- Занавески! Оставь на крыльце, сейчас мальчишек попрошу подшкурить и покрасить. Ой, доброго дня девочки! - женщина заметила сбор соседей через дом.

- Руки, значит, не доходят? Или это до тебя не доходит, когда по-хорошему просят? Так я доступно объясню! - дальше герцогиня объясняла такими словами, что даже я не все понял.

Думаю, мои старики-наставники оценили бы "высокий слог" юной наследницы Орландских. После того, как пришли бы в себя, и к ним вернулся бы дар речи.

- Ну, леди, вы чего сразу так-то? Ну, сказали бы, что мешает сильно. Я же злить-то никого не хотел. Сейчас уберу. Вечером пойдёте, ничего не увидите. - Сразу как-то поменялся мужик.

А потом выяснились и совсем интересные вещи. Герцогиня работала. Мало того, что она, оказывается, умела готовить, да так, что хозяин нескольких трактиров очень гордился тем, что именно на его кухне командует Элейна. Она ещё и пела вместе с уличными музыкантами. И так пела, что в груди что-то сжималось и отдавало болью.

Понаблюдав, как эта аристократка буквально одурачила наёмника, сыграв на его же словах, я понял, что очень зря я был уверен, что хлебнув трудностей, эта девица согласится на всё. Если бы не ошейник-артефакт на её шее и тоскливые взгляды брата на неё, я в жизни не поверил бы, что это потомственная аристократка.

Больше всего меня удивило странное ощущение, что девушка наслаждается буквально каждой минутой. И работой, и даже ссорой с соседями, и пением. То как она пела... Валлиард буквально прикипал к ней глазами, и казалось, что кроме голоса, рассказывающего о событиях известных только самой певице и моему брату, не существует ничего.

Сейчас она исполняла последнюю песню, о чём предупредила посетителей, щедро кидавших монетки под ноги музыкантам.

Лев молодой и в грехах не кается, Он по-львиному жесток.

Выводила герцогиня под тихий плач флейты.

Лев молодой убивает ласково, Упиваясь видом мук. Трудно порой со слезами справиться, Но ты можешь, ты должна. Пой, птичка, пой, чтобы льву понравиться, Чтобы отомстить сполна.

Вот не надо было быть советником императора, чтобы понять о каком льве идёт речь. В конце концов, только на одном гербе империи было изображение этого зверя. Затянутая в чёрную кожу перчатки рука брата сжалась в кулак.

После того как затихли хлопки и выкрики посетителей, и за многими закрылась дверь, к нам подошёл один их охранников с напоминанием, что трактир закрывается.

- Да, конечно. Но я бы хотел поговорить с Её Светлостью, герцогиней Орландской. - Громко ответил я, решив, что с герцогиней нужно поговорить честно.

Ну, почти. Сообщать о присутствии Валлиарда я по-прежнему не собирался.

Глава 18.

Винард Аркейнский.

После моих слов в трактире сразу стало тихо. Даже какой-то наёмник, уже переступивший одной ногой за порог, резко развернулся и демонстративно отодвинул стул от ближайшего стола.

- Я действительно хочу только поговорить с герцогиней. У меня нет мысли навредить Элейне Орландской. - Также громко говорю я, подняв руки и показывая раскрытые ладони.

Герцогиня внимательно на меня посмотрела, словно вспоминая, кто перед ней.

- Если вы именно к герцогине, то зря проделали путь. - Ответила Орландская, сложив руки на груди.

- Это почему же? - делаю небольшой шаг вперёд и застываю.

Элейна напряжённо замирает, чем напоминает мне дикого зверя, почуявшего опасность. Меня это удивило. Откуда бы взяться таким повадкам у аристократки? Несколько дней в тюрьме не меняют настолько. Вроде ничего необычного, ничего не поменялось. Но нога отведена чуть назад. Удобная позиция и чтобы напасть, и чтобы спасаться бегством. Голова чуть склонена вперёд и вниз. Герцогиня готова защищаться. И инстинктивно прикрывает шею.

И внимательный взгляд. Недоверяющий, ждущий любого движения, чтобы окончательно решить враг ли я для неё.

- Герцогиня Элейна Орландская умерла в тюремных застенках. А я... Я Ленка, драконья невеста, повар и немножко пою. - С непонятным выражением произнесла она. Но лжи в её словах не было. Темнота в её глазах даже не колыхнулась.

- Вы поэтому остаётесь здесь, а не возвращаетесь обратно, на Изумрудный остров? - я даже не пытался сделать попытки приблизиться.

- Там слишком много воспоминаний. - На миг в её глазах мелькает что-то такое... Неуверенность, страх, боль... Или всё сразу. Но тут же исчезает, как рябь от упавшего листка на спокойной воде. - Этот разговор... Он действительно так важен, что вы решились вытащить почти из небытия моё имя?

- Очень важен! - киваю я, наблюдая как на лице герцогини появляется спокойно-насмешливое выражение и застывает. - Речь о принце Валлиарде и вашей связи с ним.

- О! Тут я могу закончить все разговоры и впрямь за пару минут. - У герцогини чуть дрогнул уголок губ. - Нет никаких связей и соответственно, речь вести не о чем.

- Ошибаетесь, герц... Ошибаетесь, Лена. Я, возможно, как никто другой могу понять то, что вы чувствуете. Я ведь тоже поверил, что для меня есть место в жизни императора. Тоже доверял безоглядно. И в награду за своё доверие получил приговор. - Слова тяжёлые, те, которым я не давал прорываться долгие годы.

Но я каким-то не чувством даже, а неясным, смутным ощущением понял, что любое слово лжи, и герцогиня просто спрячется, как редкая жемчужница в свою раковину. И тогда можно будет распрощаться даже с малейшей надеждой на помощь аристократки.

- Чего вы от меня хотите? - с каким-то усталым выдохом спросила она.

- Помощи. Как бы это не прозвучало, но я пришёл за помощью к той, кто стал Истинной императора. - Остроухий паренёк при моих последних словах уронил на свои барабаны палки, от чего на весь трактир раздался грохот, и с ужасом уставился на герцогиню. - И именно эта связь, связь Истинной и её Избранного, затрагивает и меня.

- А Избранный, как я понимаю, у нас принц или император, судя по разговорам у тюрьмы, он сам ещё не определился кто он? Только я его не выбирала. Я вообще на то голосование не ходила. - Хмыкнула она. - И как же эта связь задевает вас? И может, наконец, представите своего спутника? Вас хоть и редко, но всё же видели на официальных приемах, поэтому есть возможность узнать. А сквозь предметы я видеть не умею.

- Это мой близкий друг. Он решил сопровождать меня. Он не открывает лица и молчит. - Я судорожно пытался придумать причину такого поведения, но меня выручила сама герцогиня.

- Какой-нибудь дурной и почти невыполнимый рыцарский обет? - с сочувствием посмотрела она на Валлиарда.

Тот медленно кивнул ей в ответ, наталкивая меня на мысль.

- Он откроет лицо и заговорит, когда его возлюбленная ему это позволит. А до этого момента, он безымянная тень. - Я с удивлением наблюдал как менялось выражение на лице герцогине. Сочувствие сменилось непониманием, удивлением и превратилось в откровенную жалость.

- Вы, конечно, извините, - обратилась она к Валлиарду. - Но я искренне надеюсь, что возлюбленная у вас не какая-нибудь истинная, единственная и неповторимая. С девушкой вам явно не повезло.

- Почему это не повезло? - удивился я и заступился перед герцогиней за неё саму, хоть она этого и не знала. - Она девушка из благородного и древнего рода, слывёт красавицей, воспитана. Наследница богатых земель.

- И обладает жестоким сердцем и явной любовью к издевательствам. Это же надо было до такого додуматься? Кожа при холоде затвердевает и доставляет массу проблем. А в жару, наоборот, под такой маской кожа начнёт преть. И дурная блажь этой вашей наследницы и красавицы может иметь весьма плачевные последствия. - Добавила герцогиня.

Крыса на её плече завозилась и почему-то начала пищать. Герцогиня улыбнулась и аккуратно погладила крысу пальцем между ушами. От этой улыбки лицо аристократки совершенно изменилось. На нём отразилось столько мягкости и нежности, что сразу стало заметно, насколько герцогиня ещё совсем юная.

- Ты прав Фарт. Уж мне бы другим советовать в этом вопросе. - Сказала Орландская крысе.