Голос спокойный, разумный такой. Физиономия каменная. А сам в глаза не смотрит, косится в сторону, словно бы виноват в чём. И от этой виноватости раздражение только жгучей становится, жжёт крапивой.

— Ну, так скажи мне, где его искать? Ты же всё знаешь!

— Не всё, — руку отпустил, отвернулся. — Ты в доме посмотри, а я на конюшню загляну. Ему лошади нравятся и… В общем, посмотри под кроватями, в шкафах.

Кайран постояла, раздражённо растирая висок. Глянула вслед элву, но его уже видно не было — слуги по двору сновали, лошади дверь загораживали. Пылищу подняли такую, словно на улице середина засушливого лета.

— Так что нам делать, аэра Кайран? Если, конечно, вы позволите задать такой вопрос.

Оказывается, дворецкий, успевший вернуть своё потерянное достоинство, за спиной у неё стоял. И жаждал вразумительных распоряжений.

— С ума сходить, — буркнула элва.

— Что, простите?

— Почему вы меня спрашиваете? — рыкнула Лан. — У вас хозяин есть, его и донимайте!

— Как будет угодно госпоже, — старик поклонился, да и пошёл куда-то.

Вероятно, хозяина искать. Кайран ещё постояла, раскачиваясь с носка на пятку и едва сдерживаясь, чтобы не сплюнуть с досады. Да и побрела следом.

В конюшнях было тихо и неожиданно светло, просторно. Все денники пустовали, стояли, раскрытые нараспашку. Сквозь щели в стенах пробивались узкие солнечные копья, вызолачивая чистую солому на полу. Танцевали пылинки. Раздражение вдруг схлынуло, оставив сосущую пустоту. Навалилась, сгибая плечи, усталость. С чего бы? Вроде, утро на дворе. Только вот нестерпимо захотелось вскарабкаться по неустойчивой лестничке в поветь^[47], закопаться в сено с головой и уснуть. Ни о чём не думать, никуда не ехать…

Элва прислушалась. Машинально погладила до блеска отполированный черен вил, воткнутых в кучу соломы. Дерево оказалось неожиданно гладким, как шёлк. А голоса ей действительно не примерещились. Кто-то на самом деле разговаривал в стойле на противоположном конце конюшни.

Ни слушать, ни тем более идти туда не хотелось тоже. Но Лан пошла.

— Вы мне не отец! — выкрикнул Дайрен. — Приказывать не можешь!

— Да я вроде и не претендовал, — спокойно ответил Натери. — И командовать тобой не собираюсь. Просто говорю, как оно есть.

Лан остановилась. Наверное, так случайно вышло, что столб, поддерживающий стропила крыши, загородил аэру от говорящих. С чего бы ей прятаться? Ну а боком повернулась, потому что так удобнее — солнце в глаза не светит.

Эльвёнок взобрался на перегородку денника, забился в угол, нахохлившись, как воробей. А Грех снаружи стоял, облокотился на раскрытую калитку, покачивая её.

— Понимаю, что тебе не хочется ехать. Меня самого дрожь берёт, как только представлю это плаванье. Тут любой испугается.

— И ничего я не боюсь, — проворчал мальчишка. — Просто не хочу.

— А вот я боюсь, — хмыкнул Грех. — Но, честно говоря, ещё и завидую. Только представь: никем неизведанные земли, где ещё нога ни одного элва не ступала. Дикари, звери. Мне рассказывали, что леса там такие, каких на Инкейре уже и не осталось. А богатства какие — королеве не снились?

— Да чтоб им всем утонуть, — буркнул Дайрен, ещё больше насупившись. — Не нужны мне никакие богатства. Пусть дикарям останутся.

— Что-то я вообще не понимаю, — покачал головой Грех. — Боятся — не боишься. Новый Свет тебя не привлекает. Прячешься. Значит, остаться хочешь? Зачем? Ничего же хорошего тут нет.

— Есть! — сопнул носом элвёнок. — Тут всё хорошо. Это в деревне не хорошо было. Мама редко приезжала и вообще. А здесь вместе все и ярмарка. А там опять до меня никому дела не станет.

— И ярмарка… — почесал бровь Натери.

— Да! Сами же говорите: дикое там всё. И вы с нами не поедите. Значит, мама опять улыбаться не будет, а будет обратно воевать.

— Там не с кем воевать.

— Будет! Она всегда так. Думаете, не знаю, что ли? Обещает: надо потерпеть и всё закончится. А ничего и не кончается, — Дайрен нахмурился, сердито утёр рукавом нос. — Только тут хорошо. Ну, хотите, я из лука стрелять больше стану, ещё как-нибудь помогать? Не думайте, я не маленький. Просто говорю так, чтобы отстали. И у меня друзья есть. Вместе мы не хуже других всё можем.

— Так ведь друзья твои тоже уедут. Они уже на корабле.

— Нет, если попрошу, то останутся.

Лан на цыпочках, стараясь не шуметь, отступила. Повернулась только, когда на другой столб спиной наткнулась. Едва успела подхватить падающие вилы, осторожно прислонила к стенке. И вышла, тихо прикрыв дверь.

Так и не угомонившаяся суета во дворе грохнула, как кулаком. Радостно сияющее солнце после полумрака конюшни резануло по глазам.

— Нам продолжать искать маленького господина, аэра Кайран? — поинтересовался дворецкий.

От неожиданности элва чуть не взвизгнула. Но в ответ только головой отрицательно помотала. Рявкнуть бы на него, чтобы в следующий раз засад не устраивал. Да никакого желания нет.

* * *

Каррака^[48] к причалам не могла подойти при всём своём желании. Даже самые глубокие бухты не способны вместить брюхо, на три мужских роста сидящее в воде. Потому «Водная Дева» и поджидала пассажиров у самого выхода из губы. А от берега до неё только на шлюпках попасть и можно.

Лан думала, Натери с ними на причале простится. Но элв возжелал прокатиться до судна. Мол, с капитаном ему обязательно переговорить нужно и проверить, как все устроились. В итоге же просто затянул неловкое, неудобное, претящее всем молчание. Нагдар кис на корме лодки, время от времени отдавая дань водным духам. Дайрен же наоборот на бак залез. Кажется, мальчишка начисто забыл своё нежелание ехать — следил горящими от восторга газами за увеличивающимся силуэтом судна. Ну, матросы, понятно, господ не беспокоили. У них своё занятие имелось — знай, вёслами маши.

Вот и получилось, что почти всю дорогу Лан с Грехом просидели друг напротив друга, глядя в разные стороны. А о чём говорить? Полагалось, наверное, прощаться. Только вот аэра понятия не имела, как это делается. Грех же если и знал, делиться не спешил.

Вроде бы, навсегда отбывающим в чужие края положено ещё с ностальгией смотреть на уплывающий берег. Кайран глянула раз, да и отвернулась. Никаких нежных чувств глубоководный порт Ландена у неё не вызывал: шумно, грязно, бестолково и, в общем-то, чуждо. Собственно, причалы как причалы. Пирсы что тут, что на Островах пирсами оставались. Но только как-то сразу понятно: не Архипелаг это, материк. С чего нежным чувствам появляться?

— «Дева» теперь не к Арану, а к Исилойе приписана, туда ходить станет. И товары там же закупать, — подал, наконец, голос Даймонд. — Чтобы уж точно неприятностей избежать.

— И что по этому поводу думает королева? — довольно равнодушно поинтересовалась Лан.

К кому там приписана каррака, элву в данный момент интересовала мало. Хотя, вероятно, должно бы. Ведь часть корабля — как и остальных океанических судов — принадлежала Арике.

— Ничего не думает, — отозвался Даймонд. Кстати, тоже без особого энтузиазма. — Её долю я выкупил. Точнее выменял на другое судно, которое раньше числилось исилойским.

— А ты не разорился? — помолчав порядком, спросила Кайран. — Только снаряжение этого плаванье наверняка в целое состояние влетит. Да свою долю на меня переписал, надел в колонии. Вот, оказывается, ещё один корабль прикупил. Смотри, Натери, так и без порток останешься.

— Не волнуйся, меня хватит, — кривовато усмехнулся Грех. — Не последнее отдал. И, думаю, в ближайшее время выпадет случай поправить финансовое положение.

— За верную службу?

— За неё, — согласился Даймонд, по-прежнему на аэру не глядя.

— Ну-ну, — ухмыльнулась Кайран.

Но дальше комментировать не стала. В оставшиеся полчаса никто больше слова не сказал. Только когда шлюпка пришвартовалась к крутобокому кораблю, и сверху трап упал, элва велела Дайрену вперёд себя лезть, чтобы подстраховать мальчишку. А Натери она словно и вовсе замечать перестала.