– Тут и вспоминать нечего, дома был! – разорялся тот. – Я теперь все время дома. Мне нравится быть дома с женой и сыном. Как только освобождаюсь, бегу туда. У Вовки режутся зубки, Настя замучилась, я сменяю ее – хожу с ним на руках по квартире, а она управляется по дому или просто отдыхает. Кстати, зуб прорезался. Один.

– Это хорошо, что прорезался, – задумчиво и уныло произнес Павел. – Но ты же знаешь, Настя не может быть свидетелем, она заинтересованное лицо.

– Извини, других нет, только сын и жена.

– И никуда не выходил?

Тот лишь отрицательно покачал головой, это означало, что ни в многоквартирном доме, ни рядом с домом его никто не видел, пресловутого алиби у Феликса нет, а оно может понадобиться. Павел с минуту думал, потирая подбородок, кстати, небритый почему-то, что удивило Феликса. Терехов педант, он всегда в костюме и при галстуке, выбрит и пострижен, туфли как из магазина – начищены до блеска. От него за десять шагов несет положительностью, именно так воспринимают Павла окружающие, а Терехов, между прочим, бывает всяким, нетерпимым тоже, правда, грань никогда не переступает.

– Свежие отпечатки… не свежие… – заворчал Феликс. – Идиотизм. Паша, а не слишком ли много ты придаешь значения дурацкому, я повторю – дурацкому! – совпадению? Я бывал у Елагиных, иногда часто, иногда редко.

– Согласен, ситуация дурацкая, – проговорил Терехов, однако следом предоставил контраргумент: – Но все улики мы оформили, черт, как назло! А бывает с нарушениями… но не в этот раз.

– Ай, – отмахнулся Феликс, – не хуже тебя знаю, что теперь ничего не скрыть. Но я без понятия, как попал стакан туда! Никогда не видел у Веры бумажной посуды, стеклянные есть, фарфоровые чашки есть, кружки… фаянсовые. Глупо все выглядит.

– Не-ет, друг мой, нет, – протянул Павел, качая головой. – Твоих друзей, между прочим, одноклассников, находят мертвыми. Руслан застрелен, Вера с пистолетом без видимых признаков насилия на полу. Но не она стреляла. Раз стреляла не Вера, то по логике и она убита, Антоша Кориков скоро нам расскажет точно. Мы на самых видных местах находим улики, две уже указывают на тебя… Считаешь это глупой случайностью, совпадением? Я в совпадения не верю даже в единичном случае. Не хочу делать заранее прогнозов, но… Феликс, нам лучше подстраховаться.

– Не понимаю, ты про что?

– Все ты понимаешь, просто не хочешь верить в этот абсурд, как и я не хочу, но пытаюсь просчитать на несколько шагов вперед на тот случай, если абсурд окажется реальностью. Время есть, мало, но оно есть.

– Пашка, это же сговор, укрывательство, начальство узнает…

– Без лирики, – буркнул Павел. – У нас нехорошее начало, неизвестно, какими делами твои друзья занимались…

– Криминала за ними нет, я бы знал.

– Поживем – увидим. Друзья могли не говорить о своих связях, покопаемся в их жизни, а ты… Короче, а ты, Феликс, копайся в своей памяти, ищи врагов. Настоящих, сильных, жестоких и очень изощренных.

В это время распахнулась дверь, ворвались Вениамин и Женя, оба взмыленные и запыхавшиеся, первый побежал к графину и стал наливать воду, второй плюхнулся на стул и доложил:

– Мы опоздали. Извиняюсь. Каюсь. За нас двоих.

– Опять пробки? – усмехнулся Павел.

– Они, они, – закивал Женя. – Вот скажите, куда люди едут? Мы на работу, а остальные куда?

– Вопрос, конечно, интересный, на досуге и подумай, а сейчас… – поднимаясь с места, проворчал Павел. – Ребята, вы у нас самые молодые, нервы у вас стальные, в вашу задачу входит поговорить с родителями Руслана и Веры. Это срочно. Добыть список друзей, подруг, врагов, коллег.

– Павел Игоревич, а вы, значит, у нас глубокий старик? – спросил Сорин.

Ох этот Женя! Не упустит возможности поддеть непосредственного начальника, но к его фразе не придерешься, она сказана тем самым благодушно-ироничным тоном, который всех забавлял, а не раздражал.

– Довожу до вашего сведения, – повысил голос Павел. – На руках жены убитого нет пороховых частиц, значит… что?

– Не она стреляла, – почти в унисон сказали Сорин и Веня.

– Верно, экзамен сдан на отлично. – И Павел распахнул дверь. – Господа, прошу на выход.

Вениамин парень молчаливый, но…

…наблюдательный, обстоятельный, в противоположность Женьке он весьма серьезный субъект, так ведь в столь юном возрасте участковым работал в деревне, причем единственным. Веня плотный, набитый, как боксерская груша, похожи они круглыми физиономиями с Антоном Кориковым, а вот черты разные – у Антона нежно-подростковые и мужицко-деревенский фейс у Веника. Именно так охарактеризовал его Женя Сорин, однако кличку Веник припаял ему языкатый Феликс, а Жене – Сорняк.

Нелегкое дело склонить к показаниям убитых горем родителей, а сначала ребята приехали к родителям Веры, те не желали ни с кем общаться. Только мысль, что убийца будет найден и понесет наказание, заставила их собраться и поговорить с оперативниками. Поодиночке разговаривать отказались, в данном случае это и неважно, в конце концов, их показания не планировалось сверять, а требовалось всего лишь выудить полезную информацию о дочери и зяте.

Когда ребята работали вдвоем, вопросы задавал Женя, а протокол писал Вениамин, хотя на месте преступления Терехов просит работать писарем Сорина, он без ошибок пишет. Что в Женьке удивляло Вениамина, так это умение перерождаться из интеллектуала-сноба в симпатичного парня, способного слушать, сочувствовать, вызывать доверие. Откуда что берется! Главный вопрос к родителям Веры, точнее, необходимый:

– Скажите, у Руслана или у вашей дочери были враги? Кстати, враги могли быть у обоих одни и те же.

Родители еще не старые люди, им пятьдесят пять и пятьдесят семь, они в хорошей форме, мать Веры беззвучно плакала, вытирая слезы, отец отрицательно покачал головой.

– Вы уверены? – спросил Женя.

– Мы если б не знали, то догадались бы, поверьте, – сказал отец. – Ребята росли на наших глазах, поженились, жили…

Бедная женщина уронила голову на плечо мужа, он обнял ее за плечи, Женя поспешил задать следующий вопрос:

– А между ними какие отношения были?

– Счастливая, дружная семья, – продолжил отвечать отец.

– И ничего необычного с ними не случалось за последнее время?

– Мы бы первыми знали.

Вениамин вступал лишь изредка, когда Женька тормозил, а большие паузы ни к чему, как правило, они ведут к завершению опроса, он сказал:

– Поймите, в нашем огромном городе не каждый день происходят такие трагические события. Была счастливая семья, и вдруг обоих супругов не стало.

Неожиданно мать Веры ожила, отстранилась от мужа:

– Русика застрелили, а почему умерла наша дочь? Нам ничего не сказали… Почему нам ничего не сказали о причинах смерти Веры?

– Покажет вскрытие, – заверил Веня.

– Да, – подхватил Женя, – видимых причин не обнаружено, поэтому надо дождаться вскрытия, наберитесь терпения.

Вышли из квартиры практически ни с чем, правда, получили наводки на подруг Веры, всего три, но с оговоркой: встречались девочки редко. Редко – ха-ха, это не подруги, а попутчицы. На прощание Женя дал визитку Терехова, продиктовал номера телефонов своего и Вениамина, просил позвонить, если вдруг вспомнят хоть что-нибудь полезное, или странное, или нелепое. Спускаясь по лестнице, он попросил:

– Ощущаю себя садюгой безжалостным: у людей горе, а мы к ним пристаем. Веник, давай сегодня не будем опрашивать родителей Руслана? Завтра, а? Или послезавтра, а? Все равно нужно знать, что вскрытие покажет, без этого никак.

– Я только за, мне тоже не в кайф. – Вениамин достал телефон и позвонил.

– Алинка, это я… Понял, что ты не глухая, а языкатая. Короче, я освободился, а ты когда?.. Не взломала телефон убитого?.. А его жены? Ладно, ждем… Сорняка отвезу и подъеду. Пока.

К этому времени подошли к машине, открывая дверцу, Женя не удержался, чтобы не подколоть друга:

– Мент и девушка-хакер… Вау, это союз круче химеры. Веник, ты знаешь, что такое химера?