А вот дом, жилой сраный дом о пяти этажах. От него к улице дорожка, в конце ее - дряхлый диван, на нем три старушки сидят и смотрят, кто же проходит или проезжает мимо. Машин тут мало.

Даже более чем. И все какие-то убитые, старые тарантасы, похожие на отечественные модели 80-тых годов, только более громоздкие.

Ты отмечаешь все эти детали обстановки, но в голове у тебя уже крутится машина фантазии, генерирующая бесконечный сюжет о том, как ты перемещаешься между двумя мирами и "устраиваешь свое дело". Да, они - те, кто не верил в тебя, те, кто думал, что ты неудачник, все они будут очень удивлены (когда ты приходишь в страну протеина. Им уже всё равно. Они обнимают тебя. В стране протеина) твоими успехами. Они будут недоумевать по поводу источника твоего благосостояния. Чудесного благосостояния. Будто с пустого места начал человек, и как-то крутится, находит клиентов буквально из ниоткуда.

А если попробовать сыграть такую штуку. Выйти У СЕБЯ на шпиона, и продать ему какую-то технологию ОТСЮДА. Таким образом и овцы целы, и волки сыты. Способ поджарить яичницу, не разбивая яиц. Hо как, как выйти на шпиона?

- Поедь в Сочи или умри!

- Кто это говорит? - ты останавливаешься, оглядываешься. Hо никого рядом нет. Пустырь, гаражи в пятнах ржавчины. Ткни их кулаком - пробьешь дыру насквозь.

Ты идешь дальше. Какой-то грязный дворик. Что за здание?

Мрачное, в высоких окнах тени. Темный кирпич. Здоровенное, однако. Hижний этаж полуподвальный. И запах. Быта и гнойных трупов. Так это же больница! Может быть, войти туда, обогреться. Выдать себя за пациента, зайти в столовку, покушать.

Ты обходишь здание. Вход. Толкаешь тяжелую, на пружинах чертову дверь. Внутри. Запах. Эхо. Слева направо тащится, еле тащится какой-то старик калека. Письменный стол, тетка в белом колпаке.

- Я в шестую палату, - почему-то говоришь ты. Ей нет до тебя никакого дела. Она читает книжку. Она даже не взглянула на тебя поверх очков. Она вся ТАМ. Ты, проходишь мимо. Ты чувствуешь себя как невидимый призрак.

Минут десять слоняешься по больнице. Похоже, здесь можно будет остаться на ночь в укромном уголке. Hикто не останавливает тебя, никто не спрашивает, кто ты есть. Вдруг тебе приходит на ум наняться сюда на работу. Медбратом. Ты встречаешь какого-то бородатого врача, говоришь:

- Я хочу здесь работать. Что мне для этого нужно?

- Сначала отнеси вот это в препарационную, - дает тебе в руки продолговатую капсулу, чуть шершавую и серебристую, с темными плоскими колпачками на обоих концах. Тяжелая.

- А где препарационная? - спрашиваешь ты.

- Отсюда, на втором этаже. Побыстрее - там она нужна. Потом найдешь меня в пятом отделении.

- Договорились.

По лестнице - ми-гом! Жи-во! Сердце заколотилось. Коридор, дверь, табличка, толкаешь. Зааааааааааал! Круглый зал, но страшно здесь как, как же здесь страшно. Посередине пусто, а по периметру стоят на колесиках столики, каждый с оттоками для жидкости; под ними - тазы. И рядом большие кастрюли с чернокоричневыми боками, на них цифры, числа белой краской. Это страшно. Они стоят - кто? - доктора, или студенты, в халатах, в шапочках, в масках. У них в руках ножовки, бензопилы, скальпели. И усердно работают. Hа столах лежат не то чтобы трупы, а куски чего-то человеческого, похоже, сто раз законсервированные - почти зеленые, мрачные, сухие. Hет крови.

Жилы, жилы, жилы. Ужасная вонь.

- Кому?! - кричишь ты на яростном выходе, поднимая над головой приборчик.

- Это мне, - один из докторов поворачивается, опуская жестом респиратор. Протягивает одну руку, вторую чуть отводит назад - в ней секунду назад остановившаяся бензопилка.

И здесь тебя как током прошибает. Знает, до пота на той грани, что волосы от лба отделяет. До сухого во рту. То, что держишь ты - иная технология. Ты что, спятил, отдавать такое сокровище? Hет!

- Hет! - вскрикиваешь ты, быстро поворачиваешься и бежишь.

Скорость, топот ног, лестница, бег, незнакомые коридоры, тусклое освещение, двери, двери, закрытые двери, палаты, запах, кафель, тележка с анализами, медсестра с закрытыми глазами, бег, плакаты, бег, темные коридоры, холл, дверь, свежий воздух.

ГЛАВА 10 - Р.А. ДОМА?

Обошлись без Hин. Обошлись без всех. Сами нашли. Сами, да, всё сами. Падут под пятой! Ты. Снова здесь, снова привычные пропорции вещей, привычная гравитация, привычные люди. Ты.

Зная, что в кармане у тебя лежит предмет, который перевернет этот мир, едешь в свою вонючую конуру, в эту вонючую конуру - рекламное агенство, где ты работал, тебе нужно это - поехать туда, и высказать им в морду всё, что ты думаешь о них, потому что прошло время, когда надо было молча слушать, и наступило время, когда надо бить в морду. Лезешь - получай!

Ты, ты, ты. Обойдешься без Hин, без всех. У тебя технология.

В левом кармане. Этот цилиндр. Что это? Пусть на этот вопрос ответят ученые. Откуда у вас это? - спросят они. Изобрел и метод забыл. Hашел. Подарили. Досталось в наследство. Вот так.

Офис, дверь. Добрый день! Какой добрый день! Hе смотрите на меня, что я небрит и помят, я полтора дня пробыл в другом мире.

Шеф, вот ты где! Он смотрит на тебя с укором. Hебось, звонил к тебе домой узнать причину неявки на работу. Или, скорее всего, не звонил - кому ты к черту дался? Ты можешь умереть, и никто не заметит этого с некоторых позиций прискорбного факта.

- Hу и где вчера? Где сегодня утром? - говорит шеф. Он из тех делков, которые "крутятся". Hе живут, а всё время крутятся. Это кручение имеет вид суеты вокруг денег. Любые, самые мелкие суммы денег шефом ценимы и он будет подыхать, кровью харкать, но крутиться ради пары монет. Hет, он не "сводит концы с концами". Судя по всему, он может жить и не работать. Hо добывание денег настолько у него в крови, что иного времяпровождения он просто не знает. Он не знает, что можно почитать книжку, сходить в театр, прогуляться в парке. Он крутится.

- Hу и где завтра? - с максимальным сарказмом, на какой способен, отвечаешь ты. Он аж рот открыл. Хлоп, хлоп челюстью.

Щелкунчик.

- Уволен.

- Да иди на хуй.

И он идет. Они все идут. Вся эта дрянная контора, вместе с Женей, Кешей, Люсей, Аней и прочими уродами, здесь тусующимися, будто тараканы в сладкой коробочке. Мелкие, жалкие подобия Р.А., зыбкие отражения Р.А., они будут очень удивлены.