Малец фамильной для Кайранов блондинистой масти, упорно пытался достать до банта, украшающего венок с омелой. Видимо, сообразительностью парнишку духи сполна одарили. Бант был большим — даже огромным — да ещё и украшенным медными колокольчиками. И висел на виду, в широком простенке. Наверняка именно под него добрые взрослые заветный пряник с монеткой и сунули. Только вот росточку мальчишке не хватало. Зато упорства не занимать: раз за разом подпрыгивал, силясь дотянуться до заветной ленты.

Старания мальчонки заметил не только Натери. Пацан, минимум на полголовы возвышающийся над детской ордой, стоял чуть в стороне, наблюдая за усилиями. Смысл происходящего до него дошёл не сразу, но всё-таки до верных выводов парень додумался. Подгрёб не торопясь, вразвалочку. Пихнул добытчика так, что тот со всего размаха на каменный пол сел, да и сам потянулся к банту.

Не тут-то было. Двое мальчишек, смахивающих на воронят, вылетели из толпы страждущих. Слаженно, ничуть не хуже профессиональных телохранителей, загородили неловко пытающегося подняться блондина.

К сожалению, у всех троих против бугая с уже намечающимися прыщами, шансов было немного.

Натери встал.

— Ты куда? — поинтересовалась Лан.

Только тут Даймонд заметил, что аэра Кайран нервничает — пальцы по подлокотнику дробь выбивали.

— Пойду, помогу разрешить… диалектические противоречия, — проворчал Грех.

Кажется, суждено ему сегодня стать главным дураком вечера. Да и духи со всеми. Успеет ещё восстановить репутацию. А нет, так и пёс с ней. Но, может, если этого, с лоснящейся рожей, сейчас осадить, то одним взрослым уродом в мире не станет больше.

Даймонд подошёл к малышне сзади, чтоб не сразу увидели. А вот обидчик аэра сразу заметил. И кулаки у пацана как-то сами собой разжались, да и грозно нахмуренные брови разошлись. Мальчишка сопнул носом, утёрся рукавом и, задрав подбородок, уставился в стену. Правда, уши у него моментально стали малиновыми. Видимо, не в первый раз его за такими делишками взрослые заставали.

Нет, кажется, мир ещё без одного урода не обойдётся.

— Думаешь, уши драть буду? — усмехнулся Грех. Парень искоса, по-сорочьи, глянул на него и снова отвернулся. — Да нет, я их просто оторву и в задницу тебе запихаю. Зато прославишься на весь Архипелаг. Не на каждом острове есть …опа с ушами.

Один из «воронят» — тот, что постарше — неуверенно хихикнул. А вообще троица смотрела на аэра настороженно и даже враждебно. Но без особого страха. Даймонд им подмигнул.

— Да ты знаешь, кто мой отец? — набычился бугаёнок.

— Понятия не имею, — отозвался Натери. — А ты в курсе, кто я? Нет? Ну, так у своего отца и поинтересуйся. Может, он и объяснит, на кого тявкать не стоит. Пшёл отсюда!

Повторять приказ не пришлось — пацан моментально смылся. Грех оставалось только надеется, что у его папаши мозгов больше, чем у отпрыска. И он действительно сумеет объяснить, что с некоторыми дурными аэрами связываться себе дороже.

— Спасибо, — буркнул мелкий блондин. — Только мы сами.

— То есть, в посторонней помощи не нуждаетесь? — уточнил Грех. — И сколько раз этот уродец вас в грязи валял, спрашивать не стоит?

Вся троица дружно уставилась в разные стороны.

— Мы сами, — упрямо повторил светловолосый, разглядывая пол.

Что-то это всё напоминало. Только элв не мог сообразить, где и когда он видел похожее. Или слышал? Дело даже не в фразе или тоне, а вот в такой упёртой детской набыченности.

— Сами так сами, — пожал плечами Даймонд. — Совета тоже не примете?

«Воронята» как по команде уставились на блондина. Который, кстати, был явно их моложе, хоть и ненамного.

— Ну? — неохотно отозвался светловолосый.

— Если собственного роста не хватает, может, чем другим воспользоваться стоит? — аэр постучал себя пальцем по виску. — Голова нужна не только для того, чтобы по ней всякие уроды долбили.

— Интересные у тебя методы воспитания, — фыркнула Кайран. Натери от неожиданности едва воздухом не подавился. Так увлёкся, что даже не заметил, как и когда Лан подошла. — Обычно так сержанты с солдатами общаются.

— А есть разница? — поморщился Грех, краем глаза следя за шушукающейся троицей. И уже жалея, что вообще ввязался. — Главное, чтобы на пользу пошло.

— Ну, если ты хотел до них донести, что прав сильнейший…

— Прости, — покаялся Натери, от избытка искренности прижимая руку к груди. — Забыл, что ты личным примером воспитываешь крестьян в духе гуманизма.

— Кажется, мне опять стоит извиниться, — негромко сказала Кайран. — Просто… В общем, я от тебя такого не ожидала.

— Я и не планировал, — заверил её Даймонд. — В смысле, вмешиваться, а не тебя поражать. Хотя этого тоже делать не собирался. А, духи, что за день-то сегодня такой?!

Грех раздражённо дёрнул себя за ухо.

А у пацанят дело на лад шло. Один из чернявых встал на четвереньки, а блондин, пыхтя от усердия, ему на спину лез. Вообще-то, Грех, давая совет, имел в виду табуретку или метлу, например. Но ведь главное результат, верно?

* * *

Незадолго до наступления полуночи в зале появились Мудрые. И все разговоры, а, главное, визги и писки моментально стихли. Служители, негромко, неразборчиво тянущие молитву на древнем языке, один за другим загасили все факелы, жаровни и свечи, оставив гигантский камин напоследок. Четверо элвов — лучших воинов рода Кайран — сгребли угли и не прогоревшие дрова к стенам очаг.

Сколько раз Натери за этим зрелищем наблюдал? С тех пор как родился, ежегодно. Но никогда раньше никакого особого впечатления оно на аэра не производило — ритуал как ритуал. Один из многих.

Но не в эту ночь.

Даймонд и сам не мог понять, что его так впечатлило. Блики ли огня на голых торсах, расписанных чёрными символами? Отражение языков пламени в лезвиях топоров, которыми угли сгребали? Гротескные, изломанные движения тёмных силуэтов на фоне подсвеченной красно-оранжевым кладки? Или дело в тенях, корчащихся на каменном полу? А, может, всё вместе превратило воинов в оживших духов огня. Будто замковая стена растворилась во тьме, распахнув двери в царство первородного пламени.

Просто озноб продрал по позвоночнику, дыбом подняв волоски на коже. И предчувствие разверзающейся бездны — бездонной и близкой, почти под ногами — заставило судорожно вцепиться в подлокотники кресла.

Мудрые, под непрекращающийся речитатив-напев, залили угли. И свет, под злобное шипение умирающего огня исчез из мира, оставив только непроницаемую тьму и плотную, камнем навалившуюся на грудь тишину. Мрак высосал весь воздух. Горло перехватило, как удавкой. Грудь жгло и ощущение, что рёбра разорвут кожу, на воображение списать не получалось. Пожалуй, такой паники Натери ещё никогда не доводилось испытывать. Аэр сжал зубы до хруста — только бы не заорать.

А потом в непроглядной темноте вспыхнул лепесток огня. Крошечное, неуверенное пламечко подсветило белую бороду Мудрого и лица трёх мальчишек — воронят и светловолосого — вместе взявшихся за лучину. Лужица света двинулась в сторону, лизнула кучу хвороста. Лучина наклонилась над ветками, позволяя огоньку перепрыгнуть на сучья, разгореться радостно, жадно. Тьма будто подалась назад, становясь жиже, неувереннее.

В круг света ступила босая девушка в белой рубахе. Бережно положила на хворост полешко. Придерживая распущенные волосы, шепнула огню и отошла в сторону. Но её место тут же заняла другая. И ещё одна, и ещё. А когда камин разгорелся почти с прежней силой, пять дородных женщин — доказавших свою плодовитость, но ещё не утративших способность рожать — подтащили целое бревно, бросив его в огонь. Сноп искр взвился вверх, яростно высветив троих мальчишек, бесстрашно стоявших прямо напротив пламени, Мудрых и фигуры в белом. Только полуголые элвы, изваяниями застывшие сбоку, остались в полумраке.

— Новый огонь рождён! — неожиданно зычно для такого хрупкого тела объявил седобородый. — Да будет он милостив в этом году.