– Ваше Императорское Величество, ваше приказание выполнено, – бодро отчеканил Агопеев.
Я прошёлся вдоль шеренги гвардейцев, всматриваясь в лица. Что-то мне подсказывало, что среди них нет заговорщиков. Солдат использовали втёмную. Вот среди этих унтер-офицеров я и выбрал троих, на свою удачу, тех, кто отвезёт письма казакам. Между мной и гвардейцами состоялся разговор, короткий и в тоже время ёмкий. А вслед за разговором я отдал приказ взять под стражу всех офицеров батальонов. Привести их сюда, в смысле арестованных, а далее получить от меня распоряжения. Нижние чины гвардейцев не подвели меня, через сорок минут привели всех офицеров, начиная с командира взвода. Особенно мне понравился один старший унтер-офицер, Матвей Болотный, в уме я поставил для себя «галочку», что обязательно произведу его в офицеры. Кроме Болотного имелся ещё один унтер из Семёновского полка, Егор Лыков. Я приказал организовать оборону царственной особы. Кроме всего прочего выставил караулы к комнатам сыновей и императрицы. Сам проводить расследование не торопился. Всех арестованных заперли в одной из кладовых замка. На месте преступления велел навести порядок, слуги очухались и сейчас суетились, наводя порядок. Отправил посыльного за комендантом Петропавловской крепости князем Долгоруким.
К семи утра прибыл лейб-гвардии Казачий полк, во главе с генерал-майором Орловым. Я отдал приказ взять под охрану Михайловский замок, а караул, состоящий из гвардейцев 3-го батальона Семёновского полка взять под стражу, пока всех без исключения. Ведь именно они пропустили заговорщиков на территорию замка. Кто прав, а кто виноват будем разбираться позже. Вместе с казаками прибыл и комендант крепости князь Долгорукий. Он тоже получил приказ обеспечить перевозку арестованных в крепость. Я же решил посетить цесаревича, чтобы, так сказать, посмотреть ему в глаза. Генерал Орлов выделил мне охрану из двух десятков казаков, которые теперь повсюду следовали за мной. Как мне подсказала память Павла, у императора личного конвоя не было, но имелись казаки, которые в этот день отдыхали, он же сам их отправил в увольнение. Так сказать, предоставил возможность попить водки в кабаках. Сначала я сам не хотел вести допрос заговорщиков, но по прибытию казаков мне пришла хорошая идея, что «колоть» виновников надо по живому, не откладывая в долгий ящик. С этой просьбой обратился к Орлову.
– Алексей Петрович, есть у тебя среди казачков такие, кто умеет развязывать языки?
– Так точно, Ваше Императорское Величество, найдём, – отчеканил казачий генерал и я поморщился.
– Алексей Петрович, не надо так кричать. Разрешаю обращение «государь» или «батюшка государь», – решил я упростить отношения.
Вскоре пришли казаки, вызванные Орловым. О, удача! Этими казаками были родовые пластуны. Такие казачки, как правило элита казачьего воинства, а в том числе и разведка. Определив помещение в замке для допросов, я дал добро казачкам начинать беседы с заговорщиками, за исключением Волконского и Беннигсена, генерал плохо понимал русский язык, а если быть точным почти не разговаривал на языке русских варваров. Сам же отправился к старшему сыну своего нового тела, в которое попал. По пути рассуждал о подлости семейки Романовых. Попробовал вспомнить, кто же из Романовых нормально правил в последующие годы. Из своей памяти, Павла Обухова, мне на ум приходил, только Николай Первый. Сейчас он младший сын Павла и ему пока нет даже пяти лет. А что, самый возраст, чтобы правильно воспитать. Пока размышлял добрался до комнаты цесаревича, у дверей стояли два гвардейца Преображенского полка, из нижних чинов. В комнату сына императора я вошёл один.
Цесаревич Александр и его супруга Елизавета Алексеевна сразу встали со стульев, как только я вошёл. Оба были бледны, особенно напугана принцесса. Внешний вид этой парочки говорил о том, что постельку они покинули давно, то есть одеты почти парадно. Слуг к ним не пускали, а значит оделись они ещё ночью. Это лишний раз подтверждало то, что Александра всё знал.
– Папа, что всё это значит? Зачем возле нашей комнаты стоит караул? – ударение в слове «папа», Александр ставил на последней гласной.
Я прошёлся по комнате туда и обратно, остановился возле стола, рядом с Александром. Наследная пара не могла не заметить, что моя голова перевязана.
– Скажи мне, почему? – задал я вопрос, глядя в глаза цесаревичу.
– Не пойму, что почему? – удивился Александр, но слегка вздрогнул при моём вопросе, а я это заметил.
– Почему ты решился на переворот? Почему ты решился на убийство своего отца? Торопился занять престол?
Александр побледнел ещё больше, а Елизавета всхлипнула, но я оборвал её причитания сразу выставив перед ней ладонь.
– Избавьте меня от лжи. Часть заговорщиков уже допросили. У меня совершенно простой вопрос, ты знал? – спрашивал и говорил я, спокойно не срываясь на крик.
Александр опустил голову и глухо произнёс.
– Я не хотел твоей смерти, только чтобы ты отрёкся от престола.
Елизавета вновь всхлипнула, но моя поднятая рука снова оборвала её желания попричитать.
– Твоя мать, а моя супруга знала о том, что случится? – спросил я.
– Не думаю. Она, конечно, сердилась на тебя из-за твоих фавориток, но с заговорщиками никогда бы не пошла на сговор, – так же тихо произнёс цесаревич.
– А твой брат Константин?
– Думаю, да. Он несколько раз задавал наводящие вопросы, возможно что-то слышал.
Я вновь походил по комнате, размышляя. Если императрица невиновна, то мне сейчас придётся налаживать с ней отношения. А я уже размечтался отправить её в монастырь. Ладно, посмотрим, ещё не вечер. К тому же я даже не видел, как выглядит Императрица.
– Как члена императорской семьи, к тому же наследника, мне не хотелось бы допускать суда над тобой. Надеюсь, ты понимаешь, что заговор против императора с целью убийства тяжкое преступление, которое карается смертью.
– Но я и Елизавета…, – хотел что-то сказать цесаревич, но я прервал его.
– Молчи. Не стоит унижать себя ложью. Итак, мне не хотелось бы видеть собственного сына в петле. Потому у меня к тебе предложение. Ты добровольно примешь постриг в монахи, как и твоя жена. Только так я смогу вас оградить от позора суда и казни.
После моих слов Елизавета села на стул и зарыдала. Александр что-то хотел сказать, но я оборвал его взмахом руки.
– А как же моя дочь? – сквозь рыдания спросила Елизавета.
– Она не пострадает. Для всех будет лучше если вы уйдёте в монастырь. Разбирательство по заговору не предадут огласке. Так что в интересах вашей дочери согласиться с моим предложением.
Я развернулся и вышел из комнаты старшего сына, направляясь к своему рабочему кабинету.
К полудню прибыли казаки, уральская сотня, и гусары. А также косяком пошли чиновники и разные высокие чины, но я приказал никого не допускать к себе. Несколько раз порывалась императрица Мария Фёдоровна, но я пока был не готов говорить с ней, а потому выставили возле её комнаты караул, чтобы она не бегала по замку с визгами и стонами. Пластуны похоже своё дело в допросах знали, а может заговорщики не запирались, через час мне стали приносить записи откровений. Я даже удивился, в заговоре замешаны сто восемьдесят человек напрямую, и сто двадцать человек косвенно. Косвенно в том смысле, что знали о заговоре, но предпочли занять выжидательную позицию. Ничего себе подарочек. Как только подтвердились списки от Волконского, даже немного добавились имена, я отдал приказ брать под арест, всех участников и препровождать в Петропавловскую крепость. Столица замерла, жители старались не выходить в этот день на улицы. Все ждали реакции императора. Надо заметить, что Павел приобрёл репутацию вспыльчивого человека, потому и ждали развязки. Хотя высшие сановники продолжали проситься на приём, чтобы выразить мне свою преданность. Я же засел за изучение реформ, что успел провести Павел до меня. Хотелось понять, в чём зарыта собака, коли его решились грохнуть. После обеда, я разрешил допустить к себе императрицу. Наверное, настроение улучшилось после вкусного обедав виде котлеток на пару и толчёного картофеля с подливой. Когда императрица вошла, я сидел как раз за чтением документов по реформам, делая время от времени заметки. Время от времени ругался. Чёрт бы побрал эти гусиные перья. Постоянно ставлю кляксы. Павел скорей всего имел навык письма таким инструментом, но у меня получалось через пень-колоду. Пришла умная мысль привлечь ювелиров для изготовления перьев из металла, чтобы получилась нормальная ручка для писания чернилами. Кроме этого, меня в полное бешенство приводили местные правила правописания. Ну вот скажите зачем ставить твёрдый знак в конце слова? Что за бред? Обязательно прикажу сократить алфавит. Теперь я понимаю почему многие пишут на французском языке, там не надо мучить себя старославянскими фразами. Кстати, о знании языков. Павел знал французский язык и несколько других иностранных языков. Я, как Павел Обухов тоже знал несколько языков, бизнес требовал общаться с партнёрами на их родном языке. Так что в этом случае я не должен опозориться. Я поднял свой взгляд на вошедшую Марию Фёдоровну и без стеснения рассматривал её. Блондинка, рост примерно с Павла. Щёки слегка обвисли, но для своего возраста она смотрелась неплохо. В этом году ей исполнится сорок два года. Под платьями не видно, как выглядит фигура. Но рождение десятерых детей – это практически подвиг. Вот значит откуда пошла многочисленная родня Романовых, которая не принесла ничего хорошего к началу 20-го века. Императрица была не совсем в моём вкусе, глядя на плечи, можно сказать, что чуть-чуть полновата. Но в этом времени это почти эталон красоты, хотя меня такой эталон не впечатляет. Глаза её сверкали от негодования, грудь вздымалась, дамочка решительно готовилась дать супругу небольшой семейный скандал, который видимо закатывала и не раз.
