Ответ Феликс дал более чем убедительный:

– Паша, Руслан сказал бы мне, будь у них раздоры, кризисы и прочая хрень. Да я и сам в состоянии заметить, знаю их достаточно хорошо, чтобы уловить малейшие изменения. Люди на пике вражды не умеют скрывать отношения, как они ни стараются, а детали их выдают.

Павел подошел ближе к убитому, встал сбоку кровати, скрестил на груди руки. У парня был приоткрыт рот, вероятно, вскрикнул в миг, когда в него врезалась пуля, а внешность у него завидная, тело крепкое, набитое мышцами…

– Чем занимался Руслан? – спросил Павел.

– Вырезал кружева из дерева.

– Резчик?

– Вроде того. И плотник. Делал мебель в основном для крутых: резные кресла, стулья, столики разной величины. Вещи эксклюзивные, дорогие и не каждому по карману, поэтому много не зарабатывал. То есть за вещь получит, а потом долго заказы ждет. Но все равно трудился, выставлял работы на разных площадках. Правда, однажды, но давно, пришел заказ из-за границы на полный комплект мебели, год вкалывал, на заработанные деньги купил этот дом, машину, построил мастерскую, девчонку родили, все было гуд.

– Н-да… – вздохнул Терехов. – Значит, конкуренция исключается.

– Какая конкуренция, с кем? – фыркнул Феликс. – У Руслана был талант, не каждому дается свыше эта штука.

– А как думаешь, жена Вера способна убить?

– Нет.

– А в исключительном случае? К примеру, узнав об измене?

– Паша, отстань. Я не понимаю, почему это… – Он указал глазами на Руслана. – Не понимаю… Совсем не понимаю.

Приехал Павел домой поздно, полагая, что…

…мама уже спит, но она не спала и, заслышав скрежет ключа в замке, вышла в прихожую. Задержался он прилично, обыск длился долго, потом еще обсуждали с группой новое дело и наметили план работы. Снимая куртку, Павел выразил искреннее удивление:

– Ма, ты не спишь? Почти двенадцать.

– Я предупредила, что буду ждать тебя.

– Прости, раньше не мог, у меня сложное дело.

– А когда у тебя было простое дело?

– Было, и не одно, например, на прошлой неделе. Пацаны повздорили, кто-то достал нож и пырнул им двоих. Мы за два часа раскрыли, попали в статистику рекордно короткой раскрываемости. Премию обещали.

– Тише ты, хвастун! – шикнула она.

– Почему – тише?

– Не хочу, чтобы кое-кто проснулся.

– А у нас гости?

– Идем на кухню, там все узнаешь, заодно поужинаешь, если аппетит не пропадет.

Озадаченный Павел сначала принял душ, вода не только снимает усталость, она, как утверждают высокодуховные махатмы, дополнительными силами обогащает. Судя по лицу матери, силы ему понадобятся, а многообещающий тон подготавливал к скверным новостям, уж он-то знает ее. Однако заинтриговала матушка, очень заинтриговала, он не торчал долго под потоком воды, как обычно, пришел на кухню. На столе стоял ужин; потирая руки, Павел уселся на стул и поинтересовался, с аппетитом уплетая любимые макароны с мясным соусом:

– Ну и? Кто пожаловал?

– Да уж, пожаловал, и я хотела… – с трудом подбирала слова Зоя Артемовна, – заранее предупредить тебя хотела, чтобы ты морально подготовился. В общем, приехала Лора… твоя бывшая жена.

– И ты пустила ее?

Ух ты! Зоя Артемовна вздохнула с облегчением: голос не дрогнул, кажется, Павел не нуждался в психологической подготовке, ибо совсем не придал значения событию. С одной стороны, это хорошо: Лора причинила много боли ему, да и ей досталось, подпортила бывшая невестушка здоровье Зое Артемовне. А с другой стороны, она серьезно опасалась, что старая история получит новое дыхание, тогда прогноз такой: здравствуй ад.

– Пустила, – сказала с вызовом, потому что освободила эмоции, раз Пашка в норме. – Вынуждена была.

– Знаю, Лорка умеет вползти в дом. Не переживай, завтра выставлю ее, назад не заползет. А может, сейчас разбудить и отвезти в гостиницу?

– Не выставишь, сынок. И не отвезешь.

– Это ж почему?

– Она не одна приехала.

– С мужем? Ой, какой я голодный, а как вкусно… Мамуля, тебе нужно ресторан открыть, на крайний случай забегаловку, но это будет лучшая забегаловка в городе. Короче, выставлю обоих и наконец докажу всем, что я не интеллигент, а то мне по любому поводу тычут: интеллигент. Будто я недоразвитый.

Шутник, подумалось Зое Артемовне, а в следующий миг она торжественно объявила, а то ведь долго до него доходит, что шутки иногда неуместны:

– Лора приехала с сыном, говорит, это твой ребенок.

Цель достигнута. Павел услышал, оценил негативную новость, жевательный процесс замедлился – еще бы! Странно, что не подавился. С минуту мальчик тридцати четырех лет от роду сидел с мрачным лицом, глядя в стол, наконец у него прорезался голос:

– Что ты сказала?

– Изволь, могу повторить. Лора приехала с ребенком, мальчиком, ему шесть лет, зовут Тимофей, она уверяет, будто он твой сын.

– Мама, у нее не может быть ребенка от меня, ни сына, ни дочери, ни, как у Пушкина, неведомой зверушки – не! мо! жет! быть! Ты поняла?

– Но в документах он Тимофей Павлович…

– Еще раз повторяю: это не мой ребенок.

– На тебя похож, – сказала она как-то неуверенно.

– Не знаю, где она взяла его, и знать не хочу. Мама, ребенок Тамары – мой, я не отказываюсь от него, а эта аферистка обманула тебя. Ты не веришь мне?

Вот тут ее прорвало. Зоя Артемовна никогда не позволяла себе кричать на единственную, любимую, ненаглядную деточку, которой посвятила жизнь, но сейчас она остервенело взвыла, правда, полушепотом, чтобы не услышала стерва в спальне для гостей:

– Господи, почему у тебя с Тамарой не получилось? Ну почему ты не видишь, где ангел, а где черт? Может, считаешь Тамару не слишком красивой? Ты же у нас Аполлон, сплошная белобрысая и ушастая мечта с белесыми ресницами.

– Мама, не надо про мои уши и про все остальное. Пойми, Тамара сама не хочет продолжать наши отношения.

– Не хочет продолжать отношения! – передразнила сына Зоя Артемовна, и этого она себе не позволяла. – Услышь себя! Ты обидел ее, а обязан был предложение сделать…

– Она вообще обрывает эту тему.

– Потому что ты рохля! И тугодум! Сразу надо было предложить пожениться, сразу, как только узнал о беременности. А ему, видишь ли, подумать понадобилось! О чем? Нужен ребенок или нет? И когда что-то себе надумал в своих скудных мозгах, пошел сдаваться, да? Это именно так и выглядело. Но не ты один думать умеешь, она тоже, чай, не глупа. А думает, что ты идешь на этот шаг по принуждению ввиду порядочности, а ей нужно, чтобы ее любили – логичное желание женщины после крайне неудачного и трагичного брака.

– Ма, не переживай, все наладится когда-нибудь.

– Когда-нибудь? – горько усмехнулась Зоя Артемовна и только в данную минуту заметила, что он еще и ест. – Прекрати есть, когда мать с тобой разговаривает!

Павел бросил вилку, подпер кулаком скулу и уставился на мать с интересом, потому что никогда не видел ее такой… резкой. Все что мог он сказал ей, других утешительных слов не накопил, а посему молчал, чтобы лишний раз не раздражать мать. Она заговорила, чуть снизив градус:

– На месте Тамары я бы с тобой разговаривать не стала, а она… она еще меня уговаривает не сердиться на тебя! Дескать, поймите Павлика, он не может жить с женщиной, которую не любит…

– Она так сказала?

Спросил, будто его это не шибко касалось, что привело Зою Артемовну в неописуемое негодование. Она, разумеется, не кричала из-за присутствия незваных гостей, да и вообще привычки такой не имела, но и полушепотом можно выразить состояние кипения:

– Господи, в кои-то веки повезло встретить богиню во всех смыслах, которая еще и любит его! Так нет же, он кочевряжится. Зато эту выдру, – указала она большим пальцем себе за спину на дверь, – не подвергал критике, все в ней нравилось: тупость, наглость, беспардонность, лживость. Даю гарантию, ты теперь не выманишь ее отсюда.

– Я не буду ее выманивать, а просто выставлю.

– Ну-ну. А то я не знаю ее, впрочем, как и тебя, поэтому на твой счет тоже не обольщаюсь. Стоит тебе увидеть эту черную ворону… Ешь и иди спать! – рявкнула напоследок она, поднимаясь со стула. – Завтра будешь с Лоркой разбираться. Без меня. Хотела присутствовать, но нет, обойдешься. Хватит нянчиться с тобой, ты никогда меня не слушал, вот завтра сам и разруливай.