— У вас что, и коррупции нет?

— Её просто уже не может быть. Мы не живём ради денег. У нас нельзя умереть с голоду под мостом.

— А чем вы дорожите? Жизнью?

— Правильной жизнью. Но это сложно тебе пока. Тебе человеку с Поверхности, я имею в виду.

— А как вы пришли к тому, что стали намного более — Богдан задумался, ища подходящее слово, — продвинутее нас, что ли? Я имею в виду уровень цивилизации.

— Мы верим в то, что Земля является разумной жизненной формой, Солнце — тоже разумная жизненная форма, все в космосе — это разумная жизненная форма. Мы тоже, естественно. Мы приходим из Земли и умирая, возвращаемся в сознание Земли. То есть от каждого из нас в той или иной степени зависит это сознание.

— Я думал об этом, — Богдан помедлил и спросил, — я слышал, что разумом вселенной является «логос». Это так? — он не давал себе полный отчёт в том, что спрашивал. Даже если рассматривать слово как волну. Всё это казалось ему слишком сложным и простым одновременно. Неужели он сейчас сможет постигнуть то, над чем бились лучшие умы человечества? Ну, как постигнуть? Хотя бы найти направление размышлений.

Жрица подвела его к небольшому белому столу, на котором стоял поднос с двумя стаканами и графином. Она взяла графин и наполнила стаканы до половины розовой жидкостью, потом протянула один Богдану, а другой взяла в свободную руку.

— Хочу угостить тебя соком розовой кувшинки. На Поверхности такого вида кувшинок нет.

— Это какой-то ваш символ? В клинике тоже везде кувшинки. Я прав?

— Да, это символ, очень древний символ. Любой цветок — символ и чудо, — она ушла от ответа, и он не стал настаивать, у него наготове было и так полно других, более интересных вопросов, как ему казалось.

Жрица подняла стакан.

— Попробуй! Полезная вещь, не бойся!

Богдан улыбнулся.

— Чего мне теперь бояться, я и сам не знаю. Может быть, только твоих врагов.

— Это наши общие враги, — она бросила на него довольно серьёзный взгляд, и Богдан подумал, что она не шутит, — Логос — хорошее слово, — продолжила разговор Жрица, — если тебе так проще понять Можешь назвать его Бесконечным Творцом. Да, это, по сути, будет правильно. Потом перейти к галактическому логосу, как разуму галактики. Он определяет ход эволюции разумных цивилизаций.

— Нам особого доверия не оказали, как я понимаю. Нам придумали другую эволюцию — сильный убивает слабого. Я всегда считал это неправдой. Ещё в той жизни. Мы не можем быть жестоки к безвинным, — Богдан поднёс ко рту стакан с соком, — твоё здоровье, Царица! — и выпил всё до дна, оказав этим максимальное доверие хозяйке. На вкус сок напоминал жидкий клюквенный кисель из его голодного детства. Он поставил пустой стакан на поднос. Жрица никак не отреагировала на его короткий тост. Он же был уверен, что это непростое угощение.

— Каждая разумная галактика и каждая разумная солнечная система имеют резонансный или вибрационный шаблон. Этот шаблон определяет жизненную форму, которую они будут сотворять. А место планеты в солнечной системе определяет, какой вид жизненной формы она будет пытаться создавать. Представь, что на протяжении многих земных циклов Земля и Солнце продолжают сотворять разумные двуногие жизненные формы, — она говорила не просто назидательно, а как-то повелительно, и Богдан слушал её очень внимательно, также как слушал Кувшинку из голограммы в классе в клинике.

— Мы тоже «логос», так? Вибрационный шаблон, в смысле?

Она кивнула.

— Все люди тогда получаюся воплощением «логоса»? — продолжил Богдан, — слово создало плоть? Поэтому в Евангелие написано: «В начале было слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»? Дальше не помню, не суть. Получается, Солнце — это «логос», Земля — это под-«логос», а мы под-под-«логос». И тогда в этом масштабе всё! Вы и мы в одной группе, Наами! — радостно воскликнул Богдан, — осталось только навести порядок и выяснить, кто нас убедил в собственном бессилии? Кто скрыл все исторические хроники и навязал свою правду?

— Ты считаешь это простым делом? — она усмехнулась.

— Я даже не знаю, как начинать. Ты знаешь?

— С «логоса», с чего же ещё. Но далеко не все хотят «раскрытия». Я хочу.

— Но нам же помогут, Наами.

— Пока нам только мешают.

— Мешают

Богдан неожиданно почувствовал лёгкое головокружение, реальность стала зыбкой. Она начала медленно искривляться и уплывать.

— Вы не можете без нас— тихо произнёс Богдан свою догадку, — мы тянем вас, как груз мы можем только вместе

«Сок, наверное, наконец подействовал», — пронеслось эхом в его голове.

35

После бибилиотеки. Лагуш

Богдан пришёл в себя в огромном сером зале с куполообразным потолком, в полу лежачем состоянии в плавающем по воздуху кресле. Он не раз видел в Подземном мире такие плавающие кресла, похожие на половину огромной ракушки.

Богдан медленно огляделся. Рядом плавало ещё несколько кресел с людьми в одежде с Поверхности, в основном, с мужчинами среднего возраста. Кто-то из них был в костюмах с галстуком, попавших сюда прямо из какого-нибудь офиса, кто-то в повседневных брюках и спортивных куртках. Чуть дальше Богдан заметил китайскую женщину в деловом синем брючном костюме с белой сумочкой, которая лежала у неё на животе. По залу быстро ходили разные люди, и, в целом, царила суматоха. Многие были одеты в балахоны с капюшонами и сандалии, как у Жрицы. Все быстро ходили взад-вперёд, некоторые просто проходили сквозь стену, а поодаль выстроилась очередь по направлению к какому-то проходу, как туннелю.

Стены, потолок, пол — всё было из одного материала — серого отшлифованного однотонного камня. Как будто он сидел в огромном гладком яйце. Наконец он увидел приближавшуюся к нему Жрицу вместе с очень похожей на неё женщиной. Он помахал им рукой, и Жрица тут же ответила тем же. Она приветливо улыбалась. Какая же она привлекательная! Она обладала невероятной способностью нравиться. В обоих мирах, и внизу и наверху, есть вот такие доброжелательные и сердечные люди, которых хочется слушать и которым хочется верить, думал Богдан. Мы же одно, как ни крути.

— Это моя сестра Лагуш, — представила свою спутницу Жрица.

— Оч-чень п-приятно, — сказал Богдан. К его удивлению, язык почти не слушался.

— Когда ты привыкнешь к телепатии, сколько можно тебя учить? — упрекнула его Жрица.

— Извините, девушки! — ответил молча Богдан и подумал, что, наверное, он всё ещё спит. А, может, и совсем свихнулся и не знает, он это или не он, где он вообще, куда его телепортировали, и что надо будет сейчас делать. На каком языке он говорит, тоже не понимал. Но думал, как ему казалось, на русском. Он мельком взглянул на Лагуш. Они с сестрой были очень похожи, но Наами держалась по-другому, грациознее как-то, элегантнее, с большим достоинством. Наами просто была красивее и всё. Этого ни один мужик не может объяснить, это такое тайное знание — понимание женской красоты. Он тут же обозвал Лагуш лягушкой и, испугавшись, что она его услышит и вычислит, бросил на неё робкий взгляд, но она о чём-то довольно эмоционально разговаривала в голос на совершенно непонятном языке со смуглым мужчиной с удивительно бронзовой, почти красной кожей. На нём белела длинная тога с капюшоном, а на шее висела подвеска в виде песочных часов. Никакого внимания на Богдана Лагуш не обращала.

Богдан опять стал глазеть по сторонам. Почему здесь нет ни одного ребёнка? Интересно было бы посмотреть, как они выглядят и как себя ведут.

Слева подплыло кресло, в котором сидела Наами. Он услышал едва уловимый цветочный аромат и повернул к ней лицо.

— Куда эта очередь? — кивнул он в сторону туннеля.

— Там процедура повторного очищения для тех, кто её ещё не прошёл. Ты прошёл, если помнишь.

— Вроде, помню, — но на самом деле он помнил только первое очищение, — Лагуш твоя младшая сестра?

— Да. У нас разница в тридцать восемь лет.

— Малышка, — пошутил Богдан, — а чем она занимается? Если это удобный вопрос с моей стороны.