– Подумай о море, ты ведь так его любишь, постарайся успокоиться, я скоро приду.

Пришла не она, а пожилой седовласый мужчина, с усиками и круглыми маленькими очками. В руках нес небольшую табуретку. Поставив рядышком с кроватью, присел, достал из кармана халата блокнот и ручку.

– Мне поведали невероятную историю. Хочу по подробнее услышать из первых уст, пожалуйста, я Вас внимательно слушаю.

– Кто Вы?

– Простите деточка, я врач психиатр Козлов Николай Иванович, и удивительные истории, моя специфика.

Он говорил на русском. Оказывается я давно не слышала родной язык. Сделав глубокий вздох и собрав волю с нервами в кулак, начала заново излагать все, что до этого рассказала Милде. Николай Иванович с интересом слушал, не перебивая, и периодически что то записывая в блокнот. По окончании рассказа, начал уточнять даты моего рождения, моих детей, мужа, и дату последнего дня в другой жизни. Наступила пауза, и я решила ей воспользоваться.

– Доктор, я понимаю, что вы мне не верите, но просто принесите мне сотовый телефон, я позвоню мужу, и вы сами во всем убедитесь, пожалуйста.

– Тебе не стоит переживать по поводу семьи, судя по датам что были озвучены, родители мужа еще сиську у мамки сосут.

– Не поняла, вы о чем?

– Сегодня с утра, было 21 октября 1959 года.

Врач произнес эту фразу очень медленно и четко, внимательно наблюдая за моим лицом. Не увидев видимо желанного результата, спросил:

– Разве вас это не удивляет?

– Скорее шокирует, это еще СССР?

– Как это еще?

– СССР ушел в историю, сей час Россия, и Прибалтика не входит в ее состав, это отдельное Государство, так что меня больше удивило, то, что вы говорите со мной на русском языке.

– Очень интересно, а расскажите-ка мне про будущее.

И я рассказала, про ПУТЧ, развал СССР, про голод и разруху в 90-е годы, про войну в Чечне, про все что могла вспомнить, так как политикой особо не интересовалась. В глазах Николая Ивановича, был не поддельный интерес.

– Милочка, медсестру вы просили принести Вам сотовый телефон, поясните.

И я продолжила рассказ о будущем, но уже в плане технологий, строительства, автомобилей, путешествий. По виду врача, было понятно, что таких фантастических рассказов он еще не слышал…

– Все это занимательно, дорогая, мы еще вернемся к нашим разговорам, до свидания.

Николай Иванович встал, положил блокнотик с ручкой в карман, прихватил табурет и ушел.

Навещал он меня ежедневно, примерно в одно и тоже время, только общение было кардинально другим. Он доставал блокнотик и задавал вопросы, быстро меняя темы после ответа, с личной жизни, на политику, потом к технологиям и часто просил уточнять даты ранее озвученные мной.

Помимо психиатра, так же ежедневно меня посещала массажистка, через неделю ее посещения, я уже самостоятельно ходила в туалет. Так же научилась без тошноты кушать жидкие каши и супы, но пока в мизерном количестве, так что мне продолжали ставить капельницы.

Каждый вечер по нескольку часов мы беседовали с Милдой. О красоте природы, море, горах, полях. О том, как в Мире много прекрасного и интересного. О произведениях искусства и литературы, читали по очереди друг другу разные произведения. Эти беседы входили в курс по реабилитации, но я их воспринимала как красивые интересные вечера. В один из таких вечеров Милда с печальным видом спросила:

– Леа, почему за все это время ты не поинтересовалась о своей семье? Доктор запретил даже намекать на такой разговор, но не ужели тебе не интересно?

Было видно сильное беспокойство на лице медсестры, видимо она давно хотела задать данный вопрос, но по просьбе врача сдерживалась, но все таки сдалась.

– А что меня должно интересовать? Ведь по словам доктора, члены моей семьи еще не родились, собственно как и я сама…Как бы это странно не звучало.

– Знаешь, я каждый раз у двери слушаю ваши беседы с доктором, и знаю, что, ты не разу не сбилась в ответах. Склонна поверить, так как вижу, общаясь с тобой каждый день, что ты совершенно другой человек, хотя доктор мне все это объяснил по другому. Я конечно не психиатр, но его объяснения не могу логически сопоставить, зная какой образ жизни вела девушка которая жила в этом теле до тебя… У вас с ней абсолютно разный уровень интеллекта, хотя она не была глупой, скорее это с ней сделали наркотики. Так вот я и спрашиваю, рас ты оказалась в теле другого человека, может, будет интересно узнать о ее семье? Отец Леа посещает клинику каждый день, общается с врачом, со мной, очень переживает. Как и сестра Леа, а вот мамы в этот раз не видела ни разу. Пару раз звонил на пост муж.

– Ну хорошо, расскажи, раз уж начала.

Милда довольно улыбнулась и начала рассказ.

– Так вот. Леа родилась в очень хорошей семье. Отец влиятельный и серьезный человек, наделенный большой властью. Мать знаменитая личность в нашем городе, оперная певица, сестренка сущий Ангел, учительница в школе, ты. на инвалидности… Замужем, до сих пор поражаюсь терпению Юстаса, и работает и хозяйство ведет и дети на нем, да, у тебя двое детей, сынишка и дочка.

– Все хватит!!! Мне не по себе от этих рассказов, что-то внутри переворачивается, хотя я понятия не имею о ком рассказ, мужа и детей Леа видела только один раз.

– Ты говоришь о себе в третьем лице? Тогда как тебя зовут?

– Арина.

– Красивое имя.

– Спасибо.

– Арина, а теперь давай серьезно, только пообещай, что о нашем разговоре никто не узнает, иначе меня уволят.

– Говори..

– Доктор считает, что у тебя раздвоение личности, и вторая личность в данный момент полностью захватила мозг, сработал какой-то защитный механизм организма. В данный момент твой отец думает: положить тебя в психиатрическую больницу и вернуть личность наркоманки, или оставить новую нормальную личность, которая не приветствует наркотики, но не помнит своей семьи.

– А какая вероятность того, что личность Леа вернется?

– Этого никто не знает, но медикаментозно все вернуть на свои места больше шансов.

– То есть здесь я до решения отца Леа, так?

– Да, после его решения ты либо поедешь домой, либо в психушку..

– А почему домой? Разве реабилитация бывает такой короткой?

– Лично тебе она не нужна, ты не наркоманка, а вот Леа вернется сюда после психиатрической клиники, для дальнейшей реабилитации.

Утром, как на крыльях прилетела Милда и со счастливыми глазами прощебетала:

– Тебя оставили!!! Я так рада!!! Ты мне очень понравилась, да, что там, я полюбила тебя!!! Собирайся, едешь домой!

– Все таки странная у меня семейка, никто ни разу ко мне не зашел…

– Ой, это просто запрещено, личное общение, такие правила, но в холле тебя ждет все семья! Вернее мама с папой и сестра.

Пока я умывалась и приводила себя в порядок, Милда принесла сумку с вещами, и разложила их на кровати.

– Какая красота, и вот что этой Леа не хватало в жизни?

Бурчала Милда.

– Хватит, а вдруг я и есть Леа, а просто претворяюсь? Потом все припомню ведь тебе!

И мы одновременно рассмеялись. Вещи действительно очень красивые, я не помню, чтобы при СССР так одевались, все в основном было мрачным и однотипным. Видимо мои мысли угадала Милда и решила пояснить.

– Я же говорила, твой папа, человек наделенный властью, для таких людей есть специальные магазины.

На кровати лежала сочно-желтая атласная рубашка модельного покроя, черные узкие брюки из тончайшей шерсти, нижнее белье – комплект, носочки, у кровати стояли черные кожаные туфли лодочки, на плоской подошве, а в руках у Милды желтый плащ.

Оделась. Милда подала плащ.

– Арина, собери волосы, будет красивее.

– Хорошо.

Подойдя к зеркалу в уборной, увидела совершенно другую личность. Рубашка и плащ, скрывали худобу, а желтый цвет красиво подчеркивал черноту волос:

– Да ты красотка!

Сказала я своему отражению. Волосы собрала в хвост на затылке, и лицо уже не выглядело таким вытянутым. На щеках зиял легкий румянец, темно карие глаза обрамленные длинными черными прямыми ресницами, блестели. Красивый изгиб от природы идеальных бровей. Некогда бело-серые тонкие губы, приобрели естественный розовый цвет, и вроде как выглядели более пухлыми. Думаю, теперь я готова показаться своему новому семейству. Еще раз оглядев себя в зеркало, выдохнула и вышла в палату.