— И потом они поженились? — подсказала Кейси.

Я даже не успела ни о чем подумать, а слова уже вылетали у меня изо рта:

— После того как они поженились и построили себе дом, у них родилась малышка. Мама растила ее, а папа работал, но все свободное время проводил с дочкой. Играл с ней, рассказывал ей о животных, учил музыке. А другие детишки всегда были неподалеку…

— Ты же сказала, что они жили в деревне! — вставила Кейси как-то нехотя.

— Да, но эта девочка очень нравилась городским детям, и они шли пешком несколько километров, только чтобы побыть с ней. И она завела множество друзей, и все обожали с ней гулять. Она была похожа на ангелочка. Носила красивые платьица с бантиками и кружавчиками. У нее были светлые волосы и круглое личико. А если она выходила на улицу в холодную погоду, ее щечки розовели…

Я так ясно видела эту девочку перед собой, словно смотрела на ее фотографию. Вот она несется по коридору второго этажа и забегает в комнату, в которой сейчас живет Кейси, а три ее подружки следуют за ней. А вот сидит у окна, смотрит на дорожку, ведущую в город, и ждет, когда папа вернется домой. Как ей это нравилось!

— Как их звали?

— Кого? — От вопроса Кейси картинка, которую я видела в своей голове, развеялась. В подвале как будто бы стало теплее. Головная боль усиливалась. В висках начало пульсировать.

— Этих мужчину и женщину.

— Ее звали… — Я обвела комнату взглядом и вдруг поняла, что знаю ответ. — Ее звали Виктория. А мужчину звали… Роберт.

— И глаза у них были редкого, прекрасного зеленого цвета, — добавила Кейси.

— Какое это имеет значение? — спросила я.

— Мне нравится зеленый цвет глаз, но он встречается все реже. Скоро у всех глаза будут либо карие, либо голубые.

— Нет ничего плохого в карих глазах, — заверила ее я. — И в голубых, таких как у… нас. — Но подумала я о глазах Картера.

— Я понимаю, — вздохнула Кейси. — Но все же.

Мысленным взором я снова увидела, как маленькая девочка пританцовывая бежит по коридору. Вдруг она остановилась и взглянула на меня. Глаза у нее действительно были зелеными.

— Итак, — я не хотела признавать, что Кейси была права, — на чем я остановилась?

— На том, что все девочки из города приходили поиграть со мной.

Со мной… Эти слова зазвенели в моей голове, и у меня перехватило дыхание.

— Я не говорила, что эта девочка — ты.

— Ну а кто еще?

— Не знаю, — сказала я, снова посмотрев на трубы. Мне стало казаться, что каждый раз, когда я перевожу на них взгляд, их становится больше. — Но точно не ты.

Но в моей голове снова проступила та же самая картинка, и я заметила некоторое сходство. У девочки были мягкие карамельно-русые волосы — такие же, как у Кейси. И у них обеих был добрый, ласковый взгляд. Отличался только цвет глаз: у девочки — зеленый, у Кейси — голубой.

— Эта моя сказка, — настаивала Кейси.

— Да, но она не о тебе, — возразила я.

— Откуда ты знаешь?

Я вижу эту девочку, стоит мне закрыть глаза, вот откуда.

— Просто знаю, и все.

— Я хочу, чтобы это была я, — сказала Кейси и стиснула зубы, так что на скулах проступили желваки. — Почему ты так вредничаешь?

Я начала подниматься.

— Все, проехали, — выпалила Кейси. — Забудь, что я сказала. Сказка не про меня!

— Ладно. — Я глубоко вздохнула. — Ну и вот, когда девочке исполнилось десять, ей подарили прекрасную куклу.

Кейси затаила дыхание.

Одна из труб над нашими головами была покрыта маленькими отметками, сделанными красной краской. Причем так неаккуратно, что я даже предположить не могла, что они означают.

— Девочка принесла ее в школу, и все дети стали завидовать, потому что у них не было ничего подобного. А девочка так сильно полюбила свою куклу, что только о ней и говорила. А потом стала носить ее повсюду и разговаривать с ней так, как будто та ей отвечала. Дети испугались и перестали ходить к девочке в гости. Со временем становилось только хуже. Ее начали обижать и обзывать в школе.

Труба с красными отметинами была такая старая, что краска начала с нее облетать. Один из ее концов, который я хорошо видела, не был ни к чему присоединен. А другой… я провела по трубе взглядом. Она тянулась дальше, в угол, в самую темную часть подвала.

Однажды девочка вернулась домой из школы и сказала, что не хочет больше туда ходить. Мама посмотрела в ее серовато-бледное лицо и спросила почему. Но девочка не отвечала. Ей было стыдно, потому что теперь городские дети издевались и над ее родителями тоже. Говорили, что ее мама не была настоящей женщиной, так как ходила в колледж. Называли их вульгарными выскочками за то, что они построили такой большой дом всего на троих человек.

— Дети начали подозревать девочку во всех грехах, — продолжила я. Распускали по городу слухи, что она сошла с ума. Что считает свою куклу живым существом.

Кукла была ее единственным другом. Девочка сидела в своей комнате и смотрела на куклу, изо всех сил желая, чтобы та ожила и поговорила с ней.

— И вот однажды, гуляя, девочка подошла слишком близко к школе. Дети начали дразнить ее. Она стала убегать, но дети погнались за ней и выхватили у нее куклу. Одна из девочек взяла ножницы и отрезала ей волосы.

— Девочке?

— Нет, кукле.

Кейси судорожно вздохнула. Наверное, злобные дети, обрезающие кукле волосы, были ее худшим кошмаром.

— После этого она старалась не попадаться им на глаза. И больше никогда не брала с собой куклу. Но однажды они все же заметили ее и погнались за ней до самого дома. Она так испугалась, что залезла на дуб, чтобы они ее не поймали.

— Ее мама была дома?

— Нет, — ответила я.

— И что случилось?

— Дети увидели, что она сидит на дереве…

Слова появлялись в моей голове сами по себе. Я видела всю эту сцену. Как девочка лезет на дерево. Как грязные, шумные дети кричат на нее, издеваются над ней, говорят ей, чтоб не порвала свое красивое платьице…

— …и начали… кричать.

Я заставила себя остановиться.

Кейси не нужно было знать, что произошло дальше. Иначе процент сумасшествия в нашем доме повысится, а он, честно говоря, и так зашкаливает.

Я оторвала взгляд от труб и, разжав пальцы, положила ладони на пол.

— Потом мама девочки пришла домой, увидела всех этих мерзких детей и прогнала их. Одну из кричавших девчонок она напугала так сильно, что та описалась, и остальные перестали с ней общаться.

Я говорила неправду. Слова обжигали мне горло.

— Отлично, — обрадовалась Кейси.

Комок боли в моей груди стал не таким тугим.

— Эту злую девчонку звали… Меган Уайли, — сказала я. В подвале как будто стало легче дышать. Я все дальше отходила от той истории, которую увидела в своей голове, и рассказывать становилось легче. — Наша девочка слезла с дерева. Мама заварила ей чаю, и все было хорошо. Она вернулась в школу и стала самым популярным ребенком в классе. А все потому, что благодаря ее маме противная Меган Уайли описалась у всех на глазах.

— И?..

— Что «и»? — Я глядела в угол. В то место, куда, видимо, сходились все трубы.

— И что потом?

Но с меня было довольно сказок. Все тело болело и ломило. Я подумала, что это хороший повод встать и пойти спать.

— Ничего не было. Всех злых детей посадили в тюрьму. — Я вздохнула. — А девочка жила долго и счастливо. Конец.

— Лекси, подожди…

— Что?

— А что стало с куклой?

— Забудь ты про куклу, — ответила я. — Пойдем наверх, хорошо?

Кейси впилась в меня взглядом. Странно, но в темноте ее ясные глаза казались какими-то пустыми.

Несколько мгновений я глядела на нее, и вдруг у меня в памяти всплыла кукла из недавнего сна. «Твоя сестра сошла сума».

Кейси глубоко вздохнула.

— Что такое? — спросила она, хотя я не сказала ни слова.

— Ничего, забудь, — ответила я. — Пойдем. Сначала я проверю, нет ли на горизонте мамы.

Если попадаться, так лучше мне одной.