– Ничего. Я приехал к себе, а он уже меня ждал. Оказалось, что он приехал попросить прощения. А я его не простил. Сказал, что прощение нужно заслужить и попрощался с ним. – сказал я.

– Это всё? – удивился он.

– Ну да. У меня много дел и я не мог с ним продолжать задушевную беседу. Он сказал, что хотел, а я ответил и он ушёл. А расстроился он из-за того, что я его не простил. А чем он занимался потом, ко мне точно отношения не имеет. Может совесть у него проснулась. – сказал я.

– Понятно. Просто я вчера отправил докладную наверх и описал в ней всё очень подробно. В том числе пересказ нашей беседы. Также, я всё же съездил в этот интернат, как вы меня и просили. Положение там удручающее. Мне директор сказала, что ремонт делает какой-то человек, которого она даже и не знает. Никто не знает, что это делаете вы. Благородно с вашей стороны делать это инкогнито, а не набивать себе цену, как это делают многие. Уверяю вас, я тоже не сказал, что это ваших рук дело. Об этом я написал в докладной. Но как я понимаю, проверки уже не будет. Так как уже некого проверять и смысла нет. – сказал он.

– Вот видите, как хорошо всё складывается. – сказал я.

– Ещё как вижу. И я уже запланировал принять участие в процессе восстановления детского дома в субботу. Так что надеюсь, что мы встретимся там. – сказал он.

– Я тоже надеюсь на нашу встречу. Всего вам доброго. – сказал я.

– И вам всего доброго. До встречи. – сказал Вячеслав Георгиевич и положил трубку.

Ну хоть здесь всё хорошо. Эта трусливая скотина всё же побежала сдаваться, пытаясь спасти свой зад. Теперь будет всё зависеть от того, что он там написал. Пусть надеется, что он себе там сам на вышку не нарисовал. Но меня всё вполне устраивает. Этих тварей накажут. Интернат отремонтируют. Дети будут счастливы. Мои мысли прервала Светлана, быстро вошедшая в кабинет с обеспокоенным видом.

– Что у тебя случилось? – спросил я.

– Александр Алексеевич, вам из ЦК звонят. – сказала она.

– Ну так соедини. – сказал я.

– Хорошо. Сейчас. – ответила она и скрылась за дверью.

Почти сразу зазвонил телефон. Я снял трубку.

– Симонов. – сказал я.

– Здравствуйте, товарищ Симонов. – сказал мужской голос.

– Здравствуйте. Чему обязан звонку из такой высокой структуры? – сказал он.

– Вы возможно меня не помните, но я был на банкете у министра. Мы с вами перекинулись парой слов. Нас, к сожалению, даже друг другу не представили. – сказал он.

– Ну это поправимо. Я на следующей неделе буду в Москве. Можем встретиться и познакомиться лично. Министр знает, где я остановлюсь. Можем вместе пообедать как-нибудь. – сказал я.

– Я буду рад нашей встрече. Но я звоню по другому поводу и у меня очень мало времени. Тут докладная от первого секретаря обкома. Буяните, Александр Алексеевич? – спросил он.

– Ни в коем случае. Трудимся на благо нашей родины и только. – ответил я.

– Знаю. Здесь подробно описывается как вы трудитесь. Вас скоро каждый бояться, как огня начнёт. Куда вы не приходите, там сразу аресты начинаются. – сказал он.

– Простите. Не понимаю о чём вы. – удивился я.

– Арест главы города, первого секретаря горкома и других лиц. И это всё произошло сразу, после вашего конфликта. – сказал он.

– Согласен. Конфликт у меня с ними был. И я очень надеюсь на то, что в докладной описана ситуация, из-за которой мы начали конфликтовать. А по поводу их ареста, то я к этому не имею никакого отношения. Глава города сам пришёл сдаваться и даже признательные показания собственноручно написал. Насколько мне известно. – сказал я.

– Это так и есть. Но у меня и у многих других товарищей есть уверенность, что это именно ваших рук дело. Потому-что уже бывший глава города кого-то боится до ужаса и требовал запереть его скорее потому, что если его отпустят, то кто-то за ним придёт. Он на самом деле в ужасе. – сказал он.

– Ну и снова вопрос. А я тут причём? Я ему не угрожал. Он приезжал ко мне и просил прощения, но я сказал, что детей ему не прощу. Он уехал и всё. Я ему не угрожал. Да и говорил я с ним всего несколько минут. А что он делал после, то меня это не касается. У меня своих дел по макушку. У меня тут строительство полным ходом идёт, да и основных дел море. Ещё я на всяких идиотов своё внимание обращать буду. – сказал я.

– И тут я с вами согласен. Скажу вам так. Эта докладная и другие материалы, дошли до Бориса Николаевича.

– И что теперь? Мне попросить работников облегчённый крест сделать, чтобы не так тяжело его было на голгофу тащить? – спросил я.

– Нет. – засмеялся он – Борис Николаевич восхищён тем что вы делаете, невзирая на чины. А также поражён, что вы за короткий период, добились таких высоких результатов. Ему очень нравится ваше благородство, и он не доволен, что вы, а не местные власти, оплачиваете ремонт в детском доме. Сегодня по вашему ведомству пройдёт приказ, по поводу возмещения всех расходов, за счёт государства. Это распоряжение Бориса Николаевича. – сказал он.

– Ну кто я, чтобы спорить с ним? Это очень хороший поступок с его стороны. Если это возможно, то передайте ему от меня большое спасибо. – сказал я.

– Непременно. К сожалению, у меня больше нет времени на беседу. Надеюсь, скорую встречу. – сказал он.

– Спасибо, за хорошие новости. Всего доброго. – сказал я.

– До свидания. – сказал он и мы положили трубки.

Ничего себе расклад. Президент мной восхищён. Чего-то я слишком высоко поднялся. Теперь главное крылья не опалить. После разговоров с политиками, начались обычные дела. Встречи, отчёты и тому подобная ерунда. На самом деле, вскоре ко мне в приёмную привезли приказ, о возмещении расходов. Я отнёс его Нине Петровне. Она очень рада, что справедливость всё же существует. Но я решил, что раз так, то я всё же потрачу свои средства на приобретение мебели, новых кроватей для детей, матрацы, постельное белье и тому подобное. Составив список, я дал его Светлане и попросил выяснить, где это всё можно закупить в таком количестве. Она мне нашла уже через час. Связалась, всё узнала и передала информацию мне. Я сказал, чтобы она заказала на моё имя, а я расплачусь. Пусть всё доставят к нам на объект. Остаток дня прошёл в обычной текучке. А вечер я провёл с семьёй. Следующий день, прошёл в обычном режиме. Я прошёл по отделам и цехам, где меня ознакомили о ходе работы. Я доволен результатами трудов нашей команды. Все работают слаженно. После обеда, ко мне подошёл начальник одного из отделов, принёс отчёт и сказал, что очень обеспокоен за одного из его слесарей. У него серьёзные проблемы дома, и он постоянно мыслями там. Это очень сильно на нем сказывается. У его дочери обнаружили порок сердца, ей срочно нужна операция, но таких операций тут не делают. Я сказал, что надо подумать, как ему помочь. Когда он ушёл, я позвонил в Москву своему хорошему знакомому министру и спросил его, есть ли возможность выхода на кардиоцентр. После этого я обрисовал ему ситуацию. Он сказал, что узнает, чем можно помочь. В течении часа он мне перезвонил и сказал, что договорился чтобы девочку приняли на обследование от его имени, но ей нужно срочно вылетать. Я его поблагодарил и позвонил сначала в бухгалтерию, чтобы они мне забронировали два билета на сегодня и что оплачу я их сам. После я позвонил начальнику отдела и сказал, чтобы немедленно прислали ко мне работника. Вскоре он пришёл.

– Здравствуйте, Александр Алексеевич. Вызывали? – спросил он.

– Вызывал. Я слышал о твоих трудностях с дочкой. Сейчас же езжай домой, немедленно собирайся и собирай дочь в поездку. Возьми все анализы и записи врачей. Здесь написано куда и от кого подойти. Держи деньги на проживание, и я очень надеюсь, что твоей девочке помогут. Там отличные врачи. Билеты на самолёт уже забронированы. Вас отвезёт в аэропорт мой водитель вместе с Владимиром Анатольевичем. Я попрошу Владимира Анатольевича договориться о том, чтобы вас встретили в Москве и помогли устроиться. – сказал я.

Он стоит и смотрит на меня как истукан, держа листок и деньги в руках. По его щекам полились слезы. Я просто не могу на это смотреть. Как ножом по сердцу.