Антуан де Сент-Экзюпери
Послание американцу(1)
Перевод: С французского Л.М. Цывьяна
В апреле 1943 года я покинул Соединенные Штаты, чтобы присоединиться в Северной Африке к моим боевым товарищам из "Flight to Arras"(2). Я плыл на одном из кораблей американского конвоя. Конвой в тридцать судов вез из Соединенных Штатов в Северную Африку пятьдесят тысяч ваших солдат. Когда, проснувшись, я прохаживался по палубе, то видел вокруг настоящий плавучий город. Тридцать кораблей мощно вспарывали море. Но у меня возникало не ощущение мощи, а нечто совсем иное. Конвой рождал во мне ликующее чувство крестового похода.
Американские друзья, мне очень хотелось бы в полной мере воздать вам должное. Возможно, между нами и вами когда-нибудь возникнут более или менее серьезные трения. Каждая нация эгоистична. И каждая нация считает свой эгоизм священным. Может быть, сегодня или завтра ваша уверенность в своей материальной мощи заставит вас добиваться каких-то преимуществ, которые нам покажутся оскорбительными. Когда-нибудь между вами и нами могут возникнуть достаточно серьезные разногласия. Войны всегда выигрываются энтузиастами, но мирные договоры зачастую диктуются деловыми людьми. Ну что ж, даже если когда-нибудь в душе я и буду порицать их решения, это все равно никогда не заставит меня позабыть те благородные цели, которые поставил перед собой в этой войне ваш народ. Я всегда буду готов признать высочайшие достоинства вашей глубинной сущности. Нет, не ради корысти американские матери послали своих сыновей на войну. Не ради корысти американские парни готовы рисковать жизнью. Я знаю и впоследствии расскажу у себя на родине, каким крестовым походом духа стала для каждого из вас эта война.
И как одно из многих доказательств я приведу два запомнившихся мне факта.
Вот первый. Во время плавания я, естественно, находился среди ваших солдат и невольно наблюдал, как ведется среди них военная пропаганда. Пропаганде, чтобы быть действенной, должно взывать не знаю уж к каким чувствам благородным, обыденным или низменным. Если бы ваши солдаты участвовали в этой войне только ради защиты американских интересов, пропаганда ежедневно твердила бы им об угрозе вашим нефтяным промыслам, вашим каучуковым плантациям, вашим рынкам сбыта. Но она почти не касалась таких тем. А раз она говорила о другом, значит, ваши парни хотели понять это другое. Так о чем же рассказывали им, чтобы объяснить, почему они должны жертвовать собой? Им рассказывали о заложниках, повешенных в Польше. О заложниках, расстрелянных во Франции. Рассказывали, что новая рабовладельческая система грозит задавить чуть ли не половину человечества. То есть говорили не о них, а о других. Вырабатывали в них чувство солидарности со всеми людьми Земли. Пятьдесят тысяч солдат плыли на нашем конвое, чтобы спасать не только гражданина Соединенных Штатов, но и Человека, уважение к Человеку, свободу Человека, величие Человека. Благородство вашего народа придало и благородство пропаганде. И если даже когда-нибудь ваши творцы мирного договора, исходя из своих политических и материальных интересов, в чем-то ущемят Францию, они тем самым исказят ваше подлинное лицо. Как могу я позабыть, за какое великое дело сражался народ Соединенных Штатов?
Вера в вас подтвердилась и в Тунисе, где в июле 1943 года я вместе с вашими летчиками летал на "Лайтнингах". И вот второе доказательство. Как-то вечером двадцатилетний американский летчик пригласил меня и моих друзей поужинать. Его мучила моральная проблема, которая казалась ему очень серьезной. Но он был стеснителен и не решался рассказать нам о тайной драме, не дающей ему покоя. Чтобы он чуточку осмелел, пришлось слегка его подпоить. И наконец, покраснев, он признался:
"Сегодня утром у меня был двадцать пятый боевой вылет. На Триест. Меня чуть было не перехватили "Мессершмитты-109". Завтра я опять полечу и, возможно, меня собьют. Вы знаете, за что воюете: за освобождение своей родины. Но меня ваши европейские проблемы не касаются. Наши интересы сосредоточены в Тихом океане. И если все-таки я пошел на риск быть похороненным здесь, то, как я понимаю, лишь для того, чтобы вернуть вам вашу землю. Каждый человек имеет право жить свободным в своей стране. Я чувствую себя солидарным со всеми людьми. Но когда я и мои соотечественники поможем вам освободить ваш дом... вы ведь в свою очередь поможете нам в Тихом океане?"
Мы готовы были расцеловать нашего юного друга! В минуту опасности он испытывал потребность услышать от других подтверждение своей веры в человеческую солидарность. Разумеется, я прекрасно понимаю, что война неразделима и что его полет в Триест непосредственно служит американским интересам на Тихом океане. Но он-то не знал всех этих тонкостей. И все равно готов был завтра встретиться с опасностью, "чтобы вернуть нам наш дом". Как позабыть такое? Естественно, что и сегодня, вспоминая это, я испытываю волнение.
Видите ли, мои американские друзья, у меня впечатление, что на нашей планете возникает нечто небывалое. Материальный прогресс нового времени, вне всякого сомнения, соединил всех людей чем-то вроде настоящей нервной системы. Эти связи неисчислимы. Средства сообщения моментальны. В физическом смысле мы объединены, словно клетки тела. Но у этого тела пока еще нет души. Этот организм еще не осознает себя. Рука не ведает, что она связана с глазом. Именно сознание будущего единства смутно томило двадцатилетнего летчика, зарождалось в нем...
Ваши молодые люди гибнут на войне, которая, несмотря на все свои ужасы, впервые в мировой истории оказалась для них неосознанным выражением любви. Не предайте же их! Пусть, когда настанет срок, именно такие люди продиктуют условия мира! И пусть этот мир будет похож на них! Это благородная война, и их вера в Разум облагородит мир...
Я счастлив быть и со своими французскими товарищами, и с ними. После первых полетов на "Лайтнингах" обнаружился мой возраст. Сорок три года! Скандал! Американские уставы бесчеловечны. В сорок три года не полагается летать на скоростных самолетах вроде "Лайтнинга". Длинная седая борода может попасть в механизм управления и привести к аварии. И вот несколько месяцев я был не у дел...
