– Да не, я ж легонечко. Ох…

– Тяжело идти? Давай помогу.

Почему-то ноги стали плохо слушаться, и Толя опёрся на Нинино плечо и заковылял, как будто это его избили, а не Лёху. С каждым шагом он терял последовательность происходящего: стало казаться, что стычка произошла раньше, чем их поход к дому святого, и что бил он не Лёху, а надменного мужика из Питера… и что рядом с ним не Нина – его названная сестра, – а Лиза, и это её он самозабавенно лапает за задницу… Но ведь у Лизы нет такой охрененной задницы? Тогда кто это? Неужели одна из многочисленных старух этого городка?.. ***, а что я тут делаю? Ведь я не за этим приехал. А зачем? Как я тут оказался? Что это во мне?.. Что это хрустит, булькает?..

Потом Толю бросили на кровать, и он уснул.

Глава седьмая

– О**еть, – сказал Толя, сообразив, наконец, где он и сколько времени.

На кухне была слышна какая-то возня. Он поднялся и заглянул туда прежде, чем пойти в туалет. Но это оказался не Чапа, а пара котов, ковырявшихся в миске с кормом. Умывшись, Толя на всякий случай исследовал остальную часть квартиры, но хозяина нигде не было. В этот раз он даже не пошёл к дому святого – какой смысл? Был почти полдень.

Больше всего его удивляло, что он не помнил, как дошёл сюда. Всё-таки от того места, где они последний раз курнули и его накрыло, до Чапиного дома было минут тридцать ходьбы, и почти ни одной из них он не помнил. Разве что ладонь до сих пор помнила сладкую упругую Нинину задницу. Воспоминание заставило улыбнуться, но ненадолго – что сказать шефу? Третий день без результатов. Но попытка совести проклюнуться была напрасной – Толя понял, что ему насрать и на шефа, и на задание, и вообще на всё.

Он улёгся на кровать и включил на телефоне ютуб. Стал смотреть смешные ролики. Так прошло минут сорок. Потом пришёл Чапа.

– О, здарова! – сказал он, усаживаясь на табурет возле Толиной кровати.

– Привет. Слушай, как я вчера пришёл?

– Куда?

– Ну, сюда.

– Да *** тебя знает. Я дверь не запирал. Даже не знал до утра, что ты тут.

– А-а, понятно. А ты где был?

Чапа загадочно полуулыбнулся и потупил взгляд.

– Чё? – Толя нахмурился. – Чё такое?

– ***, ты ржать будешь.

– Ну? Илюх, говори, не *** вола!

– Да это всё ты… заронил в меня, ***** – Муха, зерно сомнения. Вот я и пошёл.

– Да куда?!

– Да к Вадичке этому!

– К святому? Ё****о, – Толя откинулся на подушках и засмеялся. У него стало колоть в висках, и он перестал смеяться. – Ну и чё? Попал?

– Попал.

– Серьёзно?! И как он?

– Да как тебе сказать… толком ничё не сказал. Велел, знаешь что? Раз, говорит, ты не верующий, то вот тебе епитимья.

– Кто?

– Епитимья, ну это покаянная такая ***** типа. ***, погугли! Короче, на, говорит – читай каждый день, сорок дней, молитву с утра и вечером. Прочитаешь – приходи.

– Ни***а не понял. А смысл? Если ты не верующий?

– Вот не знаю…

– А что ты у него спрашивал-то?

– Да всё про то же. Про родителей.

– ***. А чё с ними? Они же это… ну…

– Да этот вопрос и задавал, – Чапа опустил взгляд в пол, как бы винясь за слабость своего атеизма, – типа есть там чё или брешут.

– Ну, так и спросил?!

– Нет, конечно, но смысл такой был.

– Понятно. То есть ты думал, он чё, типа спиритический сеанс тебе сделает?

– Да ни*** я не думал. Просто правда было интересно: почему они так рано ушли, например? Почему у меня такое чувство, что … – он надолго замолчал.

– Что «что»?

– Что они не всё успели… ***, ладно, Толь, тебе не понять.

Чапа поднялся и, качая головой, ушёл на кухню. Теперь там поднялся громкий, явно не кошачий шум.

«А чего это мне не понять? – удивился Толя про себя. Он только теперь заметил, что вчерашняя пляска мыслей продолжается, и окружающие звуки прокладывают им зыбкую дорожку. – Кажись, меня ещё не полностью отпустило, но теперь это на пользу. Почему на пользу?..» На это он ответа не знал. Но и ладно – ещё найдётся ответ. Толя махнул рукой и решил ещё посмотреть ролики с ютуба. Где-то в середине дня позвонил шеф.

– Ну что там, Толя?

– Пока без больших успехов.

– Это как так? – в голосе шефе послышались металлические нотки. Пожалуй, голос даже стал злым, но Толя понял, что ему наплевать.

– Ну, вот так. Это же святой, а не какой-нибудь… эээ… – Толя не нашёл подходящей замены слову «терпила». – Он, во-первых, сразу к себе не пускает: надо занять очередь, заполнить анкету, потом только попасть. Но и там он сразу не даст того, что ты попросишь. Вот, допустим, мне велел читать молитвы…

– Так, ты мне зубы не заговаривай, – оборвал его пространный рассказ шеф. – Ты с ним всё-таки встречался, значит?

– Ну-у, да.

– Так да или не да? Я не понимаю, Толя. Если разговаривал, то почему не позвонил? У тебя же простое задание – договориться обо встрече для меня, вот и всё.

– Не звонил, потому что нечего пока докладывать, Леонид Викторович.

– То есть о встрече не договорился?

– Ещё раз завтра надо прийти.

– Окей, ещё раз – так ещё раз, Толя. Но если результатов не появится, я буду сильно разочарован.

– Ну и *** с тобой, – сказал Толя, уже сбросив вызов.

Приятное тепло разлилось по его телу. Он толком не мог понять, с чем оно связано, а потом догадался, что это пофигизм заполняет все клеточки его мозга и шепчет, что всё будет нормально. Потом Чапа с кухни крикнул, что приготовил обед.

– ******льно, Чап, – с искренним уважением сказал Толя. – Ты как был для меня образцом для подражания, так и остался.

– В смысле?

– Ну, ты такой… ***, не знаю. Патриархальный, что ли! Даже твой дом. Здесь приятно находиться.

– А-а, – Чапа смотрелся немного потерянным. Он наливал суп в глубокие старые тарелки. – Ну, спасибо.

– Расскажи мне, как этот святой выглядит? Внешность.

– А зачем тебе? Ты же сам к нему собираешься.

– Ну, ты видишь, я всё собираюсь, но не попаду никак. И вообще… достало это. Тупое задание, тупой шеф! – Толя откинулся на кресле. – Всё это глупо, надо поискать себе нормальную работу. Что я как ребёнок? Двадцать три – а до сих пор мальчик на побегушках.

Чапа нахмурился, но продолжал хлебать щи и молчал.

– Что думаешь, Илюх?

– О чём? Я тебя не понимаю.

– Ладно, насрать. Так как он выглядит?

– Да определись ты – надо тебе это или нет?! – Чапа с раздражением посмотрел на него, засунув одну руку в бороду. – Люди со всей страны приезжают: у кого дети больные, у кого дом сгорел – просят помолиться за них, а ты какую-то ****ю несёшь.

– Я несу? Это ж ты у нас атеист ***в, – Толя захихикал. – То доказывал мне тут позавчера, что ничего там нет и всему голова математика, а то вдруг выходной выдался – побежал, *****, справляться у боженьки про маму с папой! Тоже мне – человек-принцип нашёлся. Больше всего терпеть не могу такое вот лицемерие, знаешь. Когда одно говорят, а тайком другое делают. Я же не *******юсь, что я верю там или не верю… Просто не знаю и всё! А ещё мне любопытно, какой он! Вот и прошу: расскажи, как он хоть выглядит-то?

– Пошёл на***!

– А, не хочешь, так и не надо.

– Нет, я серьёзно. Иди на*** из моего дома! – Чапа грозно поднялся над столом, громыхнули тарелки, стихли коты.

– ***-я, Илюх, не начинай, – Толя боялся поднять взгляд, чтобы не столкнуться с разгневанным Чапой, но тот был настроен решительно.

– Ведёшь себя, как м****! Ещё на родителей моих залупаешься! Вон из моего дома.

– Ой, ***! Да что с тобой? На, подавись!

Толя почувствовал раздражение и решил действительно уйти. Он кинул на стол три тысячи рублей и отправился на выход.

– Забери свои бумажки! – заревел ему вслед Чапа.

– Это за постой, Чап, не *******йся, – ответил Толя и хлопнул дверью.

В этот раз он не стал играть в прятки с собственными желаниями и сразу отправился к Нине. Вчерашний снег почти растаял и смешался с сырой грязью. Пахло весной и теплом, но это был обманчивый аромат – люди знали, что ночью ударят заморозки, и многочисленные лужи и ручейки снова покроются льдом, а к утру может нападать ещё снега. Толя уже почти не обращал внимания на месиво под ногами. Больше того – то, что он шёл к Нине, – заставляло его идти вприпрыжку, почти скользить по сумеречным унылым пейзажам, и свербевшее во всём теле желание увидеть её, обнять, прижать к себе затмевало серость декораций. Всё казалось свежим, интересным, наделённым исподней красотой, которую только оставалось разгадать, но для этого уже есть ключик. Он был почти уверен, что знает его…