул вонючим дымом. И где он до сих пор их достаёт?

– Ну, ты как? – уже в десятый раз задал он этот вопрос.

– Как мудак, – огрызнулся я. – Что узнал?

– Короче, Глеб, – Толя серьёзно посмотрел мне прямо в глаза, – ты не поверишь, но она дочь Платона.

– Понятно, – коротко ответил я и уставился в темноту.

– Ну, теперь мы хотя бы знаем причину, – попытался приободрить меня тот.

– Да что до твоей причины?! – вспылил я. – Толя, ты начальник службы безопасности, понимаешь? Как ты допустил всё это?!

– Знаешь что?! – подскочил он и гневно сверкнул взглядом.

– Что? – даже не глядя на него, спросил я.

– Ничего, – вздохнул он и уселся обратно. – Прости, Глеб, недоглядели.

– Вот и я о чём, – буркнул я. – Не заметили Хизмэя, упустили близкого родственника предателя…

– Я не всесилен.

– А должен быть. Город и без тебя есть кому защищать, Цинкин с ребятами справятся. А твоя задача как раз и заключается в том, чтобы не допускать вот такие моменты.

– Ты же понимаешь, что на создание работающей сети уйдёт не один год. Я делаю всё, что в моих силах.

– Значит, ты не подходишь для этой работы. Я не трогал ни тебя, ни твоих людей, потому что считал вас профессионалами и доверял вам, – я поднял взгляд на друга. – Не заставляй меня пожалеть об этом. Найди всех, кто поддерживает религию Инай, выяви недовольных властью и мне насрать, каким образом ты это сделаешь. У тебя время до подхода врага, Толя.

– Есть, – сухо ответил он и щелчком отправил окурок в грязь. – Всё?

– А ты не обижайся, – ухмыльнулся я. – Сам прекрасно понимаешь, что я прав. У нас больше нет права на ошибку. Если потеряем всё это, нам конец, потому как в соседних областях развитие может уже превосходить наше. Эти десять тысяч могут быть лишь началом, ещё год, максимум два, и ты даже не представляешь, какая будет делёжка мира. А мы под своим носом разобраться не можем.

– Извини, – буркнул Толя, уже совершенно с другим видом.

Забавно было наблюдать, как взрослый мужик застыдился, но своего я добился и это главное. Мы остались друзьями и тем не менее он усвоил ошибку, а заодно и нагоняй получил. Надеюсь, теперь его работа станет более эффективной. Со своей стороны я дал ему все карты в руки и прямым текстом заявил, что не ограничиваю его ни в чём.

– Глеб Николаевич, мы закончили, – в дверь выглянула медсестра. – Вас Виталий Саныч зовёт.

Я подорвался с места, будто голодный пёс, которого поманили сочной колбаской. Медсестра едва за мной поспевала, а замыкающим нёсся Толя.

– Ну?! – нетерпеливо схватил я за плечи врача и даже тряхнул пару раз.

– Состояние Виктории Сергеевны стабильно, – выдал он ничего не значащую, стандартную фразу. – В целом всё прошло хорошо и если за ночь не будет отклонений, то будем надеяться на лучшее.

– Ребёнка она потеряла, да? – глядя ему прямо в глаза, задал я не менее важный вопрос.

– На данном этапе нам удалось сохранить плод, но скажу честно, ни о чём подобном я никогда даже не слышал, – вновь принялся ходить вокруг темы доктор. – Дело в том, что пуля повредила матку, но была остановлена, скорее всего, не без помощи наследственной аномалии.

– Доктор, вы можете нормально объяснить, с ребёнком всё хорошо? – в очередной раз я тряхнул его за плечи.

– Я не знаю, – наконец выдохнул он. – По тому, что мы увидели, невозможно сказать. Нужно наблюдать. Всё очень сложно.

– Объясните мне доступным языком, – строго посмотрел я ему в глаза и наконец отпустил.

– В общем, смотрите, – он принялся за пояснения на пальцах, в прямом смысле. – Допустим, это матка, вот здесь находится плод. Вот в это место попала пуля, и произошёл частичный разрыв мышцы, плюс ушиб и, как следствие, гематома. Плод жив и продолжает развиваться, кажется, он остановил разрушения и каким-то образом остался прикреплён к слизистой. Хотя по всем факторам он просто не должен был выжить.

– Так, значит, с ним всё в порядке? – выдохнул я и уже готов был расцеловать специалиста.

– Не совсем так, – поморщился тот. – Дело в том, что повреждения самой матки слишком серьёзны, нам пришлось удалить трубы и это ещё не всё. По мере роста ребёнка стенки могут не выдержать, и тогда мы потеряем Викторию Сергеевну. Мы оставили его лишь потому, что шанс повторной беременности вашей супруги равняется нулю. Но вы должны понимать, что это огромный риск её здоровью и жизни. И пожалуйста, если что-то впоследствии пойдёт не так – не нужно геройствовать, идите сразу ко мне.

– Когда я смогу её навестить? – наконец я добрался до самого главного.

– Так, Глеб Николаевич, идите, пожалуйста, домой и хорошенько поспите, – теперь уже доктор взял меня за плечи. – Сегодня всё равно никаких посещений я вам не разрешу. Виктория Сергеевна в хороших руках, а вам нужно отдохнуть. Приходите завтра, ближе к обеду, хорошо?

Я молча кивнул и отправился на выход. Конечно же, ложиться спать я не собирался, как и отдыхать, однако мешаться под ногами у медиков – тоже идея так себе. К тому же Щербаков меня успокоил, а помочь я всё равно не в состоянии.

Зато у меня есть своя работа, которую за меня никто не сделает, а значит, хватит хандрить, нужно действовать. Времени на размышления было достаточно и, сидя на ступенях, я думал не только о природе и силах, что участвуют в управлении жизнью.

Я прямой наводкой направился в военный городок, в тот самый район, где жили бойцы Цинкина, да и он сам. Некоторые уже умудрились обзавестись подругами, однако Борис Николаевич, предпочитал оставаться холостым. Потому я нисколько не переживал, что завалюсь к нему в пять часов утра.

Грязь под ногами давно стала привычным явлением. В особо непроходимых местах я преодолевал её при помощи поддонов, что заботливо разбросаны по всем основным направлениям. В очередной раз думал на ходу: «А как бы избавиться от этой напасти? Желательно быстро, эффективно и малыми силами».

При входе на территорию военного района меня остановил часовой, но затем присмотрелся к лицу, извинился и козырнул. Да уж, вот чего-чего, а порядку Цинкину не занимать. В этом отношении он молодец и никаких претензий к нему нет. Иногда даже завидно становится, вот только его методы совсем не подходят к управлению гражданским населением.

Перед входом в подъезд лежала самодельная решётка из арматуры, чтобы счистить глину с ног. Такие стали обычной повседневностью и имелись у каждой двери.

Высокое, деревянное крыльцо, дверь, которая раньше была окном второго этажа и вот я у двери командующего армией. Не успел я занести руку, чтобы постучать, как створка распахнулась, тем самым немало меня удивив.

– Ты что, караулил? – усмехнулся я, проходя внутрь.

– Ага, нужен ты мне, – буркнул в ответ тот. – Боец с поста просигналил. Чай, кофе?

– Кофе, ночь была бессонной, – вздохнул и, сняв ботинки, прошёл сразу на кухню.

– Как она? – проявил вежливость хозяин и подхватил уже вскипевший чайник.

– Щербаков сказал: «Стабильно», что бы это ни значило на их долбанном медицинском языке, – отмахнулся я. – Если сутки переживёт, значит, поправился.

– Стабильно – это хорошо, – Цинкин объяснил и без него понятное. – Ладно, выкарабкается твоя зазноба, молодой организм – сильный.

– Угу, – ответил я в кружку. – Ты людей уже отправил?

– Само собой, сразу же как от вас ушёл, а что?

– Нет, с этим всё в порядке, изменений не будет. У тебя со взрывчаткой как?